Все прочие, менее распространенные изделия — для бесшумного снятия часовых, пробоя бронеплит, постановки шумопомех на станции слежения, перехвата и глушения радиопереговоров. Кстати, радиопереговоров стандартных армейских радиостанций! Армейских, а не каких-либо других!
Так, это уже интересней.
Неужели они решили попробовать на прочность армию? Неужели удумали захватить какой-нибудь объект?
Какой? Из тех, что позначимей…
Допустим, узел связи в Москве. Чтобы скачать какую-нибудь информацию? Чушь! Какую информацию? Откуда скачать, если связь сразу же перейдет на резервные каналы
Авианесущий крейсер на одном из Северных или Тихоокеанском флотах? Чтобы уйти на нем за кордон, продать на металлолом и жить припеваючи до конца жизни? Вряд ли. Для того чтобы уйти за кордон, им лишний шум не нужен Нужна тихая щель в границе. Которых у них, как у разведки, навалом. А продавать им и без металла есть что. У них в головах миллионы долларов лежат. Рассортированные по полочкам до востребования. Одно слово — один миллион. А другое и на два потянет. Смотря какое слово
Нет, не годится.
Ну, что тогда? Министерство обороны в полном составе? Вплоть до официанток в маршальской столовке. Только за каким им Министерство обороны? Кроме разве официанток. Пленение высшего армейского руководства вряд ли скажется на боеспособности армии. Войска давным-давно управляются на местах Ну, кроме приказов по переобмундированию и подготовке к общесоюзному строевому смотру. Старички маршалы, сидящие по арбатским кабинетам, на нее никак не влияют. В лучшую сторону. Если их изъять, может случиться большая польза для боеспособности Вооруженных Сил. Может, именно этого добивается небезызвестный полковник Зубанов. Тогда ему лучше не мешать…
Ну а если серьезно?
Если серьезно, то вполне вероятен захват какого-то особоохраняемого объекта. Серьезного объекта. Не арсенала и не генеральских дач.
Какого? Какого объекта?
И зачем захват? Зачем им захват серьезного, особоохраняемого объекта?
Вот он, вопрос, на который необходимо ответить.
Но на который невозможно ответить. Потому что в голову полковника Зубанова, пока она не ляжет на этот стол, не влезть. А найти полковника Зубанова до момента, пока не станет понятна суть операции, которую он разрабатывает, невозможно.
Пока нет Зубанова — сути операции не узнать. Пока не узнаешь суть операции — Зубанова не вычислишь!
Круг замкнулся!
Генерал Степашин хлестал веником особоприближенную к верхам спину. Спину Хозяина. И то, что ниже спины. То, что сидит в кресле, в которое ему не присесть даже самым краешком, на мгновение, в самом смелом своем сне.
— Наддай, наддай! — кричал Хозяин. — Что ты хлещешься, как обиженная гимназистка по юнкерской физиономии? Что ты боишься руку приложить! Наддай, говорю!
Степашин наддавал. Шумно отдуваясь не столько от жары и работы, сколько от предстоящего разговора. Который мог завернуть куда угодно.
— Все! Шабаш! Айда на холодок.
В предбаннике Хозяин вылил в себя пол-литровую кружку баночного пива, отрыгнул и красными выпученными глазами уставился на генерала.
— Ну, валяй говори.
— Только что я выслушал доклад генерала Осипова…
— Ты мне о сути говори. А не о генерале Осипове.
— В общем и целом операция подготовлена.
— Что ты мямлишь? — опять оборвал Хозяин. — В каком общем и целом? Что это за формулировки? В общем и целом больной жив, но в частности лежит в морге. Уже отдельными частностями. Докладывай по существу.
— Операция подготовлена. «Объект» отслежен и может быть изъят в любой момент.
— Площадка?
— Площадка выбрана. Личный состав заменен более чем на шестьдесят процентов на новое пополнение.
— Исполнители знают о целях операции?
— Нет. Исполнители осведомлены о лжецелях. Согласно плану прикрытия. Низовые звенья — о проверке работы местной службы безопасности в процессе проведения соответствующих учений. Среднее командирское звено — о захвате и последующем освобождении пусковой с целью демонстрации выучки личного состава, повышения рейтинга службы безопасности и усиления ее позиций в государстве. Вся необходимая информация доведена до сведения исполнителей в соответственном порядке, согласно ранее утвержденным директивам.
— И что, никто ни о чем не догадывается?
— Никак нет! Каждый считает себя единственным носителем истинных целей, предупрежден об ответственности за разглашение и будет молчать.
