Порывшись в ящиках надзирателей, Леня обнаружил несколько фонариков, зажигалку и пачку дешевых сигарет с фильтром.
– Фонарики раздай, а сигареты с зажигалкой сюда, – распорядился Сивый. – Ну что, механизатор, – он потрепал по загривку небритого плотного черноволосого мужика в рваном индийском свитере, – теперь ты у нас за разведчика. Поднимись по лестнице, глянь, есть во дворе кто-нибудь.
Генерал Веретенко и комбат немного отошли от побасенок в машинном парке и к вечеру чувствовали себя вроде как и ничего.
Личный состав, подшитый, выглаженный и начищенный, поротно подходил к столовой и под зорким оком дежурного – старшего сержанта Агапова – рассаживался за столы. Зал в батальоне был построен с запасом, и все военнослужащие ели за один заход. Обед не растягивался. После того как прошла первая рота, появились инспектора в окружении местного командования.
Для двенадцати человек офицерского состава был специально подготовлен столик, еда на котором действительно ничем не отличалась от пищи, принимаемой сегодня солдатами.
Генерал-майор ел с аппетитом, и подчиненным не оставалось ничего иного, как поглощать вполне прилично приготовленное картофельное пюре с котлеткой.
Запив еду компотом, Веретенко достал платок, вытер губы и оглядел зал. Половина столов уже опустела. Он с непривычки проковырялся намного дольше обычного солдата. А может, специально никуда не торопился. Долго все разжевывал.
Стойлохряков знал наперед, что подаваемый ужин не может быть плохим или даже средним. Но меню не должно быть и откровенно вызывающим. Чуть получше, чуть-чуть. Так должно казаться генералу. Нельзя же не отметить приезд столь высоких гостей.
– Все хорошо, комбат, – десантура потянулся. – Если ты так кормишь своих людей каждый день, откуда жалобы?
У Стойлохрякова на сей случай имелась отповедь.
– Да маменькин сынок попался какой-нибудь. Родичи тряслись над ним. Кормили карамелью. А здесь каша да картошка.
– Каша и еще раз каша, – поправил генерал. – Хорошо хоть для комиссии стараешься.
В столовой назревал круглый стол. Напидоренный капитан отдал тарелку приставленному к столу Багорину и вытащил блокнот.
Стойлохрякову не могло понравиться такое, но приходилось терпеть.
– Когда прекратишь, подполковник, солдат морить голодом? Счета проверены. Денег выделяется достаточно. Порции у тебя не такие здоровые-то на повседневке, сегодня исключение.
– Никак нет, – вяло произнес комбат, вздыхая. Живот поднялся и уперся в стол. Еще немного – и стаканы с компотом опрокинулись бы.
– Напиток хороший, расстарался, – генерал засмеялся, и остальные следом за ним.
Майор Холодец не удержался:
– Самое то, для здоровых ничего – полезно, остальным тоже в самый желудок попадет. Лучше всякого холодного чая, который у нас обычно за компот проходит.
Стойлохряков рыкнул и залпом допил стакан вишневого компота.
– Молодец, майор, – генерал смеялся. – Правду-матку прямо в глаза. Ладно, комбат, считай, зачтено тебе. Господа офицеры, – генерал посмотрел на свои часы, остальные тоже вперились в циферблаты на левой руке. – Сейчас девятнадцать сорок пять.
Майор Холодец пояснил:
– Большая стрелка до восьми не дошла три пятиминутных деления.
– Чего? – не уловил сопровождающий генерала капитан.
– Ну, я говорю, еще немного – и восемь.
– Господа офицеры, прошу тишины. Петр Валерьевич, мне нужно десять солдат.
Стойлохряков от радости из-за положительного результата проверки раздухарился.
– Да не вопрос. Сейчас прямо с наряда возьмем. А для чего люди?
Запуская двигатель грузовика, Резинкин не прекращал дивиться армейскому дурдому. Может нормальный человек приказать солдатам ехать черт его знает куда, черт его знает зачем?... Вот и он о том же.
Ему было приказано следовать за «Мерседесом» и не задавать вопросов. Наряд как раз успел налопаться, когда людям объявили, что их снимают с работ. Радости не было предела. О том, что им предстоит дальше, задумывались немногие. Точнее, только старший сержант Агапов возмутился.
– Куда это, товарищ лейтенант?... Нам и тут ничего.
Мудрецкий насупился.
– Мне комбат приказал, а комбату генерал. Не задавай больше вопросов.
Лейтенант с Агаповым сели в кабину, остальные в кузов. Дело шло к ночи. Неожиданно оптимизм сменился новыми опасениями. Веселого не ожидалось. Теперь большинство было просто уверено, что везут их на очередные сверхсрочные работы.
