Но дверь открывается без стрельбы, и я вижу ту, чье лицо забыл. Но как она трахалась над трупом мужа — помню… Красивая молодая телка с заспанным лицом смотрит на меня и проговаривает, ухмыляясь:
— Вот ты какой! Заходи. Хоть познакомимся по-человечески.
Захожу в прихожую и вслушиваюсь. Нет, в квартире, кроме нее, никого нет. Обнимаю хозяйку небрежно.
На ней коротенький шелковый халатик, пахнет женщиной, духами, постелью… Фиг разберет. Приятно пахнет. Она целует меня в ухо. Мужчина начинает шевелиться во мне, но я останавливаю себя. Задаю контрольный вопрос:
— Друг где?
— Я ему велела больше не появляться.
— Что так?
— Решила тебя подождать.
«У меня руки по локоть в крови, — мелькает мысль, — а они ко мне все льнут. Чем больше крови, тем больше любви получается. Чем тогда человек от животного отличается? Ничем. Нет, у нас язык есть и мы им болтаем».
— Представь! Ты приехал, а он здесь. Мне что — опять квартиру драить? После того раза кабинет еле отмыла.
«Это она про кровь, что ли?»
— Ты циник. — Мне остается только криво улыбаться. — Это были мозги твоего мужа, между прочим, а не мусор.
— А-а! — отмахивается хозяйка. — Ванну налить?
— Ванна — это хорошо.
Лежу в ванне и стараюсь вспомнить ее имя. Знаю ведь. Называл ее по имени, когда говорил по телефону. Хочу ее трахнуть… Анжела! Да, именно так — Анжела… Но я так устал с дороги, глаза закрываются…
С трудом клюю яичницу. Надо подремать. Коленки у нее, конечно, классные, но мне надо поспать хотя бы часок. Прошу хозяйку сходить за газетами, в которых имеется информация о продаже машин. Анжела кривит личико. Она одевается и уходит. Я доползаю до ее постели и засыпаю…
Просыпаюсь через три часа, когда хозяйка возвращается. Столько времени у нее ушло на покупку газет. Кроме газет она накупила еще кучу барахла, но мне это неинтересно. Даже хорошо, что ее не было столько времени. Я отдохнул и готов действовать. Сперва я трахаю хозяйку со всеми доступными мне постельными зверствами, после которых, размазав семя по лицу, Анжела засыпает праведным сном, а я начинаю изучать объявления.
Следует узнать в комиссионных магазинах — можно ли у них оформить куплю-продажу. Если покупать новую, то придется ее гнать в Питер, ставить на учет по месту прописки, получать номера. Долгая песня… Единственный способ — это купить у частного лица по доверенности.
Объявления ничего интересного не предлагают. Еду в комиссионный. Погода ясная, но довольно холодно. Холодно — если пешком топать. У меня тачка…
Продавцы начинают суетиться, почувствовав во мне серьезного клиента, вызванивают мужика, у которого есть «мерс» с трехсотым двигателем. Мужик тоже не заставляет себя долго ждать. Не успел я осмотреть тачки, выставленные во дворе на продажу, как появляется «мерс». Серебристый металлик, бля! Такой мне и нужен.
Мужик, большой рыхлый дядька, начинает красочно расписывать достоинства машины, нажимая на престижность марки, на какую-то опупенную коробку передач и усиленный мост. Я не слушаю его. Прошу завести тачку и погазовать. Смотрю на выхлопную трубу — дыма нет. Двигатель вроде в порядке.
— Сорок тысяч баксов, — важно называет цену дядька. — Два года всего «мерсу».
— Сорок тысяч! — ухмыляюсь я. — Давай торговаться.
— Нет, — раздается суровый приговор. — Сорок тысяч баксов или ничего.
— Хорошо, хорошо, — соглашаюсь я.
Тут же едем на станцию техосмотра, и я прошу мастеров осмотреть машину. Те ставят «мерс» на подъемник и тщательно осматривают. Состояние, говорят, отличное. Плачу им. Дядька доволен. У него слюни сейчас потекут. Едем в ГАИ. Там «мерс» проверяют на угон. Все чисто. Возвращаемся в комиссионный магазин. Велю мужику подождать чуток, а сам отваливаю за деньгами. Привожу деньги, и мы все оформляем. Прошу мужика отогнать «мерс» к дому веселой вдовы, что тот и делает с удовольствием хозяина, отдавшего скакового жеребца в хорошие руки.
Забираю Анжелу и везу к нотариусу, где переоформляю БМВ на вдову.
— Теперь это мое? — Она не может поверить.
«Ничего, — думаю, — привыкнет. К этому быстро привыкают».
— Твое, твое, — успокаиваю, и мы уезжаем к ней домой.
Я ей показываю все, на что способны злые беркуты, а она мне — ассортимент молодых вдов. Никто никого не победил, да и не собирался.
Спим вповалку часа два. Где тут чьи руки-ноги?
