Тарантул ухмыльнулся своим щелястых ртом, и, от этой отвратительной ухмылки, стал еще противней. В холодных глазах Сулейманова мелькнул интерес.
– Ну-ну, занятное предложение! Что вы на это скажете, Баринов?
Я пробурчал:
– Вы напрасно думаете, что сможете продать оружие. Слишком поздно. Я уже сообщил обо всем Габору.
Тарантул прошипел:
– Анвар Муминович, он блефует! С этим типом надо быть поосторожней. У японцев есть поговорка: «Пройди семь шагов с самураем, и он соврет тебе семь раз!»
На эти крайне возмутительные слова я отвечать не стал. Честно сказать, меня больше интересовал ответ на другой вопрос: куда делся верзила-вахтенный? Когда наша недружная компания покидала яхту, коридор был пуст.
– И что ты хочешь получить за свою помощь? – спросил Сулейманов Тарантула. Тот с готовностью ответил:
– Возьмите меня в долю, Анвар Муминович. Я вам буду очень полезен.
Никася произнесла с презрением:
– Давай, работай дурачок, и получишь ты значок!
Я так никогда и не узнал, действительно ли Тарантул хотел договориться с Сулеймановым, пожертвовав нами, или сознательно тянул время, играя в свою игру. Зато в тот момент, когда Никася замолчала, я узнал, куда исчез вахтенный с «Бонапарта». Внезапно в широких воротах склада появились люди. Пятеро серьезных мужчин со знакомым верзилой во главе. Соотношение сил мгновенно изменилось. Новоприбывшие друзья Тарантула были вооружены автоматами.
Мой учитель, старый Исао, в свое время потратил много трудов, чтобы передать мне секреты психотехники древней самурайской школы дзю-дзюцу «Черный Леопард». Учитель научил меня при необходимости входить в боевой транс. В этом состоянии, благодаря искусственно измененной психике, увеличивается скорость, сила и реакция бойца, а также выключается из сознания страх, жалость и нерешительность. Боец может сражаться вслепую, с завязанными глазами. Он совершенно не чувствует боли и его может остановить только тяжелое увечье или смерть. В результате многолетних специальных упражнений в моем подсознании поселился страшный образ Ангела Смерти – не знающего милосердия сверхубийцы. В критическом положении я мог, с помощью кодовых слов и жестов, вызвать к жизни это абсолютное оружие.
Увидев албанцев, я сжал кулаки и произнес про себя кодовое слово: «ррраха!» Теперь вместо меня в пустом пакгаузе находился тот, от кого не было спасения – беспощадный Ангел Смерти. Мои чувства резко обострились. Зрение, слух, обоняние стали совершенно другими. Отныне полумрак не мешал мне видеть все предметы, даже самые мелкие на расстоянии сотни метров вокруг. Мои уши улавливали многообразие звуков окружающего мира, одновременно ясно различая любой из них отдельно, подобно чутким ушам дирижера громадного оркестра, точно определяющим каждый инструмент, каждую фальшивую ноту в общем исполнении. Я чувствовал всевозможные запахи. Десятки запахов. Все мое естество переполняла чудовищная сила. Эта яростная энергия требовала немедленного выхода.
Албанцы действовали решительно. Не медля ни секунды, они открыли бешеный огонь. Я швырнул обеих девиц на бетонный пол склада и прикрыл их собой. Никася изо всех сил прижимала к себе дрожащую всем телом собачонку. Голова долговязого Тельмана разлетелась вдребезги. Сулейманов тоже получил порцию свинца. Пули изорвали ткань дорогого пиджака на его груди, и он упал, так и не выпустив, из рук свой кейс. Только Шакир еще каким-то чудом стоял на ногах. Он хладнокровно стрелял по своим противникам, держа пистолет двумя руками. Двое албанцев уже лежали мертвыми. Верзила был ранен в шею и сидел, прислоняясь спиной к стене. Одной рукой он зажимал рану, а другой пытался прицелиться в Шакира. Однако сил, чтобы одной рукой удержать тяжелый автомат, не хватало. Тарантул тоже лежал, прикрыв голову связанными руками.
Огромный пустой пакгауз дрожал от оглушительного грохота пальбы. Пули свистели, визжали, выли, решетя воздух во всех направлениях. Звенели стекла, разлетаясь мелкими острыми осколками. Пронзительно кричали, погибая, люди. Помещение быстро заполнилось пороховыми газами, пылью, крошевом бетона. В любое мгновение мои девчонки могли погибнуть. Пора было заканчивать это мероприятие.