«Мерседес» генерала, «Волга» сопровождения и «Ауди» комбата остановились на небольшой опушке на окраине леса.
Резинкин застопорился в сторонке и стал ждать.
Веретенко выбрался из «мерса», потянулся, огляделся. К нему подошел комбат.
– Строй людей, Петр Валерьевич. В одну шеренгу, – генерал обошел машину, открыл багажник и достал ружье неизвестной Стойлохрякову конструкции.
– Это вы чего? – забасил комбат. – Зачем людей?
– Перестань, Петр Валерьевич, играть будем. Пейнтбол. Слышал когда нибудь?
– Куда его бол?
– Шариками с краской друг в друга стреляют. Сейчас поймешь.
Генерал подошел к построенным солдатам.
– Будем играть в зайцев и охотников. – Привыкший ко всему отдельный химвзвод не шелохнулся. На генерала смотрели, как на пустое место. Выражение лиц точно передавала фраза: «А нам насрать на твои идиотские выходки». Ну куда ж нашей армии без идиотов-генералов. Без них она с места не сдвинется.
Стойлохряков ожидал чего угодно, только не игр.
– Правила игры простые. Вы, – он обвел строй широким жестом, – зайцы. Я, ваш комбат, начальник штаба Холодец, члены комиссии – охотники. Сейчас лейтенант Мудрецкий, мой адъютант и два водителя расходятся в четыре вершины условного квадрата. Сторона квадрата – сорок шагов. В каждой вершине квадрата вешки, пардон, помощники, будут держать по фонарю, бьющему узким пучком света. Лучи пересекутся под прямым углом и обозначат контуры квадрата. Мы ставим три легковые машины так, что в центре квадрата образуется небольшой пятачок, на котором и выберет себе позицию каждый из охотников. Заяц считается спасшимся, если он окажется внутри квадрата без единого маркера на теле. Из вашей команды должно спастись три зайца. У вас будет три попытки. В случае успеха каждому сектору приз на барабане – по три котлеты из столовой и трехлитровой банке вишневого компота. Да, комбат?
Стойлохряков потихоньку стал въезжать в суть, и идея ему понравилась. Стоп.
– Товарищ генерал, – комбат сделал интеллектуальную физиономию, обращаясь к генералу. – Как же мы их разглядим? Ведь уже ночь.
– Сейчас скажу, дайте объяснить вашему личному составу мои правила. Если спасется пять зайцев, то мы поменяемся местами с выжившими. И они получат возможность попасть шариком с краской в самого генерала Веретенко, – здесь генерал рассмеялся, его тут же поддержали все офицеры, а майор Холодец от себя добавил:
– Ничего, бегать по лесу – это вам не в столовой чашки драить и котлы вылизывать. Сами знаете, куда себе ложку с едой засунуть, а тут и думать не надо.
Единственное, что комбата не устраивало, так это наличие даже теоретической возможности поменяться с солдатами местами. Он не представлял себя ползущим по полю под какими-то шариками. Зато Простаков очень живо вообразил предстоящую картину, как в излюбленных им комиксах: в цвете и с белыми облачками реплик, которые детям до шестнадцати читать не рекомендуется. Ничего, он бы купил такие.
– Подполковникам и генералам бегать нельзя, – совершенно серьезно произнес тот, попутно окидывая взглядом дородные фигуры вышестоящего начальства. – В мирное время это вызывает смех, а в военное – панику.
Стойлохряков поперхнулся воздухом, выслушав столь глубокие размышления, и хотел было вставить свое веское отцовское, но генерал его опередил:
– Солдат должен уметь справиться с любой проблемой, вплоть до естественных позывов организма... – тут Веретенко на время приумолк. Ему казалось, что что-то он не так сказал, но что именно, ударяющие в голову остатки спиртного никак не давали понять. – В общем, смех и панику вы должны были оставить на гражданке, а кто это сделать забыл... – генерал во второй раз умолк, сдвинув ружьем непонятной конструкции фуражку на глаза и почесав им затылок. – Короче, ведите себя так, как будто вы культурные люди.
Солдаты понимающе молчали.
– Теперь о том, как мы будем видеть друг друга. Капитан, давайте сюда фонари. – Из багажника была извлечена сумка. – Каждый в руке должен держать вот такой фонарик.
Резинкин прищурился. Ничего особенного. Небольшой. Генерал включил свет. Яркий. Такой издалека видать.
– На стволе каждого ружья горит огонь, как говорится, красного электрического цвета, – тут он включил фонарик, действительно прикрученный прямо к стволу. – Так каждый заяц будет видеть, на кого наведен ствол. Выиграет самый ловкий и быстрый. Советую зайцам продумать тактику. Каждая волна будет маркироваться разным цветом, ошибок при определении возможных попаданий быть не может.
