Уоллсу стало жаль их. Белые мальчики, в тоннеле они отчаянно боролись за жизнь. Люди, связавшие свою жизнь с тоннелями, как и он сам. Эх, ребята, не стоит умирать под землей. Уоллс знал это, в свое время он повидал много подобных смертей.
Но почему трупы начали гнить совсем недавно?
Уоллс напряженно шевелил мозгами и наконец сообразил. Конечно. Они пролежали в этой герметичной могиле почти полвека, а без воздуха трупы не разлагались. Они просто превратились в мумии, заморозились в холоде. Но потом Уоллс попытался припомнить все, что слышал об этих местах, – шахта много лет оставалась открытой, а прошлым летом, когда строилась ракетная установка, шло очень много дождей; дождевые воды проникали в гору, пробивали уголь и, в конце концов, достигли этой гробницы. Герметичность нарушилась, и появились могильные черви, миллионы маленьких тварей, превративших человеческую плоть в эту ужасную картину.
Шевелись, малыш!
Уоллс вошел в основной тоннель, где находились трупы остальных шахтеров.
Фонарик осветил их. Потолок в тоннеле был низким. Уоллс пытался не думать о погибших шахтерах, но не мог совладать с собой, представляя, как они оказались в кромешной темноте, с каким трудом дышали, ожидая спасателей, которые не смогли прийти к ним на помощь.
Он прошел вперед, стукнулся головой о свод, пригнулся и прошел еще немного. Уоллс почувствовал приток холодного воздуха и вдруг представил, что это мелкие черви проникают к нему в легкие, вгрызаются в плоть. Он едва не запаниковал, и это он, Уоллс, лучшая тоннельная крыса всех времен, да и на улице не последний парень, благодарю вас, мадам. Пожалуй, это был худший момент в его жизни: он стоял среди трупов, идти было некуда, оставалось, похоже, только присоединиться к ним. Он представил себя: искромсанный, рыхлый кусок гнилого мяса, украшающий несколько старых африканских костей. Через несколько лет сюда придут белые люди, кто-нибудь поднимет его кость и с отвращением скажет: «Боже мой, Ральф, костям этого парня в свое время доставалось больше, чем другим, должно быть, он был цветным!» Но тут Уоллс сказал себе: «слушаюсь, сэр» и еще несколько раз повторил: «гордый негр, гордый негр!». И страх выпорхнул из его груди, найдя себе место в чьей-нибудь другой груди. Он снова был прежним Уоллсом.
Ничто не может сломить этого ниггера, нет, сэр!
А этот парень выживет, как ты считаешь?
Уоллс медленно двинулся вперед, фонарик теперь ему был не нужен. Он выключил фонарик. Ему ничего не было нужно. Уоллс любил темноту, он был человеком темноты, темнота была его домом, неотъемлемой его частью. Он победил этот тоннель, этот негодяй был его, и его задница тоже принадлежала ему.
Уоллс шел, вытянув руки, он был один на один со смертью, но больше уже не боялся.
И вдруг он увидел свет. Бледно-молочный, мерцающий, далекий, но все же это был свет.
Вот так-то, ублюдок, подумал Уоллс.
Он ощущал легкий ветерок, удивляясь его сильному и приятному запаху. Уоллс полез через трупы, чувствуя, как они рассыпаются под ним. Но они не могли сделать ничего плохого, ведь это были просто мертвецы.
Наконец он добрался. Воздух проникал из дыры в потолке. Уоллс поднял голову. Высоко над ним был свет, до него надо было долго карабкаться вверх, как по дымовой трубе. Но это был свет. Свет в конце… чего-то.
Отлично, Джек, подумал Уоллс. А вот и Уоллс.
Он крепко привязал к телу своего друга и напарника – обрез 12-го калибра и двинулся навстречу свету.
В самом центре металла уже образовалась глубокая щель.
– Мистер Хаммел?
– Да, сэр?
– Долго еще?
– Когда я измерял последний раз, то прошел сто двадцать пять сантиметров. Значит, осталось сантиметров десять или пятнадцать.
– Сколько это займет времени?
– Ну, скажем, три или четыре часа. К полуночи. Мы закончим к полуночи.
– Отлично. А после этого все разойдемся по домам.
Хаммел резал металл уже в течение многих часов, руки болели неимоверно – приходилось держать горелку глубоко внутри металла. Тем не менее Джек гордился своей работой. Не многие могли бы сделать то, что делал он. Прекрасная работа, чистая, элегантная, точная. Еще немного – и все будет закончено.
Но все же ему по-прежнему было страшно.
– А военные, они ведь наверху и пытаются ворваться сюда, так ведь?
– Да, так, мистер Хаммел.
– А что будет со мной, когда эти парни выломают двери и начнут стрелять?
– Они не смогут попасть сюда.
– Придумают что-нибудь, они ведь умные ребята.
– Никто не может быть умным настолько.
– А вы кто? Скажите мне, наконец.
