– Доброе утро, Лариса.
– И вам доброе, Леонид Павлович.
– Что у нас срочного?
– Две бумаги. Все остальное может подождать.
– Новицкий их завизировал?
– Да, Леонид Павлович, еще вчера вечером.
– Замечательно.
– Они у вас на столе. В папке, что лежит слева.
– – Мне, пожалуйста, мятный чай.
– Будет сделано, – Лариса медленно развернулась и, покачивая бедрами, уплыла в приемную.
Когда дверь бесшумно затворилась, Мельников взял папку, открыл и, увенчав идеально выбритое лицо очками в платиновой оправе, просмотрел бумаги. Он поставил две незамысловатые подписи и захлопнул папку. Секретарша подала чай на серебряном подносе.
– Меня не будет сегодня целый день. Сама решай, кого со мной связывать, а кому давать от ворот поворот, поняла?
– Да. Еще что-нибудь, Леонид Павлович?
– Все. Остальное неважно. Для текущих дел есть Новицкий.
Случилось как в театре, когда со сцены уходит один персонаж, тотчас же должен появиться другой, чтобы не образовалась пустота и зритель не начал скучать и шелестеть фольгой от шоколада. В кабинет вошел управляющий.
– Присаживайся, – предложил Мельников, кивнув на кожаное кресло у Т-образного отростка письменного стола.
Новицкий поддернул штанины, сел, закинул ногу на ногу.
«Носки у него в цвет с галстуком.»
– Слушай, Олег Семенович, мы с тобой работаем давно. Не один пуд соли сожрали вместе. Ответь мне на вопрос: почему ты всегда в черных костюмах ходишь? Как будто на похороны собрался.
Новицкого передернуло от подобного сравнения.
– Черный, он, как и белый, предполагает строгость и целеустремленность.
– Мне-то уж не задвигай. Зачем меня лечишь! Признайся лучше, что в детстве любил фильмы смотреть про буржуев, про графьев с князьями. Их эстетика у тебя и осталось в подкорке. А когда деньги завелись, ты себе прикупил дюжину черных костюмчиков и теперь их никак сносить не можешь. Прав я?
– Не совсем.
– Ты приготовил деньги?
– Вы имеете в виду – для Абхазии?
– Для нее, родимой. Рай земной, субтропики. Главное, дешевый рай. Ни, в каком оффшоре таких операций не провернешь.
– Да, мы уже подготовили десять миллионов русскими рублями, мелкими купюрами.
– Вот и расплатимся мелкими за мандарины. Обеспечим москвичей свежими фруктами, – мелко засмеялся Мельников.
Новицкому тоже стало смешно, хотя вроде бы и не к месту. Что смешного в том, что в Абхазию на закупку фруктов посылаются наличные деньги, чтобы рассчитаться с заготовителями. “Безнал” в Абхазии не в почете. Русские деньги берут в Абхазии охотно. Но смех не стихал. Смешно было и хозяину, и управляющему. Десять миллионов по уже подписанному контракту – сущий пустяк, это уровень не управляющего и тем более не хозяина, такие операции проводят клерки средней руки.
– Я еще должен кое-что утрясти, детали. Расставить всех по местам, определиться в ситуации. Тогда и получишь сигнал.
– Охрана наша, самолет в Москве и броневик в Сочи уже заказаны, мне осталось только отмашку дать. Если что-нибудь сорвется, то откажемся, неустойка небольшая.
– Молодец, – похвалил управляющего Мельников, сделав глоток чая. – С чего это вдруг у тебя руки дрожат? Не в первый раз мандарины в Абхазии покупаем. Пора бы уж и привыкнуть.
– Не могу как-то. Ночь сегодня не спал.
– Что делал?
– Не спал – и все! Таблетку выпил, но глаза не закрываются.
– Это называется профнепригодностью. Смотри, Новицкий, отчислю, спишу по инвалидности и даже пенсию платить не стану. Будешь излишне нервничать, вылетишь из доли.
– Я уже спокоен, Леонид Павлович. Вас увидел, и сразу от сердца отлегло.
– Если успокоился, молодец. Моей заслуги в этом нет. Я экстрасенсом не был и становиться им не собираюсь. Я бы на твоем месте визит в мэрию через неделю запланировал, надо будет ребятам их долю по строящимся объектам завезти. Так что готовь портфель и десяток улыбок, а от меня поклон передашь. Ну все, я поехал. Забери бумаги, я их подписал.
– Спасибо, – произнес Новицкий, вскакивая с кресла, словно ему страшно было остаться в одиночестве в огромном кабинете босса.
Новицкий исчез. Леонид Павлович осмотрел свеженачищенные ботинки – ни единой пылинки, ни одной царапины. Он с трудом вывернул ногу и посмотрел на подошву. Чистая, словно туфлю только достали из коробки. “Именно в таких покойников кладут в гроб, – мрачно подумал он. Желваки выступили на гладко выбритых щеках. – Что-то настроение у меня портится.” Он ударом пальца опустил клавишу и крикнул:
– Машину к подъезду!
