— Я же вам сказал, Джо, что мы взяли одного осведомителя. Этот парень долго отирался среди нас. Мы сделали все возможное, чтобы устранить неожиданное осложнение, но этот тип не желал, чтобы его устраняли. Тогда я послал его вам. Парни с севера торчат у меня с самого вечера и задают кучу вопросов. Это все равно, что облава. Мне пришлось избавиться от посылки, Джо. Однако теперь мне хотелось бы знать, что нужно было от него важному гостю в черном костюме. Я имею в виду...
— Да, сэр, теперь я понимаю, что вы хотели сказать, — озабоченно произнес Станно.
— В настоящий момент меня больше беспокоит исчезновение непредвиденной посылки, осведомителя. Если этот тип снова на свободе...
Станно присвистнул, заметно нервничая.
— Так оно и есть, точно... Постороннего мы в общей куче не нашли. Когда мы собрали все куски вместе, там были только наши и никого чужого. Все десять да еще четверо моих.
— Ринджер так и сказал мне. Послушайте, Джо, — голос Апостинни зазвучал заговорщически. — Я понимаю, что люди с востока будут беспокоиться по поводу утерянных средств, но меня больше всего волнует то, что... что мы «развлекали» осведомителя прямо здесь весь день напролет. Если вдруг окажется, что этот парень федеральный агент... Короче, Джо, мало нам не покажется. Понимаете меня?
— Да, сэр, — глухо ответил Станно. — Вот что нам нужно сделать: взять гостя. Если нам повезет, то весьма вероятно, что все будет хорошо, как и раньше. Не так ли, мистер Апостинни?
— В этой области специалист — вы, Джо. Я сделаю все, что вы мне скажете.
— Тогда делайте то, что вам сказал Ринджер, — проворчал Станно и повесил трубку. — Я их всех вытаскиваю из дерьма, — бросил он своим помощникам. — Подавайте две машины.
— Куда едем, Джо?
— А ты как думаешь, идиот? В Лас-Вегас, конечно же. Для приема нужно подготовить красный ковер.
В действительности же, красный ковер, на который намекал Джо «Чудовище», был саваном. Станно рассчитывал завернуть в него труп Мака Болана.
Прибыть в Лас-Вегас ночью и проехать по его главной артерии — Стрипу — все равно что в сердце Сахары наткнуться на город, словно сошедший со страниц «1001 ночи». Стрип протянулся с юга на север Лас-Вегаса на шесть километров — конгломерат отелей, казино, роскошных мотелей и ресторанов, неоновый оазис развлечений, азартных игр и эротизма, властно зазывающий путешественников, как огонек свечи ночных мотыльков. Этот волшебный, красочный мир вырос среди пустынных просторов Невады и решительно заявил о своем неоспоримом господстве над бесконечно обширным краем песков.
Сам по себе город выглядел более скромно. Когда Мак Болан только появился на свет, Лас-Вегас был всего лишь небольшим поселком в пустыне, восемь тысяч жителей которого работали в горнодобывающей промышленности. Тогда городишко даже не смел претендовать на какую-то известность — ему было далеко до процветавшего в ту пору Рено, находившегося в тридцати километрах севернее. Но прошло тридцать лет, и Лас-Вегас стал крупным городом с населением более чем в двести тысяч человек и получившим широкую известность исключительно благодаря легализированному игорному бизнесу. Почти сорок процентов жителей города зарабатывали на жизнь, обслуживая казино и прочие увеселительные заведения. Годовая прибыль игорных домов вдвое превышала бюджет штата Невада, а треть налогов, получаемых фискальными службами штата, формировалась за счет высоких заработков лиц, занятых в игорном бизнесе.
Тысячи человек обслуживающего персонала работали в многочисленных казино и игорных заведениях, разбросанных по всему штату. Ежегодно около двадцати миллионов туристов оставляли в их кассах более семисот миллионов долларов.
На долю Лас-Вегаса, а точнее Стрипа, приходилась большая часть этой суммы, поскольку здесь располагалось шестнадцать шикарных отелей и триста заведений, пропускавших через свои салоны бесконечный поток любителей развлечений и острых ощущений.
Болан не боялся, что его вычислят в огромной людской толпе, захлестнувшей город. В еще меньшей степени он опасался местных сил мафии. Позже, когда сюда прибудут подкрепление и свежие силы Организации, ему придется удвоить внимание, а пока предстояло провернуть довольно легкое и не очень опасное дело для одного старого друга.
Он остановился в скромном отеле в северной части города и по случаю приобрел машину — «понтиак» с откидным верхом, — которую в спешном порядке продавала очередная жертва игорного стола. Кроме того, Болан провел глубокую разведку в стане противника и устроил засаду, которая вместо ожидаемых «сливок» — четверти миллиона долларов — неожиданно преподнесла ему сюрприз в лице Карла Лайонса.
