– Не в кабаке… – согласился Антон.
Казалось, от его бравого моложавого вида не осталось и следа. Он чувствовал это и, не желая показывать свою слабость, стал растирать ладонью лоб.
– Так вот, Антон Павлович. – Моргунов захлопнул папку. – С делами у вас полный ажур. Осталась самая малость. Как вы догадываетесь, оставить без внимания заявление человека, который счел своим гражданским долгом уведомить квалификационную коллегию о волнующих его проблемах, мы не можем. Раз Господарцева утверждает, что у вас пропало дело, значит, это нужно либо подтвердить и сделать соответствующие выводы, или опровергнуть.
– И тоже сделать соответствующие выводы, – напомнил Николаев.
– Ну да, – не без труда согласился Моргунов. – Безусловно.
– Антон Павлович… – Голос председателя сорвался. Он прокашлялся. – Принеси это дело, будь оно неладно… Раз уж Господарцева пишет…
Струге машинально встал и направился к двери.
– Принесите, Струге, – донесся ему в спину довольный голос Моргунова. Казалось, он уже прокусил на шее жертвы отверстие и теперь маленькими глотками стал посасывать горячую жидкость. – Принесите доказательство своей порядочности.
В дверях Струге обернулся.
– Я вам принесу доказательство своей порядочности. А Господарцеву Лукин зря привечает. Она пишет с ошибками и плачет, когда я приговоры оглашаю.
Струге шел по коридору. Минуту назад закончилось все, что связывало его с настоящей жизнью. Последствия такого «доказательства», о котором только что говорил Моргунов, ему были хорошо известны. Судья вылетает из дверей суда с треском, с позором, без иллюзий о том, что в прошлую жизнь когда-нибудь можно вернуться.
Войдя в кабинет, он рухнул в кресло за своим столом и вынул из ящика чистый лист бумаги. Бросив взгляд сначала на Алису, которая сидела, как в школе, сложив перед собой руки, потом – на электриков, которые копошились под потолком, он еще раз спросил:
– Пойдешь работать в «БМВ»?
– Нет.
– Надеешься остаться в суде?
– Нет.
– Тогда на что ты надеешься?
– Остаться с вами в суде.
Струге усмехнулся:
– Милая моя!.. Мои дни, как у ракового больного, сочтены! Перед тобой неудачник, которого свет не видывал. И ты надеешься на чудо? Чудес в судах не бывает, Алиса. Это фантастика. «Алиса в Стране чудес»… Это только в сказках бывает.
«В квалификационную коллегию судей…»
В дверь просунулась седая голова.
– Антон Павлович, доброго вам здоровья.
– Издеваетесь, Старожилов? Опять акт принесли?
– Нет, посоветоваться хотел… – Поняв, что если не послали сразу, значит, не пошлют и сейчас, старик вошел.
– Я же вам сказал: адвокаты на первом этаже! Черт!.. – Поняв, что сделал в тексте ошибку, Струге скомкал лист и выбросил его в урну. – Что нужно?!
– Нужно принять объяснение от гражданина Васина. Ну, вы помните – того самого, которого гражданка Никифорова искусала.
– Какое объяснение, дед?!
– В дело, – уверенно заявил активист Старожилов, хозяин бдительной собаки по кличке Арто.
Струге перешел на яростный шепот:
– Вы что, с бабой справиться не можете?! Прижали бы втроем в каком-нибудь темном месте да потрясли бы малость!.. Она бы вам только спасибо сказала! Да от всех заявлений отказалась! Ходите, здоровые мужики, жалуетесь! Не знаете, что бабе нужно, что ли?! Потом сиди, бредни ваши по ночам разбирай – кто кого куснул не туда, кто кого лизнул не оттуда…
Мужик опешил:
– Это как понимать?
– А вот так и понимай, дед! Дословно! Зажать и – потрясти! Только с чувством потрясти, а не ради отбывания номера! Все, старче! Иди, мне недосуг…
«В квалификационную коллегию судей. Восемнадцатого марта 2003 года мною, федеральным судьей Центрального районного суда Струге А.П., вследствие недостаточно требовательного к себе и своим служебным обязанностям отношения, было утеряно уголовное дело по факту обвинения гр. Цебы, Смуглова и Перченкова…»
«Бред какой-то…»
Струге поморщился.
Алиса взвизгнула – один из электриков выронил из рук пассатижи, и они, оставив на столе секретаря царапину, грохнулись на пол.
– Эй, электрификаторы!.. – рявкнул Струге.
Резко встав из-за стола, по привычке ощущая себя хозяином кабинетного имущества, он возмущенно направился к стремянке.
– Случайно, – пояснил электрик.
– Случайно лишь к гинекологу попадают.
Сегодня Алиса не узнавала своего судью.
– Вы понимаете, – находясь в смущении за собственную неловкость, стал объяснять электрик. – Ваш суд – сплошное неудобство!
– Чем это наш суд вам не приглянулся? – недовольно пробормотал судья, рассматривая царапину на столе.
