Я медленно двигалась по поселку, пока не наткнулась возле одного из домов на сиротливо торчащую у забора машину.
Не слишком долго раздумывая, я достала из сумочки перчатки, натянула их на руки, затем высадила булыжником боковое окно «тройки», забралась внутрь и выдернула проводки из-под приборной доски.
Буду угонщицей, ничего не попишешь.
Короче, тачку завела и кружными путями, петляя и заметая следы, добралась до столицы. Где и бросила машину, не доехав до своего дома нескольких кварталов; крадучись, стараясь не показываться на открытой местности, прошлёпала до дома, поднялась на свой этаж, влетела в квартиру, не забыла закрыться понадёжней, и дисциплинированно плюхнулась на кровать.
Спать. Только спать. Ничего иного пока не дано. Всё!
3
Утром я проснулась новым человеком — жестким, знающим, что нужно делать.
В первую очередь я приняла ванну, освободилась от гадостной косметики. Платье, парик и даже очки, скомкав и изломав, положила в пакет, а пакет выбросила в мусоропровод. Ничего не должно напоминать о той платиновой блондинке. Нет её — и всё тут.
Поела. Даже с аппетитом. И стала обдумывать сложившуюся ситуацию.
Решение пришло довольно быстро.
Я не знала, где найти банкира, желание увидеть которого было ох как велико. Но я знала другое.
Я знала, где смогу увидеть его бывшую супругу. Которая наверняка что-нибудь да сможет сказать о тех местах, которые нравились ее муженьку, пусть и бывшему. Местах, в которых он мог объявиться.
4
Я приехала в аэропорт Шереметьево за несколько часов до вылета самолета, на котором собирались упорхнуть две сестрички.
К своему удивлению, я обнаружила, что Марина уже там. Вот так да! Какого черта она тут делает в такую рань? Или договорилась с Раисой встретиться заранее?
Ну и ну. Желание тут же подойти к Марине, похлопать её эдак ненавязчиво по плечу и с издевочкой предложить, а не пройти ли тебе, детка, со мной, потому как я знаю очень многое о тебе, твоем бывшем супруге и кое-что о сестричке, я в себе переборола.
Подождём-ка «близняшку». И пусть уж они вдвоём мне расскажут — что и как. Пусть всё объяснят. Насчёт Лазутина. Ведь за каким-то чертом и одна, и вторая проникали в дом банкира. Чего-то там искали. Вот пусть и объяснят. А я потом решу, что мне делать и как поступить дальше, чтобы при этом не навредить ни своей жизни, ни здоровью. И желательно увидеться с негодником банкиром. В конце концов, он не рассчитался до конца со мной, жмот чертов.
Людей в здании аэровокзала было немного.
Марина нервничала и часто поглядывала на часы. Она ходила по залу ожидания! Останавливалась возле киосков, ничего не покупала, только смотрела и бесцельно двигалась дальше.
Наконец она вышла наружу и стала прохаживаться возле автостоянок.
Где-то минут за сорок до вылета самолета Марина окончательно вышла из себя. Понятное дело. Сейчас прекратится регистрация, и тогда — все. Никуда не улететь.
Впрочем, вы, пташки, и так не улетите. Уж я постараюсь. Приложу максимум усилий.
Распахнув плащ, она двинулась по дорожке, ведущей с территории аэропорта. Уйти, что ли, хочет? Тогда почему пешком? Почему не на машине?
И тут я увидела остановившуюся «Тойоту», а затем высунувшуюся из заднего окошка руку.
Ну вот и дождалась.
А дальше все было очень странно. Во всяком случае, такого я не предвидела.
В машине находилась Раиса, но, кроме неё, — ещё люди. С самой Раисой, судя по её голосу, который раздался из салона, что-то случилось.
Я тенью скользнула за спину Марины и проделала всё как положено.
Уперев ствол в висок бывшей супруги банкира, я сказала те самые слова, адресованные пассажирам «Тойоты»:
— Всём — не дёргаться! Особенно вам, сучки-«близняшки»…
5
Я услышала, как Раиса застонала. Как человек, который устал от подобных передряг.
— Брось оружие. А то я твоей сестренке нечаянно башку могу продырявить.
Сидящая в машине женщина несколько секунд сидела неподвижно, а затем разжала ладонь, выпуская пистолет. Металл тяжело стукнулся об пол салона.
Я переместила ствол с головы Марины, ткнув им в поясницу. Так надежнее — оружие было не на виду. А то мало ли… Вроде бы пока посторонних не видно. Но машины нет-нет да и проезжают, и какой-нибудь глазастый водитель заметит и поймёт мои намерения в отношении девицы, ступором застывшей у иномарки.
