в числе прочего, обещал также использовать невероятные технологии, позволяющие делать воду пригодной для питья.
Для китайцев это было подобно святому Граалю [62]. Неудивительно, что они с распростертыми объятиями приняли Каммлера — с его-то деньгами и технологиями.
Недавно Китай обогнал Америку в рейтинге наиболее привлекательных для инвесторов стран, и Каммлер был лишь одним из тысяч подобных предпринимателей.
Обо всем этом Йегер узнал из заметок Майлза. А теперь, глядя в ущелье на текущую внизу реку Боки, он видел иллюстрацию к заметкам. Плоскостенная опреснительная станция примыкала к турбинному залу, а жилой блок располагался чуть поодаль. Там могло разместиться, пожалуй, около двух сотен человек — рабочих и охранников.
Под прикрытием нависающей гладкой скалы располагалась главная цель — лаборатория. Территория комплекса была обнесена двумя кольцами прочной ограды, увенчанной колючей проволокой. Периметр патрулировали охранники. Как и полагается на гражданском объекте, они вооружены только пистолетами, однако Йегер не сомневался, что неподалеку наверняка находится оружейный склад.
Как для гражданского объекта охраны многовато, однако Йегеру приходилось видеть и больше. Коммерческие исследования — дело дорогое и сложное, так что риск промышленного шпионажа никогда нельзя сбрасывать со счетов. Кроме того, Каммлер всегда мог заявить, что охраняет свои инвестиции, которые сулят выгоду прежде всего Китаю.
Причин, по которым опреснительной станции и лаборатории Каммлера требовались сложные технологические решения, было несколько. Вдоль реки змеилась грунтовая дорога, связывавшая комплекс с внешним миром. Именно по ней Каммлеру должны были привезти новый груз из Молдовы.
Где-то в глубине лаборатории находилась опечатанная зона с повышенным уровнем безопасности. Именно там, на самом видном месте, Каммлер складировал высокообогащенный уран.
И, судя по всему, разрабатывал свои смертоносные СЯУ.
57
Само собой, столь красивые места, как озеро Нам-Цо, не могли не привлекать туристов. Бирюзовые воды озера начинались у самого подножия покрытых снежными шапками гор, а созданные ветром причудливые ледяные скульптуры тянулись вдоль самой береговой линии. Северный берег, пестревший желтым, охристым и серым, уже успел покрыться весенней травой, превратившись в сезонное пастбище для отар овец.
Однако из-за отдаленного местоположения озера туристический поток здесь был незначительным, а до его западных берегов — устья Боки — могли дойти лишь единицы. Но, добравшись, они видели только гидроэлектростанцию и все, что к ней прилагалось, включая охрану.
Майлз и Брукс были правы: это место идеально подходит для осуществления целей Каммлера. Ширма продумана и воплощена в жизнь безупречно. Йегеру даже стало жаль, что обладатель такого интеллекта решил использовать его во зло. Творческий ум, проницательность — все это было направлено лишь на то, чтобы сеять смерть и разрушение.
Чего смог бы достичь человек вроде Каммлера, если бы не заразился извращенной мечтой своего отца о захвате мира и создании Четвертого рейха?
Мысль о том, что Рут могла быть там, сводила Йегера с ума. Это было столь ужасно, что он усилием воли выбросил страшную догадку из головы — если позволить ей задержаться, она будет терзать Йегера до тех пор, пока полностью не уничтожит.
Он оторвал взгляд от «Свифт скоупа» и слегка пошевелился, пытаясь вернуть к жизни свои замерзшие конечности. Не говоря ни слова, Повеса занял его место у прицела. Они ждали прибытия партии вольфрама — их троянского коня.
Йегер на секунду задержал взгляд на огромном маори. С почти шестидневной щетиной, укутанный в несколько слоев зимней одежды, он напоминал пещерного тролля. Йегер никогда не переставал поражаться тому, какие лишения способен переносить Повеса без единого слова жалобы. За исключением холода.
Повеса просто ненавидел мороз. Из-за этого он становился ворчливым. Так произошло и сейчас. Не самая лучшая компания.
— Есть идея, — тихо произнес Йегер. — Хочешь услышать?
— Только если речь не идет о прыжках в треклятые сугробы, — пробормотал Повеса, не отрывая глаз от прицела.
— Помнишь, во время спецподготовки мы изучали рейд на комплекс по производству тяжелой воды в 1942 году? Операция «Мушкетон», когда двенадцать коммандос высадились с подводной лодки на побережье Норвегии. Перейдя через горы, они вывели из строя Гломфьордскую ГЭС. Кстати, очень похожую на здешнюю.
— Да, — проворчал Повеса. — Спецназовская легенда. Разрушили гитлеровскую ядерную программу. И что дальше?
— Их было мало, — продолжил Йегер. — И все легко вооружены. Аж никак не достаточно для того, чтобы уничтожить две сотни немецких солдат, защищавших станцию. И знаешь, что они сделали? Разрушили станцию до основания, использовав силу матушки-природы.
— Не тяни. У меня уже мозги замерзают.
— Они сообразили, что трубы ведут прямо внутрь станции, как стволы гигантского охотничьего ружья. Стоит взорвать эти трубы — и вся вода обрушится прямо на цель вместе с деревьями, камнями и булыжниками. Прямехонько на станцию.
Повеса оторвал глаз от прицела, и Йегер понял, что ему удалось привлечь внимание здоровяка-маори.
— Только подумай, — произнес он с энтузиазмом. — Мы взрываем трубы прямо над ГЭС; вода смывает ограждения и прорывает стены; кругом хаос. Это даст нам преимущество и откроет путь внутрь.
На замерзшем лице Повесы появилось подобие улыбки.
— Это значит, что я вернусь пораньше и смогу отогреться?
Йегер ухмыльнулся:
— Вроде того. Подрывник у нас — ты. Как мы можем это сделать? У нас достаточно взрывчатки?
— Более чем, — проворчал Повеса. — Закрепляешь вокруг каждой из треклятых труб кольцо из ПВ-4 [63]. Желательно в том месте, где они наименее прочные. Дело сделано.
— Итак, — задумчиво произнес Йегер. — Мы взрываем вольфрамовую бомбу, и она уничтожает лабораторию. Взрываем трубы, и вода сметает ограждения по периметру и еще кучу всего. Путь открыт — и мы сразу же начинаем штурм.
Улыбка Повесы сверкнула в полутьме наблюдательного пункта.
— Такое любому понравится.
«Не любому», — подумал Йегер, однако предпочел промолчать. Трое остальных рисковали только своей жизнью, а Йегер понимал, что там, внизу, может быть его жена. И когда они взорвут трубы, есть ли шанс уцелеть хоть у кого-нибудь из тех, кто находится на территории станции?
Что он скажет своему сыну? «Я убил твою мать, но имел на то причины, поскольку нужно было спасти мир»?
Он выбросил из головы даже подобие мысли на эту тему. Ни один сын никогда не сможет понять подобный поступок.
Но разве у Йегера есть другие варианты?
