– Что-то не замечал я за ним…
– А топят, будто перспективного кандидата в президенты, – сказал Ростислав задумчиво. – Такое впечатление.
– В столице что-нибудь болтают?
– В столице всегда болтают, ты разве забыл? Столица – это ж самая большая лавочка. Не та, где торгуют, а та, где треплются бабушки под лузганье подсолнухов. Вполне возможно, что через вас кто-то хочет задеть рикошетом Гильдию товаропроизводителей и персонально Георгия-победоносца, очень уж хорошие у него в последнее время обозначились шансы…
– А что Ликутов?
– Ликутов, можно сказать со всей определенностью, самостоятельной фигурой никогда не был и никогда не будет. Вечный «номер второй». Он это, между прочим, знает и поперек батьки не скачет, а потому еще долго будет иметь кусок хлеба с маслом. Дельные адъютанты без амбиций всегда в цене. А поскольку мозги у него есть, давно приготовил запасной спасательный круг на случай, если придет новая фигура и начнет менять дьяков с подьячими сверху донизу…
– И кто у него теперь спасательный круг?
Ростислав с милой улыбкой окинул взглядом стены, потолок. Вынул черную коробочку «глушилки», включил, положил меж ними на стол:
– Группа «Новый путь России», что уже не секрет. Расклад пошел недвусмысленный – банкиры и экспортеры против производителей и близких к ним банкиров. Для демократической общественности, понятно, все выглядит чуть плакатнее – героические строители капитализма против перекрасившейся партноменклатуры и засевших коммунистов.
– А у нас что, еще осталась демократическая общественность? – хмыкнул Данил.
– Какая разница? Штампы – вещь долгоживущая. И по мозгам бьют хорошо… В общем, прямых доказательств нет, но шеф убежден: все напрямую повязано с грядущими выборами. Главная свистопляска разгорится еще не скоро, да и на думские выборы следует поберечь силушки, но все равно, хороший хозяин готовит сани летом.
– У вас есть что-то конкретное?
– Ничего. Но, как говаривал Меченый, нет другой альтернативы. Разве что вы в самом деле переключились вдруг на героин. Нет? Вот видишь…
– Ох, мать твою… – вздохнул Данил. – Я-то прижился за полтора года, думал, с политикой покончено напрочь…
– У нас – и без политики?! Майор, начинаешь сдавать… Копайте хорошенько. Если удастся перейти в контратаку и самим нарыть что-то первыми, памятник нерукотворный вам никто не воздвигнет, но получите поддержку на самом высоком уровне плюс всю мощь агитпропа… Так и передай Лалетину. Шефу это поведали на том самом высоком уровне. Ухватите за хвост икряную рыбку – за вами Гильдия с союзниками. Оплошаете и дадите запихнуть в а ш и яйца в мясорубку – вас, может, и вытащат, чтобы ТЕ не подумали, будто они могут кого-то слопать, но вот звездных высот у вас впереди не будет, придется доживать век провинциальными лавочниками… Нас обоих это касается, старина. Ерунда, будто профессионалы могут с легкостью кокотки менять хозяев. Может, на Западе так и обстоит, но не у нас. Здесь мы все как-то незаметно оказываемся повязаны с лагерями хозяев, и список будущих вакансий ох как короток… Вот что ты заруби в памяти намертво…
…Первым забеспокоился Степаша, а за ним и Данил стал поглядывать на часы – по времени самолет давно должен был начать снижение с десяти километров, но он все так же летел, держа горизонталь, над сплошным ковром чуточку сероватых облаков, казавшихся отсюда твердыми, жесткими. Кое-кто из их соседей по салону первого класса тоже начал проявлять недоумение. Однако вскоре нудившая в динамиках «Юбочка из плюша» резко оборвалась, и на смену ей пришел искаженный отечественными микрофонами, едва узнаваемый голосок белокурой стюардессы, чей стан Степаша ласкал умильными взорами всю дорогу:
– Уважаемые пассажиры, наш самолет совершит посадку в аэропорту Кедровый города Байкальска. Шантарск не принимает по метеоусловиям…
Они переглянулись, и Данил пожал плечами. Сколько бы гнуси ни было связано с Байкальском, усматривать в происходящем козни – уже паранойя… Сезон летних гроз для Шантарска начался, порой неведомо откуда приволакивает такие тучи, что у ребят, пилотирующих изношенное советское наследие, чуточку сдают нервишки…
Степаша, смирясь с неизбежным, нажал кнопку вызова.
– Опять пепси? – ехидно спросил Данил. – Ведь описяешься…
– А иначе лялька не подходит… Экипаж-то наш, в Шантарске, глядишь, и подклею…
Подошла белокурая лялька, сделала едва заметную устало-философскую гримаску, но забота о пассажирах в этом салоне стояла на высоте, и она покорно принесла Степаше очередную баночку пепси. И грациозно ускользнула, пресекая всякие поползновения. Самолет клюнул носом, явно намереваясь снижаться.