Сидящий за рулем человек вдруг хохотнул. Я с трудом оторвала взгляд от Раисы. Иначе не оторвешь — она выглядела не просто плохо, а ужасно плохо, пожалуй, даже хуже, чем я, когда выбралась из карьера. Одежда на ней была в грязи и крови. Кровь на рукаве, на голове, запеклась на щеках. А перевязка — какая-то самоделка, словно женщину вытаскивали с поля боя.
Я даже на миг забыла, что собиралась делать дальше, настолько была поражена.
Но смех человека за рулем отрезвил.
Я посмотрела на водилу и едва не вскрикнула. Лицо этого человека мне было знакомо. Я не могла его забыть.
Человек, не боясь моих угроз и не смущаясь тем, что в моей руке было оружие, открыл дверцу машины и легко выскочил наружу.
После этого он снял автомат с шеи, положил его на сиденье, спокойненько поднял пистолет, уроненный Раисой, и бросил его туда же, на сиденье. Мне кажется, что если бы сюда сейчас подкатил взвод милиции, его бы и это не смутило.
А затем он улыбнулся мне, правда, несколько вымученной улыбкой. Улыбкой человека, который зверски устал и больше всего на свете хочет, чтобы его оставили в покое. Его комбинезон был не менее грязен, чем у Раисы. Где, интересно, эти люди ошивались? С автоматом и пистолетом?
Мимо проехала машина. Он проводил её взглядом, после чего разжал свои запекшиеся губы:
— Привет, капитан…
Он меня узнал. Впрочем, иного и быть не могло.
Передо мной стоял майор ФСБ Кондратьев.
6
Я не думала, что когда-нибудь еще увижу его. Во-первых, я уже не состою в этой организации. Во-вторых, с областным городком, где служил Кондратьев, у меня были связаны отнюдь не лучшие воспоминания; о них, будь моя воля, я бы и вовсе постаралась забыть на веки вечные. И хотя Кондратьев в тех событиях сыграл положительную роль, а для меня даже спасительную, потому что отчасти благодаря ему я выкарабкалась из грязи, куда меня пытались втоптать, всё же… Я потеряла тогда своего боевого товарища. Даже мысленно не желаю возвращаться к тем перипетиям. К черту! Иначе можно тронуться. Начинаю себя корить, отыскивая свои погрешности и промахи… Не хочу!
Я не думала его увидеть. Однако судьба распорядилась иначе.
Кондратьев стоял передо мной. И, как тогда, положение было отвратительным…
Он был все тот же. Здоровый, могучий, уверенный в себе и в своих силах мужик. И в то же время…
Я его запомнила в костюме, этаким чистюлей, даже чуть-чуть пижоном. Теперь передо мной стоял человек в комбезе — грязь на одежде, лице, руки в царапинах. И от него несло какой-то непонятной гадостью. Словно он только что искупался в дерьме.
Я не видела, сколько еще людей находилось в салоне «Тойоты», но по тому, в каком виде были и Раиса, и Кондратьев, я не сомневалась, что сколько бы людей еще там ни находилось, вряд ли они выглядели как-то иначе.
А он после первых слов приветствия продолжал:
— Может, опустишь оружие? А то как бы девчонка не обделалась.
Он заявил это довольно резко, как бы меня в чем-то обвиняя. Словно я виновата в каких-то грехах, от которых страдал и он.
Я не сделала того, о чем он просил. Я не служила больше в ФСБ. И не собиралась никому подчиняться. Из этой службы — уж точно. Если только меня не скрутят и не застегнут на запястьях наручники. Тогда да. Только силой. А иначе — фиг вам. Почему-то в эту минуту, когда я смотрела на майора, у меня появилась страшная ненависть к той организации, которую я сама недавно представляла. Не знаю, почему она возникла. Люди везде разные. Человек, если он рожден им, даже в дерьме останется человеком. А если сукой рожден, куда его ни помести, хоть в самые растепличные условия, — сукой он и будет. Кондратьев был человеком. Тогда откуда же у меня это чувство?
— Может, свалим отсюда? — видя, что я не очень внемлю его словам, вновь заговорил Кондратьев. — И поговорим где-нибудь без свидетелей. Вижу, что наши пути-дорожки вновь сошлись… Если, конечно, не хочешь шума.
И он кивнул куда-то в сторону, не оглядываясь. Интересно, на висках у него, что ли, ещё пара глаз расположена? Или так боковое зрение развито?
Там, куда он кивнул, на самом деле что-то начало происходить. А именно: какая-та дамочка выволокла из здания аэровокзала постового и начала что-то яростно объяснять тому, тыча пальцем в нашу сторону. По всей видимости, эта особа подметила нездоровую, мягко говоря, обстановку у «Тойоты» и поспешила оповестить о ней стража порядка.
