— Значит, спишь теперь с нужными для него людьми из края?..
— Не сплю, а выполняю свои должностные обязанности. Между прочим, он платит мне хорошо.
— И кто на очереди?
— Бормана знаешь? Нашего крутого бандита. Он — авторитет или вор в законе, я не знаю. Скоро он будет у нас день рождения справлять. Директор хочет, чтобы я с ним потусовалась.
— Что?..
Художник замер, не веря в удачу!
Не может быть!
Борман сам идет к ним в руки! Алексей постарался скрыть внезапно охватившее его волнение. Выдержав паузу, он придал голосу спокойный тон.
— Борман? Краем уха слышал, но кто это, я не знаю. И когда он собирается к вам?
— Двадцать пятого…
Вот и тебе и дата для покушения. И дата для надгробья отморозка.
— Ритуль, хочешь неплохо заработать?
— Кто не хочет.
— У тебя все будет, детка. Только железное условие. Ты меня не видела. И ни о чем мы с тобой не базарили. Смотри, не дай бог, ты протянешь язык о нашем разговоре! Это может стоить тебе жизни.
— Хорошо, буду молчать.
Рудаков достал портмоне и протянул ей сто долларов. Она удивилась и взяла.
— Это аванс. Держись со мной на связи. И сообщишь мне, приедет ли вам Борман все-таки или нет. За это получишь еще столько же.
— Идет. Буду нема как рыба. Потрахаться не хочешь? По старой дружбе?
— В следующий раз. Когда утрясу все свои дела.
— Ловлю на слове!..
Художник тут же встретился с Северянином, чтобы обсудить важное известие. В избушке прошлого века, в Старой части. В подполье дома они даже оборудовали подобие бункера. Там хранилось оружие, консервы, одежда, паспорта и театральный грим. На всякий случай. Художник и Северянин вели себя так, словно они большевики на явочной квартире. Когда-то в их городе сто лет назад так же собирался ссыльные демократы во главе с Ульяновым. Они тоже были вне закона. И враг их был силен. Но они мечтали, что их день придет. И что на их улице будет праздник. Северянин и Художник тоже мечтали о лучшем дне.
— Может это ловушка? — засомневался Северянин, выслушав рассказ Рудакова о его встрече с Ритой.
— Не думаю. Источник надежный. И незаинтересованный. Она точно не знает наших раскладов.
— Будем разрабатывать операцию. Завтра поедем инкогнито по трассе, что ведет к санаторию, и наметим место засады. Мочить его будем, падлу!
— Век воли не видать!
…Ночью, на никоновскую базу у Кызыкуля, прибыл долгожданный «КамАЗ». Там его ждали Художник, Северянин, Амбразура, Баум и еще человек семнадцать самых надежных и самых толковых членов группировки. Гостей из Красноярска отвезли сразу в ведомственный санаторий. Там их сытно накормили, напоили и спать положили. Для согрева положили рядом с ними страстных «кошечек»- минусинок.
А на базе закипела работа. Помеченные коробки распаковали, оружие достали, и распределили по легковым машинам.
К утру оружие боевики развезли по гаражам, подвалам, явкам, тайникам. В течение нескольких дней многие из активных членов никоновской группировки вооружились. И стали ждать решительного наступления, активных действий. Все рвались в бой. Но приказ о наступлении пока не поступал.
На фронте все было без перемен. Почти как по Лермонтову:
«Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали…»
* * *
У Бормона не было шансов выжить. В деле устранения авторитета Художник решил задействовать все лучшие кадры и огневую мощь группировки.
В ночь с 24 на 25 марта Амбразура с помощниками заложил фугас с взрывчаткой на участке трассы, что вела к санаторию. Место выбрали удачное. Сосны, елочки, холмики. Дорога как на ладони. На месте засады никоновцы сделали схроны с оружием. Сами, с утра, в количестве восьми человек, расположились недалеко на двух неприметных машинах на автозаправке. Одного наблюдателя поставили около моста. Второго — за три километра от первого поста.
Все с нетерпением ждали звонка от Риты. И он раздался.
— Борман выезжает, — облегченно выдохнул Художник. — Братва, готовься к бою! Патронов не жалеть! Эти суки не должны остаться в живых!
— Точняк, Художник! — поддержал его Северянин. — Мочить наглухо этих пидарасов!
Остальные возгласами одобрения и сверкающими грозно глазами подтвердили, что они всеми руками и ногами за эту акцию.
