Вскоре вернулся и подмигнул успокаивающе – ждите, мол!
Минут через десять по ту сторону двери послышался щелчок отпираемого замка и дверь распахнулась. Гек приглашающе поманил изнутри. Дед Федор первым шагнул в квартиру, тут же ойкнули взлетел по лестничному маршу на пролет выше, побив все рекорды скорости.
Игорь заглянул в открывшийся проем двери... почувствовал, как на голове шевелятся волосы. Все аммонитные шашки с антресоли были аккуратно сложены на кухонном табурете сразу за дверью, в каждую шашку всажен детонатор, а проводки разделены по контактам на два жгута. Здесь же, к ножке табуретки, лейкопластырем была прикреплена обыкновенная плоская батарейка. Один жгут прикручен к минусовой клемме, второй чуть‑чуть не касался плюсовой – ему не давала этого сделать тонкая капроновая нить, пропущенная через колечко из скрепки, прибитой к стене маленьким гвоздиком, и натянутая между клеммой и дверной ручкой. Стоило чуть‑чуть приоткрыть дверь – нить через кольцо натянется, жгутик из проводов коснется плюсовой клеммы...
– Да здесь на весь дом с избытком хватило бы! – ахнул Владислав.
– Заходите, я уже провода от батарейки убрал! – пригласил вновь Гек. – А без электричества аммонит не опасен. По крайней мере, в комнатных условиях.
– А ежели все жахнет? – дед на сей раз переступил порог последним, с опаской косясь на страшный заряд.
– Тогда ты и «мама» сказать не успеешь! – «успокоил» его Гек, выдергивая детонаторы из круглых пакетиков.
Вошли в квартиру, огляделись. Посетителям, собственно, не нужно было устраивать особого бардака при обыске: все материалы по делу организации «Перекресток молний» лежали на виду – в единственной на всю квартиру тумбочке. Что поделаешь – не думали Игорь с Иваном, не гадали, что их так быстро вычислят...
Тумбочка так и осталась раскрытой, ни бумаг, ни кассет в ней не было. Интересно... он подошел к книжной полке, снял с нее «Робинзона Крузо», открыл – пластикат был на месте. Значит, больше нигде ничего не искали. А что им искать – получили все, за чем приходили.
Он поставил «книгу» на место и пошел на кухню. На столе уже стояли бутылки и закуска. Молча разлил, молча выпили, молча посидели. Наконец, дед Федор обратился к Геку:
– Геш, ты помнишь, мне на курорте читал стихи, про Расею.
Тот кивнул утвердительно.
– А ишо могешь такое... для души?
Вместо ответа Гек начал:
Я тост хочу сказать предновогодний,
За тех, кого безжалостной рукой
Швырнули на защиту тех колоний,
В которых ненавистен был покой.
Где кто‑то не понравился кому‑то,
Где, если без оружья, – жди беды,
Где вместо новогоднего салюта
В ночи мерцают трассеров следы.
Где, как в кино, но – вправду убивают,
А кровь – не краска, не вода – слеза.
Где «духи» в землю пленных зарывают,
Ножом вначале выколов глаза.
А сводки тех ночей, легендой ставших,
Не потревожат их, пославших, сны:
«Один убит, два – без вести пропавших»...
Но ведь убитый – тоже чей‑то сын!
Эх, взять бы тех, кто слал парней на бойню,
Поставить перед Богом: – Отвечай!
На кой нам черт нужны чужие войны,
Когда своих хватает через край?!
И если духом ты воспрял отныне,
Газетчикам загнавши в горло кляп –
Ты не гляди в глаза его святые, –
Иссушат, изожгут, испепелят!...
Но некому стоять перед иконой, –
Ведь «стрелочников» нет у той войны...
Ну что ж, Россия, будь и тем довольна,
Что так отходчивы твои сыны!
...Я тост хочу сказать предновогодний! –
Чтоб наш солдат – Россию охранял,
И чтобы вместо пороха и бойни
Сосед соседу хлеба предлагал!
А в Рождество, за всех безвинно павших
Перед иконой затеплив свечу,
Я за мальчишек без вести пропавших
Слова молитвы тихо прошепчу...
– Классные стихи! – Игорь схватил Гека за руку. – Твои?
– А то чьи же?! – возмутился за Генку дед. – Он их на раз клепает! Сядем, бывалыча, с им на пару вечерком, дербалызнем по «Амаретту», а утром, глядишь, – уже стих волокеть!
– Ты никак, дед, в соавторы набиваешься? – прищурился Гек.