– Патриоты.
– Я знаю, что все солдаты считают себя патриотами.
– Нет, большинство солдат циники. А мы настоящие солдаты.
– Но если вы запустите эту штуку, то все умрут. Потому что русские в ответ выпустят все свои ракеты, и тогда умрут все!
Джек испугался, что его слова вызовут гнев этого человека, но они вырвались непроизвольно.
Генерал лучезарно улыбнулся.
– Мистер Хаммел, я никогда не допущу полномасштабной ядерной войны. Вы правы, это будет смерть для всей планеты. И вы думаете, я убедил всех моих людей пойти на этот отчаянный шаг только ради конца света?
Джек просто молча смотрел на генерала.
– Понимаете, мистер Хаммел, война не имеет смысла, если в результате этого все погибнут, не так ли? Но если мы можем победить? Что тогда? Разве это не моральный долг профессионального солдата воспользоваться преимуществами ситуации? Разве не в этом его высшее предназначение? Разве это не спасет мир, вместо того чтобы уничтожить его? Погибнут миллионы, но это все же лучше, чем впоследствии погибнут миллиарды! Лучше мертвая страна, чем мертвая планета. Особенно если миллионы, которым предстоит погибнуть, живут во вражеской стране. Так ведь?
Глаза генерала светились верой и убеждением, они излучали страсть и безумие. Испуганный Джек сглотнул слюну.
– Надеюсь, вы знаете, что делаете.
– Уверяю вас, что знаю, мистер Хаммел. А теперь, пожалуйста, продолжайте работу.
Джек сунул горелку в щель, испытывая при этом ужасное чувство вины.
– Мы закончили, – объявил сержант-сапер.
– Наконец-то! – воскликнул Алекс. – Вы здорово потрудились, ребята. Снимайте брезент.
Солдаты из Красного взвода с усилием стащили и сбросили тяжелые полотна брезента, закрывавшие их работу.
Алексу было плохо видно в темноте, но он и так знал, что там.
– Через это они никогда не прорвутся, – сказал он. – Мы-то знаем, да? Не раз проверено?
– Да, сэр, – согласился сержант-сапер.
Воздух был свежий и морозный, над головой светили звезды. Вокруг было тихо, слышался только шум ветра среди деревьев, да иногда кто-нибудь тихонько говорил или шевелился в темноте.
– И как раз вовремя, – похвалил Алекс. – Скоро они начнут уже крупными силами.
– Еще нет признаков штурма?
– Нет, внизу все тихо. Несколько минут назад подъехали какие-то грузовики.
– Пополнение, – заметил кто-то. – Мы их здорово потрепали, так что им не обойтись без пополнения.
– Сэр!
Кричали одновременно из десятка мест по всему периметру. Алекс повернулся на шум, подняв к глазам бинокль. Сначала он ничего не увидел, но потом кто-то крикнул:
– На дороге! На дороге!
Алекс снова поднес к глазам бинокль и даже на таком расстоянии рассмотрел все очень хорошо. Самолет шел на посадку, и хотя у него горели только посадочные огни, мигалки на концах крыльев и свет в кабине, было ясно, что это транспортный самолет. Колеса шасси коснулись прямого полотна шоссе, самолет подпрыгнул раз, другой, дернулся слегка, когда раскрылся тормозной парашют, и замедлил ход.
– С-130, – сказал Алекс.
Самолет остановился, из него выгрузились люди, а потом машина просто свернула с дороги в поле, освобождая место для другого самолета, который приземлился через несколько секунд, осуществив ту же рискованную посадку. За ними приземлился третий самолет и последний, четвертый.
– Тонкая работа, – одобрил Алекс. – Здорово, отличные летчики, храбрые ребята, приземлились прямо на шоссе.
– К нам еще посетители? – поинтересовался кто-то из солдат.
– Элитные войска, полагаю, рейнджеры. Что ж, следующие несколько часов обещают быть интересными.
Алекс посмотрел на часы. Полночь приближалась. Но скоро ли она наступит?
На самом деле, думать тут особо было нечего. Больше всего Дик Пуллер верил в простоту и огневую мощь, а не во всякие там хитроумные штучки. То, что происходило сейчас, казалось ему эпизодом второй мировой войны, чем-то вроде высадки в Нормандии, ставшей легендой для рейнджеров.
Здесь, как и там, рейнджерам предстоял штурм основного плацдарма, осуществить который они должны были с тех же позиций, с которых уже раньше пыталась атаковать рота Национальной гвардии. Рейнджеров было больше, и обладали они несравненно лучшей подготовкой. Их командир, старый сослуживец Пуллера, прямо из самолетов уже отправил своих людей на гору. Рейнджеры уже поднимались по склону. С правого фланга их будет поддерживать 3-й пехотный батальон, прикрывая рейнджеров огнем своих дальнобойных винтовок М-14, а когда те достигнут периметра, вслед за ними двинется пехота.