Они выдвинулись на позиции. На еще холодную землю расстелили тулупы. По одну сторону дороги, на холме, расположились Художник, Кот, Амбразура и Баум. Художник сжимал в руках новенький АКМ, за поясом два запасных магазина. Он переговаривался по рации с Северянином и ждал звонка от первого наблюдателя. Кот смотрел сквозь оптический прицел «винтореза» и жевал бутерброд с сыром. Рядом стоял термос. Баум пристроился с РПК с металлической лентой из 200 патронов, уложенных в коробку. Он с наслаждением курил. Амбразура поигрывал АКСУ и тоже жевал бутерброд, но уже с колбасой. Около него лежал пульт с дистанционным управлением.
На другой стороне трассы находились Северянин с автоматом «Калашников». А так же Сысой с карабином «Сайга», Кент с автоматом АКС и Рубик со снайперской винтовкой Драгунова. Все они ощущали себя участниками Второй мировой войны. Они — доблестные партизаны, а вскоре по дороге проедет немецкий генерал с охраной. Да и имя авторитета точь-в-точь как у знаменитого партайгеноссе. Все сходится.
Время замедлило свой бег, а солнце успокаивало своим теплом.
Бандиты расслабились…
Завибрировал мобильный телефон. Первый наблюдатель засек кортеж Бормана. Художник тут же сообщил Северянину.
— Борман проехал мост. Впереди машина сопровождения, за ним — джип этого козла.
Спустя некоторое время в эфир прорезался снова голос Художника:
— Борман прошел второй контрольный пост. Пацаны, приготовились к бою.
Засада оживилась. Мандраж охватил всех до единого бандита.
Защелкали оружейные затворы. Мстители прицелились. Амбразура со злорадной ухмылкой взял в руки пульт…
Борману и его компании оставалось жить несколько минут.
* * *
Синий «Исудзу Труппер» и Черный «Нисан Патрол» мчались на большой скорости в направлении санатория «Кедр». Впереди — «Исудзу» с охраной, за ним — «Нисан» с Борманом. Рядом с авторитетом — его подручные: Хохол, иуда Лысый, Борода и Крон.
Борман пребывал в прекрасном расположении духа. Удачный год в его жизни. И самый счастливый. Заветные цели и желания исполняются. Все идет как по маслу. Ник убит, банда его разгромлена, а он занял его место в уголовной иерархии юга края. За выполнения задания Казбек отвалил ему большие бабки. Ему теперь доверяет Казбек. Ему поручили курировать СаАЗ. Скоро выборы губернатора и это будет человек Казбека. Значит, его положение на юге края еще больше упрочится. Империи Тимофея пришел конец.
Авторитет чувствовал себя всемогущим, уверенным в себе человеком. На душе у него было легко и свободно. Тяжелый груз в виде Ника упал с плеч. Теперь он заглядывает дальше. А не стать ли ему генералом? Вместо Казбека? А?.. Почему бы нет. Плох солдат, который не мечтает стать генералом. Закрепится на южных рубежах края, а потом — если черт не шутит — ликвидировать Казбека. Один меткий выстрел — и он властелин края!..
От этой фантастичной цели у него чуть не закружилась голова.
Ладно, пока в сторону профессиональные планы. Скоро он оттянется по полной программе у Ивашкина. Будет пир горой, море алкоголя, блатные песни под караоке, а на «десерт» — купание в джакузи со свеженькими девочками.
Отдых будет что надо!
Недавно Борман видел симпатичную девочку у Ивашкина. Зовут ее Рита. Классная телка! Сексапильная, стройная, симпатичная. Директор обещал подарить девчушку авторитету в честь дня его рождения. Борман сладко зажмурился, представляя, как он занимается любовью с темноволосой студенткой.
Новоявленный криминальный король города с наслаждением втягивал весенний воздух в себя. Природа возрождается. Солнце набирает силу. Пригревает. И на душе радостно и комфортно. Тонированное стекло джипа было полуопущено. Борман, положив руку на подлокотник, пальцами выстукивал мотив песни, что звучала в машине. Он, улыбаясь, подпевал.
Отпусти мне, батюшка, грехи.
Знаю, у меня их очень много.
Выслушай, прошу и помоги!
Я хочу покаяться пред Богом…
Не успел Борман покаяться.
Взрыв раздался неожиданно. Яркий огненный шар вспыхнул под колесами первого вездехода. Завизжали пронзительно тормоза. Головной джип занесло и развернуло поперек дороги. Второй — протаранил бок первого и протащил его по дорожному полотну.
В эту минуту по Борману и его подручным обрушился ураган перекрестного огня. Боеприпасов никоновцы не жалели. Строчил пулемет, потрескивали автоматы, плевались винтовки и карабины. На молодую травку, снег и проталины щедро сыпались дымящиеся желтые конусы гильз. Из газоотводных каналов извергались пороховые вулканчики. Стоял неимоверный грохот кругом, из-за деревьев вспыхивали оружейное пламя. Свинцовые маслины, плотным квадратом, терзали сквозь лакированные бока и стекла машин, попавших в засаду бандитов.