– Та ты шо, Господь с тобой! – замахал на него руками дед Федя. – Я ж слова его... склишать не умею. Да и с памятью шо‑то не то стало. Крутится в башке уже третий год один и тот же стишок, а более – ничего. Хотите, прочитаю! Вот стою на асфальте я, в лыжи обутый. То ли лыжи – не те, то ли я?..
– Да, поздновато ты в поэты ударился! – посочувствовал ему Владислав. – Лет эдак бы на полета раньше...
– Ладно, давай ближе к делу! – прервал их Гек и, расстегнув спортивную сумку, скомандовал. – А ну, освободите стол!
На освободившееся пространство он высыпал драгоценности.
– Сперва объясните, откуда они взялись в станице?
– Ну, рассказ про мого сынка ты слыхал от того бандюги, шо Игорехиным другом прикидывался, – начал объяснять дед Федя. – По моему разумению, енти цацки он прихватил, когда одну проститутку по заказу пришил...
– Ты где, дед, блатных слов таких успел нахвататься? – изумился Генка.
– С кем поведесси... – намекнул дед и продолжил: –Так вот, скорее всего, Ванька мой их где‑то в камышах затырил, а моя дочка Манька нашла... или хто‑нибудь...
– Ну, продолжай! – поощрили его.
– А хто‑то из следователей или, не дай бог, бандюков пронюхал про его хованку и вот тут‑то все и началось... – дед посмурнел лицом. – Господи, сколь хороших людей из‑за ентих побрякушек жизни наклали!
– Версия принимается. – Гек задумчиво уставился на Игоря. – Ну, а ты как в нашу компанию влип?
– Долго рассказывать, – замялся тот.
– Давай решим так: если ты едешь, куда собирался, один – на этом закончим разговор и дальнейшее знакомство! Но если решишь остаться с нами – рассказывай о себе все! О нас ты знаешь, а нам в компании темные лошадки не нужны! – жестко закончил Гек и добавил: – Подумай хорошо, прежде чем решиться!
Веснин думал не более пары минут – пока докуривал «Данхилл».
– Вы мне частично уже помогли: выявить и уничтожить одного из «стукачей» шестого отдела моего бывшего ЮВД. Да и дальше без посторонней помощи я вряд ли обойдусь. Поэтому слушайте... – и он пересказал новым друзьям автобиографию из общей тетради. Окончив исповедь, обратился к ним:
– А теперь вам решать – стоит ли связываться со мной! Дело, за которое я взялся, может закончиться в любую минуту по причине внезапной смерти – моей и вашей, если вы влезете в него. Я ведь не только хочу покарать Вольвака и Гальчевского – ублюдков, искалечивших не одну человеческую судьбу. Я также хочу узнать что‑нибудь о Максиме – сыне Анжелы, убитой Вольваком в гостиничном номере. За несколько дней мы с ним привязались друг к другу... Его отец – зверь и наркоман – убит, а я, думаю, смогу заменить ребенку родителей. В память о Юдит, которая все‑таки была, к убийству которой приложил руки и Вольвак. Но вновь предостерегаю вас: я замахнулся на очень хорошо подкованного и грамотного во всех отношениях противника, к тому же имеющего на руках главный козырь – Власть. Надежды на успех мало, очень мало...
– Но она все же есть? – невинно поинтересовался Гек. Игорь взглянул в его лицо, затем лицо деда Федора, Владислава и, все поняв, облегченно засмеялся.
– С такой‑то подмогой?! Больше, чем наполовину!
Гек обернулся к Владиславу:
– Ну, тебе‑то с твоей мирной профессией сам Бог велел держаться от нас подальше.
– Обижаешь, начальник, – запротестовал тот. – С вами мне как раз по пути. Хватит того, что мои обожаемые предки до двадцати двух лет делали из меня мимозу в вазочке. Вы вон сколько объездили, повидали, а я... Окончил лишь медицинский да курсы электроники при вузе. Сейчас мне двадцать пять, из них три года занимаюсь культуризмом. И до сих пор не женат. И не женюсь, пока не рассмотрю этот паскудный мир во всех его тонах: цветных и черно‑белых. Короче – я с вами! – закончил решительно Владислав.
– Да Господи, хто ж тебя не пущаить? – засмеялся дед Федор. – Пожить всегда успеешь, а вот помереть красиво – ето да, его не каждый смогеть!
– Ты что городишь, дед? Кто туг помирать собирается, да еще красиво? – постучал по столу Гек.