Данил усмехнулся чуть садистски – Степаша заерзал-таки в кресле, но оба туалета оказались занятыми, да и очередь перед посадкой к ним наметилась человек из четырех.
– Дуй в хвост, пока не приказали застегивать ремешки, – сказал он, лениво листая старый номер «Совершенно секретно».
Степаша вернулся минут через пять – самолет уже шел вниз по отлогой – и сразу же наклонился к его уху:
– Там минский хвост. Ихний главный.
– А ты не ошибся? – спросил Данил, мгновенно напрягшись.
– Я его, козла, срисовал твердо… Похоже, один, никого из тех двоих…
«Жизнь вновь становится загадочной, – подумал Данил. – Ничего удивительного, что „пожилого“ они не засекли в Минске – первый салон, как исстари заведено, и загружается первым, он мог подъехать в последнюю минуту… Но где „пожилой“ отсиживался при посадках в Самаре и Омске? Оставался в салоне, что ли? В принципе, так нетрудно отсидеться, разжалобить бортпроводниц жалостным рассказом о едва зажившей сломанной ноге… или показать некое удостоверение? Что же, это таки Логун? Шантарский „Икс“? Кто бы он ни был, в Байкальске у него должны быть хорошие заточки, его район, до родимого Шантарска – семьсот километров, а в город к Хоменко еще нужно добраться… Отсиживаться в самолете? Черт его знает, сколько он тут простоит, в аэропорту могут и сгрести, если твердо задумали сцапать…»
– Сколько стоять будем? – спросил он беленькую симпатяшку, когда самолет замер на полосе в ожидании трапа.
– Неизвестно… Но похоже, долго.
– Ну что ж, тогда возвращайте наши игрушки… – тихо сказал Данил.
– Сходите?
– Ага, – сказал он с наигранной беззаботностью. – Мы ж байкальские, если так обернулось, проще будет ехать домой, а дела не убегут…
Он и в самом деле не собирался возвращаться: очень уж чревато – сидеть, прикованными к аэропорту, к неизвестно когда взлетающему самолету, шантарские грозы порой затягиваются, и на всякий случай лучше не убаюкивать себя колыбельной о совпадениях, по воле слепого рока занесших «пожилого» на тот же борт…
Стюардесса принесла их пушки, стыдливо упрятанные в бумажные пакеты. Из багажа у Данила был один «дипломат» с полученной от Ростислава папкой, а у Степаши не было и того, тем лучше…
Подкатили трап – и тут же объявилась белая «Тойота». Кое-кто нетерпеливо привстал, и стюардесса вновь попросила подождать. Данил прижался лбом к иллюминатору, вывернув голову – в гордом одиночестве «пожилой» сбежал по трапу, нырнул в машину, и она резко взяла с места. Хреново… Степаша понятливо кивнул в ответ на его многозначительный взгляд:
– Приплыли, шеф?
– Не суетись, – сказал Данил сквозь зубы, наклонился к верному ландскнехту. – Так… Вряд ли у него здесь рота, он, как и мы, до последнего момента не должен был знать про метеоусловия… Тачка-другая, не больше. До города – сорок верст, пока свяжутся, пока нагрянут… Если они запечатали выход, разделяемся. Ты звони Хоменко, поднимай, кого сможешь, место встречи – возле того завода, ну, этот, красивый, импортные люди строили… Не могли же тут перехватать всех наших, кто-то должен сидеть на связи в час дня… Если удастся созвониться, ко мне не подходи, мигни издали. Окрестности здешние знаешь?
– Более-менее.
– Возьмешь тачку, кинешь водиле достаточно, чтобы не дергался, и сиди в отдалении, жди, когда меня отсюда повезут на «скорой помощи»…
– На чем?
– На «скорой помощи», – сказал Данил. – Машина такая. С красным крестиком. Поедешь следом, в игру вступаешь, смотря по раскладу. Конечно, если все проскочит…
– А сцапают?
– Старайся, чтобы не сцапали. Я тоже буду стараться…
Из автобуса они вышли, словно не знали друг друга отроду. Держась так, чтобы их разделяли человек несколько, вошли в здание аэропорта. Данил, подобно спутникам по рейсу, не кинувшимся к выходу, а лениво разбредавшимся по залу, остановился у расписания, присобаченного к четырехугольной колонне.
Степаша, обогнав его, поднялся на второй этаж – и никто вроде бы за ним не метнулся. Зато Данил совершенно четко зафиксировал троих плечистых парней, занявших позиции в тамбуре, меж стеклянными дверями – они курили, лениво болтали в обществе румяного сержанта из транспортного, позы самые раскованные, вот только глазенки так и щупают каждого, кто собрался выйти… Вот уже и докурили все, вот один из них лениво огрызнулся, когда его толкнула чемоданом дебелая тетка в коже, но с места никто не стронулся. Опаньки! Срисовали…
