Однако этот хитрый и изворотливый чиновник намеревался добиться снятия с себя всех обвинений. Он знал, что сделал и где хранятся его деньги, переведенные Картелем на его банковский счет. Хогстратен собирался выйти на пенсию и насладиться своим состоянием вплоть до последнего цента. У него не было ни малейшего желания признавать свою вину и в чем‑либо сознаваться. Он намеревался разыграть свои «гражданские права» и «права личности» до последней карты. И тревожило его только то, откуда правоохранительным органам известно так много. Кто‑то где‑то выдал его с потрохами; в этом Хогстратен был уверен.
Гордящиеся своими сверхлиберальными законами Нидерланды приняли у себя огромный преступный мир, и, возможно, вследствие крайней вседозволенности значительная часть этого мира находилась в руках иностранцев-неевропейцев.
Хогстратен работал в основном с одной такой бандой, состоящей из турок. Он знал правила торговли кокаином. Товар принадлежал Картелю до тех пор, пока не выезжал за ворота контейнерного порта на автострады Европейского союза. Только тогда он переходил в руки турецкой мафии, которая заплатила пятьдесят процентов авансом, а вторую половину доплачивала после получения кокаина. Поэтому партия, перехваченная голландской таможней, должна была нанести удар по обеим сторонам.
Туркам придется заказывать новую партию кокаина, при этом они наотрез откажутся платить новый аванс. Но у турок имелись свои получатели, которые также сделали заказ и ждали товар. Умение Хогстратена проводить контейнеры и другой груз через таможню было неоценимым, и он получал за свою работу очень неплохие деньги. Продажный чиновник был лишь одним звеном на пути кокаина из колумбийских джунглей до голландской вечеринки, состоявшем не меньше чем из двадцати уровней различных участников, которым приходилось выплачивать свою долю, но его роль была решающей.
Ошибка произошла вследствие личных проблем старшего следователя Ван дер Мерве. Всю свою жизнь он проработал в Королевской таможне Нидерландов. Через три года после начала службы он перешел в отдел криминальных расследований и на протяжении многих лет перехватил горы контрабанды. Но годы берут свое. Ван дер Мерве страдал от простатита и пил слишком много кофе, что являлось дополнительной нагрузкой на его и без того ослабленный мочевой пузырь. Молодые коллеги втихомолку посмеивались над ним, но страдалец не видел в этом ничего смешного. На середине шестого допроса Петера Хогстратена он просто вынужден был выйти в туалет.
С этим не должно было возникнуть никаких проблем. Ван дер Мерве кивнул своему коллеге, показывая, что всем пора сделать маленький перерыв. Коллега произнес в микрофон: «Допрос прерван на…» и выключил цифровое записывающее устройство. Хогстратен заявил, что хочет курить, а это означало, что его нужно отвести туда, где курение разрешено.
Политкорректность это запрещает, но гражданские права разрешают. Ван дер Мерве мечтал о том, как удалится на покой в свой сельский дом неподалеку от Гронингена, к любимым саду и огороду, где сможет до конца дней своих заниматься тем, что ему так нравится. Все трое встали.
Ван дер Мерве повернулся, задев полой пиджака папку, лежавшую на столе перед ним. Кожаная папка развернулась на девяносто градусов, и из нее вывалилась страница. На ней был напечатан столбик цифр. Через мгновение страница уже снова оказалась в папке, но Хогстратен успел ее разглядеть. Он узнал эти цифры. Это были выписки с его счета в банке на островах Теркс и Кайкос.
Лицо продажного чиновника осталось бесстрастным, но у него в голове вспыхнул свет. Ублюдок-следователь получил доступ к секретной банковской информации. Помимо Хогстратена, только два источника могли знать эти цифры. Одним источником был сам банк; вторым был Картель, перечислявший деньги на счет. Хогстратен сомневался в том, что информацию выдал банк, если только американское УБН не взломало компьютерную систему защиты его счетов.
Конечно, такое было возможно. В настоящее время ничего действительно непреодолимого не осталось; это относится даже к защитным системам АНБ и Пентагона, что уже было неоднократно доказано. В любом случае, Картель следовало предупредить о серьезной утечке. Хогстратен понятия не имел, как связаться с колумбийским Картелем, о чьем существовании он читал в большой статье в журнале «Телеграф», посвященной проблеме кокаина. Но турки должны были это знать.