— Добро! А генерал Осипов? Не переиграл он со своими? Его бойцы в этом деле самые главные. Если они качнутся…
— Думаю, нет. Генерал Осипов действовал по заранее написанному, выверенному психологами и отрепетированному сценарию. Кроме того, нами были учтены психологические особенности контактных с ним исполнителей. Изначально учтены. Еще до тех, повлекших человеческие жертвы, учений. Генерал Осипов все это время действовал безукоризненно. Его подчиненные ни о чем не догадывались. И я думаю, не догадаются.
— А сам генерал?
— Он тоже ни о чем не догадывается.
— Верит, что все это спектакль? Для рейтинга?
— Так точно, верит. В частном разговоре сказал жене, что скоро вернется на службу и получит внеочередную звезду.
— Хрен ему, а не звезду!
— Так точно! Хрен!
— И тебе хрен. Если допустишь хоть одну ошибку. Знаешь, что на карту поставлено?
— Так точно, знаю!
— Башка твоя на карту поставлена. Потому что я свою, если что не так пойдет, подставлять под карающий меч не стану. Твою отдам! Уяснил?
— Так точно!
— Ну вот и старайся!
Ракету проверяли? А то я в наше стратегическое хозяйство не очень-то верю. Знаю эти сигары. Латаны-перелатаны. Потому что без пользы стоят. Десятилетиями. Мхом поросли. Взлетит она, если что?
— Так точно, взлетит! Полгода назад была проведена полная техническая инвентаризация. Сомнительные узлы заменены. Площадка поставлена на боевое дежурство.
— А «дежурные» ничего не заподозрили? Насчет внеочередной ревизии.
— Никак нет. В качестве маскирующего мероприятия были проведены аналогичные инспекции на нескольких других площадках.
— Ну, смотри! Если вдруг выяснится, если вдруг потом выяснится, что она небоеспособна, что в случае чего не может взлететь… То я тебе собственной рукой в зад топливо набью и в стратосферу запущу. В качестве искусственного спутника!
— Да, но ведь ее не предполагается запускать…
— Но ей предполагается пугать! До мокроты в штанишках! А кого можно испугать ракетой, которая не летает? Которая словно морковка в земле торчит? Пугает только то, что может испугать! То, что может взлететь. И упасть. Больно упасть! Ты что думаешь, они не проверят ее возможности? Не поднимут документацию? Не отсмотрят поломки и акты технических ревизий? Не попытаются в ходе переговоров пощупать ее руками? Попытаются! И пощупают. Потому что я разрешу пощупать. Потому что я хочу пугать, а не грозить. Усекаешь разницу?
И потому ее должны бояться. И потому она должна летать. И потому ты возможность этого полета должен обеспечить! Хоть домкратами ее поднимай! Иначе…
— Я все понимаю. Ее должны бояться. Иначе…
— Вот именно! Иначе хрен нам на наши требования. А потом долгая дорога за Полярный круг или близкая к стенке.
— Я сделаю все, что от меня зависит, — пообещал генерал Степашин.
И ушел, в глубине души гордый тем, что участвует в заговоре, которого еще не знала история страны. Да и мира в целом. Потому что еще никто в той истории не бряцал атомным оружием ради достижения политических целей. Потому что не было того оружия. И не было людей, которые были способны получить его в свое полное распоряжение.
Теперь эти люди нашлись. Очень большие люди. Которым мешают другие большие люди. И если первые смогут воплотить свой план в жизнь, то вторым ничего не останется, как уйти в отставку. А потом… а потом победителей не судят. Тем более что они смогут получить в свое распоряжение средства массовой информации и держать их в своих руках столько, сколько потребуется. Потребуется для того, чтобы растолковывать народу и миру свои позиции по экономическим, политическим и социальным вопросам. И потребовать реформ. В правительстве, в армии, может быть, в политическом устройстве в целом. И кто их не послушает? Кто посмеет их не послушать, пока… пока та ракета способна взлететь?
Прав Хозяин. Стопроцентно прав. Ракета должна уметь летать! Иначе ей грош цена. Иначе ей цена металлолома…
* * *
«Дурак, — подумал Хозяин, когда генерал ушел. — Причем легковерный дурак. Поверил во всю ту чушь, которую я ему тут наплел. Правы были психологи, утверждавшие, что ложь, в которую он должен поверить, должна быть безумна. И многозначительна. Что таковы его комплексы. Воспитанные еще матерью.
Ложь действительно была безумна. И очень многозначительна. Настолько многозначительна и оглушающа, что он даже не подумал, что правительство, захватившее власть подобным образом, будет править час. Как тот халиф. Потому что потом его неизбежно сковырнет мировое сообщество. Для которого безумцы, способные ради достижения своих целей трясти ядерным оружием, на порядок опаснее, чем самые свирепые диктаторские режимы.
