— Что по рыбе-то? — с легкой обидой в голосе напомнил Кирюхин. — Мне работать с ними? Экономический эффект — в половину…
— Спасибо за информацию, Евгений Васильевич, — натужно улыбнулся Караваев. — Но мы пока что останемся на прежних позициях. Почему — понятно?
— Да все понятно, — пожал плечами Кирюхин. — Отлаженный канал, старые связи, надежность… А тут, знаете ли, дешевизна прельщает — вот что. Может, на пару месяцев с астраханцами прекратить — временно, пробно…
— Вы предлагаете рискнуть престижем заведения? — все так же резиново улыбаясь, уточнил Караваев. — Рискнуть налаженными поставками? Ради… сколько мы съедаем за неделю?
— В среднем две с половиной тонны, — мгновенно выдал Кирюхин. — Экономия — сто двадцать тысяч рублей. За месяц — как раз полмиллиона…
— Нет, мы не будем этого делать, — покачал головой Караваев. — Спасибо за предложение, вопрос закрыт… Кирилл?
— Еще неделю держимся, — доложил верховный соме-лье — он же заведующий погребом. — Но уже можно отправлять — я проект заказа составил. «Krug» высосали весь, «Mouton Rotschild» вчера последний подали. «Dom Perignon» останется в избытке — не сезон.
— Хорошо, проект занесешь, я сегодня же вечерком прозвоню в Париж, — кивнул Александр Николаевич. — Все, по рабочим местам. Виктор — задержись-ка…
Насупленный Кирюхин, покидавший кабинет последним, слегка просветлел взором, покосившись на оставшегося компьютерного Витю: будет тебе на орехи! За передоз, за мониторы, за отвратительную организацию наблюдения — остался за шефа, так занимайся делом, не лезь куда не просят!
— Ирочка, пригласи ко мне Волощука и Скибу, — нажав клавишу селектора, распорядился Караваев. — Пусть как есть идут, не прихорашиваясь…
— Я смотрел утренние новости, — поспешил сообщить Витя, едва дождавшись, когда все выйдут. — Мы там… как?
Александр Николаевич вышел из-за стола, потянулся, глянул цепко на компьютерного мальчугана. Глазенки светятся нездорово, ножку на ножку закинул, ручонки крепко сцепил перед собой — не хочет выдавать эмоции. А на пятиминутке держался ровно, как будто ничего и не случилось. Хорошего помощника бог послал…
— Сейчас работяги подойдут, я доведу, — официальным тоном сказал Караваев. — Не хочу дважды — про одно и тоже…
Витя возражать не стал — молча кивнул и принялся сосредоточенно наблюдать за лакированными носами туфель хозяина, несколько взвинченно разгуливающего по кабинету.
— Ну где их носит, — бормотнул Александр Николаевич, без надобности глянув на часы — едва ли минута прошла с момента отдачи распоряжения! — Работяги чертовы…
Караваев вдруг поймал себя на том, что его распирает от неуместного и совершенно не приличествующего образу крутого мужика желания похвастаться перед мальчишкой своим вчерашним героизмом. Этак небрежно, вскользь, обронить — пусть рот разинет, повосхищается, ручонками всплеснет…
Вчера Александр Николаевич совершил, пожалуй, первый в своей жизни подвиг. То есть, пренебрегая явной опасностью, произвел рисковое деяние, без которого в принципе можно было бы и обойтись.
Подвиг состоял в том, что, удрав, как заяц с места происшествия, наш котельный соглядатай спустя минут десять сумел несколько прийти в себя, проанализировал на скорую руку ситуацию и… вернулся обратно. И, едва справляясь с бешено колотящимся сердечком, свински потея от страха, погрузил в багажник своего «Опеля» всю аппаратуру, что накануне установил в котельной Витя. Затем тщательно осмотрел котельную, забрал свои окурки, стакан, бутылку с недопитым коньяком и, уж совсем превозмогая себя, глянул в смотровое оконце. А там ничего — там хаос, вполне присущий любому месту происшествия в первые полчаса до прибытия соответствующих органов. Вопли, крики, возня нездоровая, хаотичные звонки куда только можно. Перекрестившись, Александр Николаевич на цыпочках покинул котельную и убыл — теперь уже окончательно…
Ну, как по-вашему? По-нашему — смышлен. Попал — отпад, свинтил — красиво. Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен? Кто крут и смел и с депутатской ксивой? Так-так — прошу прощения. И вовсе это никакое не заимствование — просто размер совпал…
Явившиеся на зов хозяина работяги, судя по внешнему виду, вчера изрядно употребили и сейчас страдали. Несмотря на профиль, персоналу заведения был предписан «сухой закон», нарушение которого каралось жестокими санкциями, вплоть до увольнения. Волощук и Скиба являлись ветеранами — работали у Караваева со дня основания ресторана и, в общем-то, могли себе позволить слегка злоупотребить без особых последствий. Но с утра вратарь Иннокентий довел до всех прибывших: сам не в духе. Приехал ранее обычного, мрачен, не шутит. Иными словами, в такое дрянное утро рисковать не стоило.