Через два дня на судебном заседании, посвященном ходатайству об освобождении из‑под стражи под залог, удача отвернулась от голландской таможни во второй раз. Судьей был известный поборник гражданских прав, неофициально выступающий за легализацию кокаина, который употреблял сам. Он удовлетворил ходатайство; Хогстратен вышел на свободу и позвонил кому следует.
В Мадриде старший следователь Пако Ортега наконец нанес удар, причем с полного благословения Кэла Декстера. Адвокат Хулио Лус, занимавшийся отмыванием денег, был ему больше не нужен. Проверка в базе данных аэропорта Боготы показала, что Лус, как обычно, вылетает в Мадрид.
Ортега дождался, когда колумбийский адвокат выйдет из банка, в то время как двое банковских сотрудников вынесли из служебного входа два тяжелых чемодана. Внезапно словно пролились дождем вооруженные бойцы Гражданской гвардии, которыми руководили сотрудники СБНОП в штатском.
В переулке за банком, по сигналу человека из СБНОП, дежурившего на крыше расположенного в пятистах метрах здания, вместе с двумя банковскими сотрудниками и чемоданами задержали двух мужчин, которые, как было установлено впоследствии, были боевиками галисийской преступной группировки. В чемоданах находилось «сведение счетов» за две недели между объединенным преступным миром Испании и колумбийским Картелем.
Общий улов составил больше десяти миллионов евро, в пачках банкнотов по пятьсот евро. В еврозоне эту купюру можно встретить крайне редко, ее достоинство такое высокое, что ее практически невозможно использовать в обычном магазине. Единственным ее предназначением является выплата крупных сумм наличными, и есть только один бизнес, где подобные выплаты совершаются регулярно.
Хулио Лус был арестован на выходе из банка, а внутри – оба брата Гусмана и главный бухгалтер. Предъявив судебный ордер, сотрудники СБНОП изъяли все книги и записи. Для того чтобы доказать трансконтинентальный сговор с целью отмывания денег, потребуются месяцы работы лучших бухгалтеров, но два чемодана с наличными обеспечили достаточные основания для задержания. Просто нельзя было законным образом объяснить их передачу преступной группировке. Но все было бы значительно проще, если бы кто‑либо сознался.
Галисийских бандитов по пути в камеру провели мимо открытой двери. За ней Пако Ортега угощал кофе и печеньем расстроенного Хулио Луса. Следователь сиял, подливая адвокату в чашку кофе.
Один из гвардейцев в форме злорадно ухмыльнулся, обращаясь к задержанным:
– Вот тот тип, благодаря которому вам светит пожизненный срок в исправительной тюрьме Толедо.
Сидящий в кабинете колумбийский адвокат обернулся к двери и на мгновение встретился взглядом с хмурым бандитом. У него не было времени возразить, заявив о своей непричастности. Конвоиры увели задержанных по коридору. Через два дня одному из них удалось бежать, когда его переводили из следственного отдела в центре Мадрида в тюрьму на окраине города.
Судя по всему, имело место ужасное нарушение основных режимных требований, и Ортега принес глубокие извинения своему начальству. Наручники на задержанном были застегнуты плохо, и в машине ему удалось освободить одну руку. Машина не стала заезжать во двор тюрьмы, а остановилась за воротами. Двоих задержанных повели по улице, и вдруг один из них вырвался и бросился наутек. Погоня, к сожалению, получилась слишком медленной, и ему удалось скрыться.
Через два дня Пако Ортега вошел в камеру к Хулио Лусу и объявил о том, что он не смог добиться продления предварительного содержания под стражей. Адвокат свободен. Более того, завтра утром его доставят в аэропорт и посадят в самолет авиакомпании «Иберия», вылетающий в Боготу.
Хулио Лус провел бессонную ночь в камере, размышляя о том, как ему быть. У него не было ни жены, ни детей, и впервые он был рад этому. Родители его давно умерли. Ничто не связывало его с Колумбией, и он панически боялся дона Диего.
Тюремный «телеграф» гудел новостью о побеге галисийского бандита, которого так и не смогли поймать. Определенно, приятели с северо-запада укрыли его в столице и обеспечили благополучное возвращение домой.
В ушах у Хулио Луса стоял голос гражданского гвардейца, сказавшего откровенную ложь. Утром колумбиец отказался покинуть тюрьму. Его адвокат был в ужасе. Лус упорно стоял на своем.
– Сеньор, боюсь, у вас нет выбора, – улыбнулся старший следователь Ортега. – Похоже, нам не удалось предъявить вам обвинение. Ваш адвокат оказался слишком хитер. Вы должны будете вернуться в Боготу.