Крикнув барышням, чтобы они не двигались, я перекатился к трупу Тельмана. Один из албанцев, наконец-то достал Шакира. Меткая очередь перебила потомственному виноградарю ногу. Шакир завалился на бок, завыл от боли, но стрелять не перестал. Одной рукой я подобрал пистолет мертвого Тельмана, другой – вытащил у него из-за пояса свою беретту и с двух рук всадил две пули в сердце одного из автоматчиков. Потом стремительно сместился ближе к одному из албанцев. У того в этот момент кончились патроны. Бандит судорожно совал новый магазин в автомат, но в спешке никак не мог попасть. Я сделал в него несколько выстрелов и албанец, выронив оружие, рухнул возле верзилы с «Бонапарта». Последний из бандитов, раненый Шакиром, пытался добраться до выхода, держась за живот. Я свалил его выстрелом в спину. Шакир, увидев, что все его противники выведены из строя, перенес огонь на меня. Я уже убедился в том, что дагестанец умеет метко стрелять, поэтому, собрав все силы, высоко подпрыгнул и сверху расстрелял в него все оставшиеся патроны. Шакир, весь залитый кровью, замер и больше не шевелился.
Я подошел к раненому верзиле, отбросил ногой подальше, лежащий возле него автомат, и спросил албанца по-немецки:
– Как вы нас нашли?
Верзила угрюмо посмотрел мне в лицо. Потом презрительно плюнул мне на ботинок. Албанец, конечно, был крутым парнем, но времени восхищаться его мужеством, у меня не было. Пришлось причинить ему сильную боль, следя за тем, чтобы он не потерял сознание. Не выдержав, верзила взвизгнул тоже по-немецки:
– Посмотри у меня в кармане!
Я перестал злодействовать. Осмотрел карманы бандита и нашел миниатюрное устройство, похожее на автомобильный навигатор. С его помощью можно было определить местоположение человека с точностью до метра. Но откуда же этот прибор получал сигнал? В голове у меня мелькнула догадка. Повернувшись к начавшим подниматься с пола девушкам, я попросил Никасю:
– Дайте мне мобильник Тарантула!
Еще не пришедшая в себя Никася послушно вытащила телефон и подала мне. Я вынул из аппарата аккумуляторную батарею, обесточив его. Сигнал на экране устройства погас. Вся стало ясно. Верзила, придя в себя, после нашего столкновения на яхте, позвонил остальным бандитам и, пользуясь тем, что мобильник Тарантула оказался у Никаси, проследил за нами до пакгауза.
– Тарантул, хватить валяться! Вставайте! Гроза миновала! – обратился я к шантажисту. Однако тот даже не шевельнулся. Чувствуя недоброе, я наклонился над ним и заметил тонкую струйку темной крови, вытекающей из виска. Я перевернул тело – Тарантул был мертв. Видимо, в него угодила шальная пуля.
Ко мне подбежала Сашка и обвила руками. Она вся дрожала от пережитого волнения. Я поцеловал девушку.
– Когда же это закончится, Сережа? – тихо спросила Сашка.
– Не бойся, родная. Все уже закончилось.
Сашка только тяжело вздохнула. Я огляделся вокруг. Невдалеке от нас бледная Никася успокаивала Дурочку. Левретка жалобно скулила, пускала слюни и категорически отказывалась слезать с надежных хозяйских рук на землю. Раненый албанец, все же потеряв сознание, скрючился у стены. Остальные тоже не подавали признаков жизни. Пора было покидать поле битвы.
– Никася, Александра, уходим! – скомандовал я своим барышням. Обнял их за плечи и повел к выходу. Вдруг вспомнив в последний момент про кейс Сулейманова, я обернулся и застыл от удивления. Покойник ожил! Он стоял на том самом месте, где его сразили пули сообщников Тарантула. В руке Сулейманов держал пистолет и целился в нас. Прежде, чем я успел что-то предпринять, он выстрелил два раза. Первая пуля попала Сашке в спину. Девушка дернулась от неожиданного удара, оглянулась и, увидев Сулейманова, закрыла меня своим телом. Вторая пуля, предназначенная мне, попала ей в живот. Сулейманов бросил разряженное оружие на землю и бросился бежать, размахивая кейсом, в глубину склада.
Я подхватил Сашку на руки, не дав ей упасть. Никася, не дожидаясь моих слов, расстелила на бетонном полу свой жилет. Я осторожно опустил на него безвольно повисшую девушку. Несмотря на две смертельные раны, она еще дышала. Порвав свою футболку на какое-то подобие бинтов, я перевязал истекающую кровью подругу. Никася, отпустив левретку, помогала, как могла. Вдруг Сашка открыла глаза. Она посмотрела на меня и прошептала:
– Видишь, Сережа, не обмануло меня предчувствие-то.
– Как еще предчувствие, малышка? – пробормотал я, лихорадочно думая, как спасти девушку.
Она слабо улыбнулась бледными губами.