— Мне пора ехать, — говорю, проснувшись.
— Как ехать? — удивляется Анжела.
— Да вот так, — объясняю ей и уезжаю обратно в Харьков.
На ночном шоссе привыкаю к новой машине, которая, может, и не такая приемистая, как БМВ, но… «мерседес» он и в Африке «мерседес»! Тяжелая, мягкая, сильная тачка. Езда на новой машине настолько увлекает меня, что не замечаю, как оказываюсь в Харькове. И совсем не устал от долгой езды!
Заезжаю к Вике. Она в порядке. Ушибы проходят, настроение бодрое. Болтаю с ней с полчаса и отваливаю. Звоню Андрею из автомата, договариваюсь с ним встретиться в центре в полдень. До этого времени успеваю заехать на Сумскую, перекусить и привести себя в порядок.
В универмаге толчея. Из толпы появляется Андрей. Киваю ему, и мы отправляемся в отдел трикотажных изделий, где возле окна есть укромный уголок. На парне длинное пальто до полу и кепка из твида.
— Ты, — говорю, — как мальчик-переросток.
— Что? — не понимает шутки Андрей.
— Короче, как дела?
— Все тихо. Из Краснодара пришел рис без проблем. Леха поработал прекрасно.
— Как «папа»?
— Никаких вопросов. Мы под «крышей».
— Слава Богу! — говорю я, и мы расходимся.
Этот рэкет для меня — как бесплатное приложение к журналу… Завтра акция. Завтра человек из Днепропетровска приезжает, а от Лехи, точнее, от Николая через Леху информации никакой.
Заезжаю за Светой в общежитие. Она сидит за столом и зубрит книгу под смешным названием «Основы коммунального хозяйства СССР».
— Советского Союза уже нет! — смеюсь я. — Чего тут учить?
— Задали, — отвечает Света.
Уговаривать ее, правда, долго не приходится. Она отбрасывает учебник, надевает куртку, которую я ей подарил, и мы выходим на улицу.
— Новая?!
— Новая.
Мы садимся в «мерс» и катаемся по городу. Ужинаем в ресторане. Играет музыка. Пахнет вкусной едой. Света рассказывает о новостях, преподавателях, подругах. Ублюдки больше не появлялись. Она смотрит на меня влюбленными глазами. Мне тепло с ней и спокойно. Она не киевская вдова. Она милое невинное дитя. На душе становится легко, и кажется, что все проблемы решатся сами собой. Может, и не гоняется за мной наркомафия, может, и забыли они про кейс с наркотой… Именно так мудаки себя перед могилой и успокаивают! А мудак — это не Буревестник, это труп и есть!
Отвожу Свету в общежитие.
— Я к тебе хочу, — говорит она жалостливо.
— Сегодня нельзя, — говорю довольно сурово.
— А когда будет можно?
— Скоро, Света.
— Хорошо, я подожду, — соглашается девушка, целует меня в щеку и убегает в общагу.
Еду на Сумскую и ругаю себя дорогой за слюнявость.
Во дворе стоит Лехина тачка. Наконец-то! Сигналю фарами и отъезжаю к гаражу. Ставлю «мерс» в гараж и иду к парадной. Многие меня видели на БМВ. Пусть так и считают — парень на БМВ катается…
Леха стоит у машины и машет рукой.
— Здорово, бодигард!
— Здравствуйте, босс.
Мы поднимаемся в квартиру, и Леха начинает рассказывать то, что ему передал Николай. Версия о его трагической, так сказать, кончине пока работает. Замещают его проверенные ребята, но складывается такое впечатление, что кто-то уже положил глаз на его обширное хозяйство. Николай также передает: человека из Днепропетровска он не знает, а вот на второй фотографии он узнал своего хорошего одесского приятеля. Николай его уже предупредил, и тот сам постарается исчезнуть из поля зрения наркосиндиката…
«Все это хорошо, — думаю я, — но Николай контактирует все-таки с разными людьми. Вдруг кто его продаст. Тут-то меня и расшифруют. Инсценировка убийства — это уже сговор. Анвера сразу забодают».
— Я Николаю дал наши телефоны на всякий случай, — говорит Леха.
— Это необходимо, — говорю я.
«Это необходимо, — думаю про себя. — Но если выйдут на Николая, то и его забодают. Выйдут на Николая и телефоны найдут. Выучил бы он их наизусть».
Ближе к ночи Леха отвозит меня на железнодорожный вокзал. Утром я должен оказаться в Днепропетровске.
27
В вагоне пусто. Только молоденький лейтенант не поймешь теперь чьей армии едет с юной и милой — похоже, женой. Они стоят в коридоре возле окна и щебечут. Я курю в тамбуре и возвращаюсь в купе. Из простынь и одеяла вью что-то наподобие гнезда и заваливаюсь спать. Но сон не приходит сразу. Да и ничего интересного присниться не должно. За окнами мелькают огни неведомого полустанка, стучат колеса, скрипят двери…