Сидя за рулем «понтиака», Болан медленно ехал по Стрипу. На нос он водрузил темные очки — как все в Лас-Вегасе, где их носили даже ночью, — и приклеил бакенбарды.
В небесно-голубом костюме самого модного покроя он выглядел очень элегантно. Излюбленное оружие — небольшая «беретта», купленная во Франции, уютно устроилась у него под мышкой в специальной кобуре.
Было два часа утра, и жизнь на Стрипе кипела вовсю. Прямо перед Боланом, среди более скромных и не так ярко расцвеченных неоном зданий, возвышался отель — конечная цель его маршрута. Гигантская световая афиша на фасаде рекламировала новую сногсшибательную программу, с которой выступал «самый остроумный человек Соединенных Штатов — Томми Андерс». Болану предстояла встреча именно с ним.
Мак оставил машину на попечение персонала паркинга и, смешавшись с толпой праздношатающейся публики, направился к отелю. Очутившись в просторном холле, он сразу же заметил, что служба приема гостей ничем не напоминала ту, которой, как правило, славились классические отели: в одном из углов холла располагалось скромное бюро, в котором находились два шустрых портье. Отсюда вели два пути: один — в номера отеля и пятьдесят бунгало, расположившихся вокруг освещенного бассейна; второй — в игорные залы. Дорога туда лежала через бар с «однорукими бандитами», где за доллар и десять центов можно было высосать стакан виски и сыграть в бинго по 5 — 10 центов за очко. Другой коридор, значительно больший и несравненно более шикарный, вел в салоны казино и дальше — в ресторан-кабаре.
Трое мужчин, одетых в форму службы шерифа графства Кларк, стояли у небольшого стола рядом с парадным входом в отель. Болан знал, что это полицейские, подрабатывающие во внеслужебное время в казино. Он тут же направился к ним и выложил на стол «беретту» и различные документы, удостоверяющие личность.
— Как тут идут дела? — спокойно спросил он.
— Все тихо, очень тихо, сэр, — ответил молодой загорелый парень, помощник шерифа.
Он внимательно изучил документы, посмотрел на Болана и произнес:
— Все в порядке, сэр. Спасибо, что заглянули к нам.
Болан собрал документы и сунул в кобуру «беретту».
— Внутри еще кто-нибудь есть? — спросил он.
— Двое ваших коллег приехали полчаса тому назад, — ответил помощник шерифа. — Что-то случилось?
— Ничего необычного, так, рутина, — отозвался Болан. — Еженедельный шмон, что же еще...
Кивком головы он простился с двумя остальными парнями в форме и пошел в казино.
В игорном зале народу было немного — нормальная картина, если учесть, что в этот поздний час знаменитый актер давал представление в ресторане-кабаре. В зале царила ледяная гнетущая атмосфера, присутствующим, казалось, было совсем не до развлечений. Наступило время тех, кто играл по-крупному, спускал все подчистую и отчаянно пытался вернуть проигрыш. Контролеры нервно прохаживались по своим участкам, заговаривали с крупье, которые оказывались свободными, и то туда, то сюда направляли посыльных, имитируя подобие бурной деятельности.
Болан пересек большой игорный зал и у входа в ресторан предъявил свою карточку. Свободных мест практически не было, и многочисленная публика, собравшаяся на представление, находилась во власти человека, стоящего на сцене в лучах софитов, самого остроумного человека Соединенных Штатов.
При виде карточки Болана усталый метрдотель скривился и бросил:
— Ничем не могу помочь. В радиусе пятидесяти миль от сцены свободных столиков нет.
— Он мне не нужен, — ответил Болан, входя в зал и смешиваясь с толпой зрителей.
Держа в руке небольшой микрофон, Андерс стоял в центре сцены, залитый светом красного прожектора. Даже со своего места Болан видел, что его лицо кое-где залеплено пластырем, а на разбитой и распухшей скуле красуется здоровенный синяк. Вокруг артиста порхали почти что голые девушки из кордебалета, а он прохаживался среди них и общался с собравшейся публикой.
По крайнему проходу между столиками Болан пересек зал и какими-то закоулками прошел за кулисы. Он тут же окунулся в атмосферу, типичную для любого большого театра во время спектакля. Музыканты рок-группы занимали места на сцене за занавесом; техники хлопотали вокруг своей аппаратуры, подготавливая следующий номер; повсюду бродили полуодетые девушки из кордебалета; и над всем этим хаосом доминировал нью-йоркский говорок Томми Андерса с заметным бруклинским акцентом.
