благодарная задача выпала на долю Лихого. Взять этих троих и вывезти под охраной в Светлодарск и далее в их лагерь возле Северодонецка. Ну, естественно, кого ещё за ними послать как не человека из руководства «Айдара», лично их знающего! Опасно? Да пока не очень. Надо вот только успеть проскочить эту Новогригоровку, куда, говорят, вчера сепары нацелились. Но ничего — там батальонная группа селение держит. Полезли сепары — сожгли у них пять танков. В штабе говорили. Сидят довольные, как черти! Теперь уж не сунутся, сепаратюги! То-то они всё на Чернухино лезут, своих десятками там укладывая. А мы, пользуясь этим, потихонечку и улизнём из намечающегося колечка. А за спасение иностранных инструкторов ой как много хорошего полагается!..
— Ну, все готовы? — озабоченно спросил Валентин. — Тогда занимайте места согласно купленным билетам, — немудрящая шутка заставила ухмыльнуться его ребят. Улыбнулись также и суровые наёмники, хотя по-украински не понимали ни бельмеса. Бельгиец, швед и немец. И поляк-переводчик при них. И трое его ребят в охране.
Ничего, прорвёмся. Лишь бы свои с перепугу не пальнули…
* * *
По улице тянутся два ряда одноэтажных домов. Большинство разбито, щерятся в мир неряшливыми дырами в стенах. По дворам валяются куски металла и шифера. Дерево, перебитое, словно нога, ветки лежат на земле большой метлой. Фонарные столбы с обвисшими волосами проводов…
Где-то лает собака. Почему-то лает, а не воет, как должна бы. Должна? Чёрт её знает, как положено собакам в эпицентре боя. Самому завыть хочется. Еланец лежит там, сзади, и невозможно его даже в тыл вынести.
Воздух шершаво пропускает снаряд. Бухает хорошо сзади, безопасно. Ещё один ложится куда-то влево. Пристреливаются? Или по площадям кладут?
Горит «газель», уткнувшись лбом в забор. Словно хотела спрятаться и поплакать.
Вообще-то сперва она хотела не спрятаться, а сбежать. Не дали. Вернее, сама заехала туда, откуда её не выпустили.
Довольно неожиданно всё произошло, ещё утром. Вдруг со стороны уже отжатого у укров перекрёстка Первомайской с Октябрьской вывернулся бусик. Приостановился возле разведчиков, открылась дверь:
— Хлопцы, а как нам…
Военный, в зимнем камуфле, с автоматом, сильно озабоченный. Тут же глаза его словно выпрыгнули вперёд — видно, он сразу не заметил действительно уже залепленные грязно-снежной кашей белые повязки на левых руках.
— Сепары! Рви! — заорал военный, откидываясь назад в салон и выпуская неприцельную очередь.
Бусик взревел и попытался прыгнуть вперёд. Но был всё же медленнее реакции бурановских ребят. На бедную «газель» обрушился огонь сразу с трёх стволов. Через секунду она судорожно завихлялась, потом словно бы сдулась, потеряла последние силы и тихонько покатилась к забору, возле которого и замерла. Откуда-то из-под дна начал пробиваться дым, показалось пламя. Тень метнулась в салоне, тут же опала. Правая передняя дверь открылась, из неё вывалилось комком тело тогдашнего мужика в камуфляже, рывками поползло на одном боку в сторону. Автомата при нём уже не было.
Ведьмак, вопросительно глянув на Бурана и, дождавшись одобрительного кивка, подскочил к «укропу», схватил за шкирку и подтащил к прикрытой домами позиции, которую занимали разведчики. Вместе с Шреком быстро обшмонали на предмет скрытого оружия и документов. Шрек откинул в сторону пистолет, Ведьмак — любитель «холодняка» — нож. Не удержался, естественно, чтобы предварительно бегло не осмотреть. Пренебрежительно поморщился и отбросил ногой подальше.
«Укроп» только протяжно стонал. Судя по следам крови, прилетело ему куда-то в ляжку и в поясницу. Может, в таз.
— Перевяжите меня, — вдруг хрипло прошипел мужик. — Я могу дать ценную информацию…
— Дашь, дашь, — успокоил его Шрек. — У нас все дают…
— Ведьмак, глянь, что у него там, куда ранен, — велел Алексей. А сам посмотрел на бусик — остался ли ещё кто живой? Вот пальнёт, обидно будет.
Но «газелька» тут же опровергла эти опасения. Она вроде бы даже устало, но с громким хлопком выплюнула харкотину пламени и загорелась уже всерьёз. Разведчики отодвинулись ещё на несколько метров за защиту стен — кто его знает, что там ещё пальнёт, граната какая или патроны автоматные подрываться станут…
Ведьмак долго возиться с пленным не стал: взрезал тому пояс, развалил ширинку и попросту стянул штаны до колен.
Да, выглядело всё не очень хорошо. Две дырки — в бедре и в заднице свидетельствовали, что пули прошли, как и было им положено, сзади-сбоку через дверь. Но в то же время дела были лучше для раненого, чем могло бы быть. Во всяком случае, ранения не пришлись в артерию. Можно сказать, лёгкие раны. Жить будет.
Если его жизнь понадобится. Что вряд ли, потому как «айдаровские» шевроны на дядьке говорили сами за себя.
И ещё что-то смущало Алексея.
Что именно, показали документы, которые протянул ему Шрек. Так… Безверхий Валентин Мыколайович. Заступнык…
Чего?!
Вот оно, что смущало! Лицо укра было знакомым! Нет, не лично, но… Точно, на тех фотографиях, что он смотрел у Митридата, было это лицо! Просто узнать его сразу тяжело — измазанное грязью и кровью, искажённое страданием.
Валентин Безверхий! Позывной Лихой.
Убийца отца…
Это ты удачно зашёл! Вернее, заехал. Бог тебя ко мне подводил.
Блин, кино! «Свиданье, как в романе»!
Он подошёл к лежащему на земле задержанному. Да, то же лицо. Ну, везёт же, а! Бог их всё же свёл и где?
— Ну, здравствуй, Лихой, — медленно и многозначительно проговорил Кравченко. — Ну, вот и встретились…
Тот зыркнул снизу — зло и одновременно боязливо.
— Я кровью истекаю, — сказал как будто бы даже с претензией. — Перевяжите меня. Я расскажу, где что в Дебальцево. И промедола вколите…
Блин, точно — кино. То есть его ещё даже не начали спрашивать, а он уже готов всё рассказать. И это вот так, чтобы жизнь свою сохранить никчёмную? Это вот такие они идейные — командиры «Айдара»? Это вот эти — «слава Украине»?!
Алексей усмехнулся. Божечки ж вы мои! И эти дурьи башки из ВСУ вот за таких свои дурьи бошки кладут?
— Где что в Дебальцево мы и без тебя знаем, — сказал, глядя в светлые, тронутые болью глаза врага. — Но ты нам скажи: кто такие, откуда ехали, куда и зачем. А там посмотрим, хорошо ли поёшь, чтобы на тебя индпакет тратить…
Лихой рассказал. Иногда его — их всех — накрывало дымом от «газели» с характерным запахом, когда в одном чаду сгорают железо, шины и люди. Тошненький запах. Но куда деться? Там дальше стреляют. Ребята Куляба где-то справа при поддержке дошедших всё же казаков пытаются зачистить ферму — бой пошёл не по плану и начал сам втягивать