И тотчас, не дожидаясь ответа, отключил связь.
Он шел, сжимая в огромной ладони мобильный телефон. По-женски миниатюрный отросток антенны черной фигой торчал из кулака. Мельников двигался по коридору быстро и бесшумно, как потревоженный медведь. Девушка с бумагами прижалась к стене, испуганно глядя на босса. Леонид Павлович прошел мимо нее со стеклянным взглядом. Охранник распахнул дверь. Мельников сбежал по мраморным ступеням и ввалился в просторный салон серебристого “мерседеса”. Автомобиль качнуло.
Охранник уже сидел на переднем сиденье, рядом с водителем. Двигатель урчал мягко и мощно. Нога водителя замерла на педали газа, но он ждал указания, понимая, что, если тронется без приказа, получит нагоняй.
Мельников тяжело вздохнул и произнес адрес. Адрес водителю был известен. Ездил туда хозяин нечасто. Раз в три-четыре месяца. И всегда нервный. Машина бесшумно тронулась, зашипел асфальт под шипованными протекторами, и через полчаса Мельников уже выходил из автомобиля в старом московском дворе в районе Лаврушинского переулка.
На железной двери подъезда, грязной и оцарапанной, виднелся щиток домофона в антивандальном исполнении.
Брезгливо Мельников ткнул мизинец в кнопку напротив цифры 25.
– Кто там? – раздалось из динамика.
– В окно посмотри.
– Вижу. Заходи.
Мельников открыл дверь и оказался в подъезде, на удивление чистом и ухоженном.
"Словно границу переехал”, – подумал хозяин банка.
Леонид Павлович поднялся на второй этаж. Дверь квартиры уже была открыта, на пороге его ждал высокий мужчина в белой рубашке под галстуком, в брюках от костюма и каракулевой шапке.
– Асалям алейкум, Аслан.
Легкая улыбка появилась на губах чечена.
– Заходи.
В квартире находился еще один чеченец: без шапки, лысый, с короткой бородой, очень похожий на добродушного пирата, какими их рисуют не по годам развитые дети. Не хватало лишь кожаной полоски через глаз да шрама от виска до губы.
– И тебе асалям алейкум, – сказал Мельников.
Мужчина ответил на приветствие. Поздоровался с Мельниковым за руку. Вели чечены себя как равные с равным, без подобострастия.
– Коньяк, виски, водка?
– Стакан воды, – сказал Мельников. Лысый чечен наполнил стакан минералкой.
Леонид Павлович махом выпил воду, поставил стакан на круглый стол.
– У нас все готово, – сказал Аслан. – Наши люди готовы вылететь в Абхазию в любой день.
– У меня тоже почти все готово, но немного изменились условия. Меня сильно прижимают.
– Скажи кто, мы с ними разберемся.
– Я сам решаю, кого привлекать к улаживанию конфликта. Меня хоть и прижали, заставляют работать по новым ставкам, но договоренность между нами остается в силе. Расценки изменим в следующий раз. Последний раз работаю по старой схеме, себе в убыток.
– Мы подумаем. Подготовимся к разговору. Сегодня не будем пороть горячку, – Аслан сцепил длинные узловатые пальцы, хрустнул суставами, посмотрел на золотые часы. – Что ребятам передать? Они ждут.
– Скажи, через три дня. В крайнем случае, через четыре. Мои люди все доставят в Гудауту, как и договаривались.
– Десять? – уточнил Аслан.
– Да, десять в обмен на два с половиной настоящих.
– Устраивает.
Лысый чеченец с короткой седой бородой пристально смотрел на Мельникова.
– Что ты на меня так смотришь, словно в первый раз видишь?
– Наверное, в последний, – сказал чеченец, – я через неделю из Москвы уезжаю. Меня ждут в Лондоне. Один документ сделаю – и вперед. Надоело, что каждый мент поганый документы у меня на улице требует, а потом деньги вымогает. Мне денег не жалко, но я гордый… Он мальчишка, я седой.., он жизни не видел, а я все прошел.., все попробовал.
– Дураков везде хватает. Что на них равняться? Внимание обращать!
– Дурак дураку рознь, – рассудительно произнес чеченец, – если дурак с уважением к седине относится, он хороший дурак.
– А кто руководить в Москве будет?
– Пока Аслан, а там увидим.
– Домой не собираешься?
– В горы, что ли? Сейчас в горах хорошо… Все цветет… Это вы, русские, весну зеленкой называете, а для меня она как воздух для птиц… Нет, пока в Ичкерию не собираюсь. Есть дела в Лондоне. Может быть, я тебя, Леонид, оттуда разыщу. Есть пара интересных мыслей, есть нужные связи, нужные люди. Если договорюсь, закрутим дело, и тогда не надо будет тебе мандарины у абхазов покупать, – лысый чеченец рассмеялся, показывая крепкие, белые зубы и ярко-красный язык. – Ты пей, угощайся, только курить не надо. У меня последнее время аллергия на дым. Не выношу его!
