Шевцов со своей группой притаились за ними в десяти метрах. И как только они это сделали, рядом что-то сильно громыхнуло и со скрежетом начало падать на землю – стала обваливаться крыша.
Этот момент спецназовцы использовали для последнего штурма. Группа из десяти человек устремилась на территорию пылающего особняка. Из самого дома огонь уже не велся, но на территории особняка находилось несколько огневых точек, продолжающих вести огонь.
– Ах, сволочи, как кучно бьют! – еле слышно проговорил Шевцов, голос которого заглушался разрывами пуль. Он почувствовал, как у него зашлось сердце и ему мешал бронежилет, не позволяя дотянуться до кармана, где лежал валидол. – Иван и ты, Паша, обратился он к находящимся рядом оперативникам, – маленько подстрахуйте. А дальше я не имею права тянуть вас в самое пекло...
– Пошли, Кудрин, – обратился он к своему подчиненному.
Они двинулись по прямой, сокращая расстояние. Сразу за воротами они обнаружили тело убитого охранника в обгорелом черном пиджаке. Рядом с трупом лежала фуражка с милицейским «крабом». А за ней в дыму показался силуэт милицейского «УАЗа». Они подошли ближе, чтобы спрятаться за ним от возможного обстрела. От машины исходил невыносимые запах сгоревшей резины и пластмассы, к которому примешивались тошнотворные запахи сгоревшей человеческой плоти.
Метрах в тридцати от первого «УАЗа», упершись передним бампером в кювет, сиротливо замер второй милицейский автомобиль. От него тоже несло сгоревшей резиной и бензином. Двери заклинило, а через закопченные стекла ничего нельзя было разглядеть.
Молоденькому старшему сержанту Ивану Драчу, который бесстрашно бросился за следователями, внезапно стало плохо: он отошел к одиноко стоящей березке и, ухватившись за нее, замер в рвотном позыве. Он никак не мог облегчить желудок, и подошедший Шевцов посоветовал ему растереть на ладони листик березы и просто понюхать его. Через минуту сержанту стало легче.
– Дальше идти нельзя – жар огромный, надо обойти вон там, – Шевцов указал рукой пути возможного обхода, – а то нас может постигнуть та же участь, что и погибших ребят.
Не успел он договорить, как все тот же старший лейтенант Гороподов настоятельно потребовал выйти из зоны обстрела, пока не будет проведена полная зачистка.
– У меня там заложники! – сокрушался Шевцов.
– Тем более, это наша работа! – настаивал Гороподов.
– Анатолий Иванович, лейтенант прав, – вмешался в разговор Кудрин.
Еще несколько минут запальчивый Шевцов возмущался и спорил со спецназовским лейтенантом, но по голосу чувствовалось, что он сдается. Дело в том, что Анатолий Иванович и сам был сторонником принципа, что каждый должен заниматься своим делом.
Кудрин помог подполковнику дойти до служебной «Волги».
– Не мешай, Олег, я эти места знаю назубок, – сказал Шевцов и вдруг почувствовал, как стало плохо с сердцем.
– Ну, вот видите, Анатолий Иванович, не надо вам туда соваться, – настоял Кудрин, видя, что творится с шефом.
– Минутку, сжав губы, процедил Шевцов. – Сейчас все восстановится... Я сейчас буду говорить с вашим начальством. Нужна координация операции. Смотрите, наши сотрудники здесь полегли. Жалко ребят, видимо, сгорели заживо... А эти головорезы как бы наших заложников с Филатовым не зацепили. Как думаешь, разберутся?
– Это их хлеб, Анатолий Иванович. Ребята толковые, сразу видно, – начал успокаивать своего шефа Кудрин.
Иван Драч сел за руль автомобиля и отъехал подальше от пылающего здания. В некоторый период показалось, что перестрелка усилилась, а действия спецназовцев захлебнулись. Но потом пальба постепенно начала стихать. И раздавались только одиночные выстрелы. Выстрелов уже не было слышно, и ребята с Петровки восприняли это как знак окончания операции.
Однако Шевцов настоял, чтобы они вернулись к аганесяновскому особняку. Драч снова уселся за руль, и через пять минут служебная «Волга» остановилась у ворот.
Свернули на едва заметную полевую дорогу и направились в объезд.
– Я ездил по этой дороге, когда еще учился в школе, бегал здесь на лыжах, сказал Шевцов. – Майор, дай-ка сигаретку, нервы совсем расшалились.
– Анатолий Иванович, может, как-нибудь обойдемся без никотина? – заперечил Кудрин. – Вы же бросить собрались!
– Не учи меня, майор, – без злости обрезал его Шевцов. – Я всего одну и не в затяжку, – уже совсем мягким тоном оправдывался подполковник.