— Ага, — поморщился Александр Николаевич, подходя к работягам и здороваясь за руку. — И что это было?
— У шуряка дочь родила, — доложил Волощук и, чтобы вообще все выглядело более веско, солидно дополнил:
— Первенец!
— И где это было? — почему-то оживился Александр Николаевич.
— В смысле — где рожала? — выпучил глаза Волощук.
— Да ну, что ты в самом деле… Где шуряк живет?
— А, это… В Балашихе.
— А сели во сколько?
— Да мы ж с работы. Задержались малехо. Как приехали из бани, они уже сидели вовсю. Ну и часов до трех, как водится. Там и заночевали…
— Телевизор утром смотрели? — подмигнул Александр Николаевич.
— Нет, не смотрели, — работяги переглянулись — ну что за вопросы? Какой утром телевизор после такой гулянки! — А что — надо было?
— Кому-нибудь говорили, что работали вчера на Фрунзенской? — опять подмигнул Александр Николаевич — только на этот раз более нервозно.
— Да вроде нет, — неуверенно пожал плечами Волощук.
— Нет-нет, давайте точнее, — погрозил пальцем Караваев. — Сам такой, знаю: с бабами — о работе, на работе — о бабах. А?
— Ты ж Никифорову про баню брехал, — хрипло вставил Скиба, толкнув Волощука локтем в бок. — Баня, мол, хорошая — три парилки…
— Собака брешет! — вяло огрызнулся Волощук и озабоченно нахмурился:
— Никифоров — это кто?
— Ну, дает! — хмуро ухмыльнулся Скиба. — Да слева от тебя сидел — ты с ним весь вечер балаболил!
— А, этот… — Волощук почесал затылок. — Да он, гад, как мы сели, уже готов был — лыка не вязал. Они, почитай, часа полтора уже сидели, как мы подъехали…
— То есть он мог и не обратить внимания на упоминание про баню, так я понял? — с надеждой уточнил Александр Николаевич. — Или как?
— Ему все было по барабану, — заверил Волощук. — Баня, не баня… Я говорю — он готовый был. А потом, я ему столько всего наплел, что сам черт не разберет! А что случилось, вообще?
— Сначала поправьте здоровье, — просветленный Александр Николаевич выдернул из серванта первый подвернувшийся под руку дорогущий коньяк, откупорил бутылку, поставил на стол два фужера и набулькал граммов по сто пятьдесят, не меньше.
— Ну, твое здоровье, Николаич, — удивленно покосившись на хозяина, провозгласил Волощук и кивнул напарнику:
— Ну, приняли…
И приняли. Занюхали рукавами, покрутили носами — хорош коньячишко! И с чего бы это хозяин такой добрый?
— Присядьте, мужики, расскажу чего… — указал на кресла хозяин. — Присядьте, присядьте — не стесняйтесь.
Присели — на краешки. Уставились на хозяина с некоторой настороженностью — мужики бывалые, догадываются, что бесплатные «дриньки» для простого люда бывают только на проводах в армию и на поминках. А тут — чего?
— Вы у нас работаете больше десяти лет. С самого, так сказать, основания заведения… — Александр Николаевич примолк, собираясь с мыслями: мужикам следовало сказать нечто незатейливое, доступное и вместе с тем настолько емкое, чтобы прониклись сразу, поверили, что по-иному — никак.
— Кхе-кхе… Николаич — ты, если слова подбираешь, — брось это дело, — неожиданно помог Волощук. — Мы тебя не сдадим — это я тебе обещаю. Не потому, что любим, как маму. Ты иногда таким гондоном бываешь — ты извини, конечно, — хоть стой, хоть падай! Но мы у тебя привыкли, обжились, платишь ты хорошо. У нас тут — как второй дом. А тем более по нынешним временам такую работу еще поискать. Так что — давай прямо. Что там — с баней? В говно попал?
— Гхм-кхм… Ну ты и сказанул… — подивился фривольности определения Александр Николаевич. — Спасибо за откровенность, конечно… Только в… это самое мы все вместе попали, друзья мои.
— То есть как это? — прищурился Волощук. — Мы только стенку заложили да двери в порядок привели! Мы ничего такого…
— А Витя только аппаратуру установил, — подхватил Караваев. — Тоже вроде бы ничего такого. А мы с Кротом только послушать хотели, о чем Бакан с Тонким будут болтать. Чего такого? Но Бакану чего-то там не показалось, он открыл пальбу, убил Тонкого, а Крота смертельно ранил. А Крот на последнем дыхании умудрился вогнать ему в горло нож. Вот такая нелепица вышла…