– Проводка старая, изношенная. Мороки – уйма! Да потолки еще нестандартные. Везде три метра, а у вас – три двадцать. Попробуйте, с такой стремянки дотянитесь! Приходится под ноги всякий хлам подкладывать, а на бумаге, знаете, твердо себя на ногах не ощущаешь…
Струге посмотрел под ноги электрику. Тот был прав. Высоты стремянки явно недоставало, поэтому смышленый малый подложил себе под ноги пачку бумаги, замотав ее для надежности в ватманский лист.
– Ящик бы взял какой… – посоветовал Струге.
– Пробовал. – Пытаясь дотянуться до потолка, электрик вздохнул. – Ящик не входит. Площадка на стремянке слишком узкая.
Вернувшись за стол, Струге взял перо.
«…Считаю, что из-за собственной халатности мною был нарушен ряд положений Присяги судьи, в связи с чем считаю свое дальнейшее пребывание в должности судьи невозможным. Подробные пояснения готов дать при проведении служебной проверки по данному факту.
В связи с вышеуказанным фактом прошу вас принять мою отставку…»
Телефонная трель прозвучала так неожиданно, что вздрогнул не только Антон, но даже Алиса.
– Да! Иду, иду… Сейчас допишу и приду. Чего пишу? – Струге подумал. – Сопроводительную к делу Цебы. Через две минуты буду…
– Торопят, – пояснил он, обращаясь непонятно к кому.
Поставив подпись и число, Струге выбрался из-за стола и направился к дверям.
– Антон Павлович…
Алиса смотрела на судью, не скрывая слез.
Поморщившись, Струге отвернулся и перевел взгляд на стремянку. Глядя, как ноги электрика скользят по пачке бумаги, перемотанной ватманом, он снова покривился.
– В шкафу ящик посылочный пустой стоит. Алиса, дай ему, пока он не убился. Где ты эту бумагу взял? – Он показал на пачку. – В туалете? Туда и отнеси, здесь не оставляй. Алиса, проконтролируй.
– А я здесь ее и взял. Зачем я ее в туалет понесу?
– Что значит – здесь? Алиса, у нас была выброшенная пачка бумаги?
Та недоуменно пожала плечами, дошла до стремянки и сняла пачку с площадки. Некоторое время у нее ушло на разматывание ватмана.
– Ладно, разбирайтесь… – Струге набрал в грудь воздуха и потянул на себя ручку…
– Антон Павлович…
Услышав голос своего секретаря, судья обернулся.
– Антон Павлович…
Алиса Ракитина, его секретарь, шла к нему и держала на вытянутых руках… Так женщина выносит любимому из роддома их общего ребенка.
«Уголовное дело по факту обвинения гр. Смуглова В.Т., Перченкова В.В. и Цебы А.Н. по статье 162 УК РФ». «Начато», «окончено»…»
– Что это? – спросил Струге, хотя вопрос был излишен. Ему было очень хорошо известно, «что это».
– Это наше дело…
Секунду помедлив, Антон Павлович взял из ее рук папку и подошел к электрику.
– Ты где это взял, чувак, горем битый?
– Че вы оскорбляете?! – покраснел тот. – Я в суде или в ментовке?!
– Я спрашиваю: ты где ЭТО взял, юноша, в понедельник рожденный?!
– Да шестнадцатого числа, как стали у вас проводку чинить, так и нашли на полу! – наконец-то вмешался в разговор пожилой напарник электрика. – Валялась эта пачка у стола, рядом с мусорным ведром! Вам не нужна, а нам пригодилась! Зачем мальца обижать?
– Ты хочешь сказать… – Струге, как парализованный, повернулся к старшему. – …Ты хочешь меня убедить в том, что две недели вы шарахались по суду с моим делом на этой стремянке?..
– Ну а что тут такого? Две недели никто слова не говорил, а тут – нате! Мы и виноваты! Разбрасываете хлам где попало, а крайний всегда – Чубайс…
Струге выдохнул. Где-то там – под платком, который ему каждый день укладывает в карман Саша – хранилась упаковка с валидолом. Пошарив рукой в кармане, он ее не нашел.
– Алиса, цитрамон остался?
Дверь распахнулась, и на пороге появился Николаев.
– Антон Павлович, я понимаю, что вам безразлично, что обо мне подумают люди из облсуда…
– Да иду я, иду… – раздраженно бросил Антон. – Что там у него, понос, что ли?..
Когда Виктор Аркадьевич исчез, он подошел к своему столу, непослушной рукой нашарил в письменном приборе ластик и принялся стирать с лицевой стороны корочки дела огромный отпечаток следа ноги с отчетливым протектором и цифрой «44».
– Я с вашей выездной бригадой иллюзионистов чуть попозже разберусь… – Ластик выскальзывал из непослушных пальцев, но Антон снова подбирал его и снова тер и без того затертую корочку дела. – Если не хотите стать инвалидами, то постарайтесь исчезнуть до моего возвращения…