Однако спокойно покурить следователю не дали. У Шевцова в кармане зазвенел телефон.
– Анатолий Иванович, что у вас там, в Бачурино происходит?
Голос в трубке был взвинченный.
Шевцов молча выслушал словесные тирады в трубке и также молча выключил телефон.
– Кто это вас так? – не выдержал и спросил Кудрин.
– А ты его, Олег, не знаешь, – нервно ответил Шевцов и прикурил.
– Ясно...
– Да, что тебе ясно? Знаешь, что мне по телефону сказали?
– Догадываюсь.
– Хуже чем думаешь. В министерстве приказывают вернуться на Петровку и написать рапорт. Дескать, не имели права вторгаться в чужую собственность.
– Та-ак! – присвистнул Кудрин.
– Да ладно, с идиотами мы разберемся. А сейчас надо быстро осмотреть территорию. Нам нужны вещественные доказательства преступной деятельности Аганесяна – в доме может быть наркота. Так что, майор, давай организуй ребят, пока эфэсбэшники нас не опередили.
Отключив телефон, Шевцов несколько мгновений сидел в машине, словно оглушенный обухом. «Опять ставят палки в колеса», – раздраженно подумал полковник. Он хотел было отчаяться, плюнуть на все это, уехать отсюда и написать этот чертов рапорт. Но затем передумал. Если за него и решат серьезно взяться, то все равно после завершения операции. А потом он вспомнил, что на экстренный случай у него имеется телефон помощника министра. Шевцов не любил обзванивать чиновничьи головы, но на этот раз решил, что этот звонок поможет ему разрулить ситуацию. Номер у него уже был записан в электронной телефонной книжке.
Абонент откликнулся на второй гудок.
– Здравствуйте, Валентин Дмитриевич, это подполковник Анатолий Шевцов. Да, тот самый, который был недавно на приеме у министра. Он мне сказал, что могу вас потревожить в любое время. Так вот, такой момент наступил. Вы в курсе, наверное, о том, что происходит в Бачурино... Нет? Гм, удивительно, что вы не в курсе. Да, это недалеко от Дмитрова. Здесь горит дача московского бизнесмена, кандидата в депутаты Аганесяна. Но это не все, сюда стянут спецназ, так как по оперативным данным в доме находятся заложники. Пять минут назад мне позвонили из министерства, некий Михолков Геннадий Андреевич. Вы в курсе, наверное, кто такой. Пока ситуация мне до конца не ясна, – сказал Шевцов, – но, думаю, с десяток стволов здесь задействовано... Дом Аганесяна полностью сгорел. Причина пожара пока не известна... – Разговор прервался неожиданным обвалом крыши задней части дома. Мне нужна поддержка этой операции, иначе последствия нашей нерасторопности могут быть плачевными, – выкрикивая в трубку, подытожил Шевцов.
Неизвестно было, что ответил по телефону помощник министра, но все присутствующие поняли по настроению шефа, что тот доволен состоявшимся разговором.
Как раз в этот момент где-то в доме так сильно громыхнуло, что задребезжали окна в служебной «Волге». Однако Шевцов не замечал этого и в уме распределил обязанности своих подчиненных:
– Ты, Драч, возьми еще кого-нибудь и со мной пройдемся по периметру. А ты, Кудрин, знаешь, чем заняться: оружие, травка, любое доказательство. Ах да, вызови экспертов, пусть все поснимают и зафиксируют. Только не попадайте под шальные пули, мы и так потеряли таких людей... – сказал и пожалел об этом: еще одна пуля просвистела на расстоянии вытянутой руки. От неожиданности он упал в траву и его примеру последовали остальные.
– Пошли! – Шевцов поднялся раньше всех и почти в полный рост побежал вниз, где темнел силуэт какого-то хозяйственного здания. Сержант не отставал от подполковника, но вперед батьки не лез. У здания они залегли.
– Слышите, товарищ подполковник, откуда лупит пулемет? Кажется, это РПК. Кто бы это мог быть?
– Если ты заметил, то бьет он где-то издалека, значит спецназовцы их выкурили. А вообще пусть с этими всеми придурками с оружием разбирается прокуратура. Нам что до них? Там, ведь, Ваня, только копни, и окажется, что оружие из какой-нибудь воинской части уведено. А дальше за ниточку потянешь, окажется, полчасти нерадивых служивых там на государственном довольствии стоит. А еще глубже возьмешь – в лучшем случае скажут, что не мое дело, что этим займется военная прокуратура. В худшем случае – руки по локоть откусит свое же начальство, вот и думай, – рассудил Шевцов. – А ты, Ваня, как я понял, служил?
– Как же без этого, Анатолий Иванович? В органы бы не взяли.
