— Значит, взлетаете?
Двойной ряд сотрудников службы безопасности и шесть футов пространства ограждали дорожку, по которой президенту предстояло пройти к ожидавшему его автобусу. Публика находилась за ограждением в сотне ярдов от отеля. Подобная предосторожность была воспринята почетными гостями из стран Персидского залива с пониманием. У них на родине убийства не были редкостью, и подобные меры стали неотъемлемой частью их жизни. Без усиленного внимания спецслужб эти люди чувствовали бы себя не в своей тарелке, более того его отсутствие они могли расценить как неуважение к своим особам.
Шествие возглавлял президент, задумчиво поглядывавший по сторонам. Казалось, его огорчало, что публика так далеко и ему некому помахать рукой.
Это был высокий, с великолепной седой шевелюрой, представительный мужчина, одетый в коричневый габардиновый костюм, сшитый превосходным портным. У него было лицо патриция, напоминавшее одного из дородных римских императоров. С первого взгляда становилось ясно, что этот человек обречен занять Овальный кабинет, просто рожден, чтобы стать президентом. Возможно, на Капитолийском холме имелись и более могучие умы, но обаянием с президентом никто не мог сравниться. Он был честным человеком, насколько это вообще возможно для политика. Не исключено, что президенту, как мультимиллионеру, было легче следовать принципам морали, чем многим другим на его месте.
Итак, глава государства был умен, обладал чувством юмора, его любили и почитали сограждане. Многие утверждали, что в последние полвека ни один американский президент не пользовался таким расположением простых людей.
В руках у президента, как всегда, была крепкая трость, которую он сохранил после несчастного случая, когда пострадал из-за собственной собаки. Вероятно, президент считал, что трость отвечает его имиджу и делает похожим на Рузвельта. Во всяком случае он уже давно не появлялся без нее на людях.
Президент подошел к автобусу, улыбнулся и предложил пройти внутрь первому, самому почетному из своих гостей, королю, в королевстве которого нефти имелось больше, чем во всех остальных странах вместе взятых. Это был высокий мужчина с внушительной фигурой, одетый в белое платье и черный бурнус. Короля отличали смуглая кожа, орлиный нос и безукоризненно подстриженная седая бородка. Глаза с толстыми верхними веками придавали ему сходство с задумавшимся орлом. Говорили, что это самый богатый человек за всю историю человечества. Подобное богатство могло сделать его обладателя тираном и деспотом, но с королем этого не произошло, хотя в своей стране он имел абсолютную власть и подчинялся только своим собственным законам.
Следом за королем шел принц, который стоял во главе небольшой страны, — по площади она составляла примерно пять процентов владений короля, — но, тем не менее, очень влиятельной. Территория его государства представляла собой бесплодную пустыню, под которой, однако, располагалось огромное море нефти.
Принц был среднего роста, хорошо сложен и не слыл поклонником национальных костюмов. Все в его облике, начиная с остроносых туфель из крокодиловой кожа и кончая ниточкой еле заметных усов, говорило, что перед вами — настоящий щеголь, один из лучших клиентов Севила Роу.
Принц, по натуре экстраверт, был яркой личностью и владельцем бесчисленного множества «кадиллаков». Говорили, что при малейшей неисправности его машина признавалась непригодной и больше не использовалась, что, конечно, являлось слабым утешением для «Дженерал моторе». Принца считали талантливым пилотом и автомобильным гонщиком. Он владел несколькими элитарными ночными клубами и прилагал известные усилия для поддержания своей репутации всемирно известного повесы, однако подобное поведение никого не обманывало. Все знали, что за внешностью щеголя скрывается ум преуспевающего бизнесмена.
За королем и принцем следовали шейхи Иман и Каран, нефтяные министры короля и принца, удивительно похожие друг на друга. Как утверждали злые языки, у шейхов общий дед, что было не так уж невероятно. Оба довольно полные, они носили европейское платье, всегда улыбались, и, что гораздо важнее, были очень умны. Несмотря на поразительное сходство, их никто не мог спутать — Иман носил черную козлиную бородку, а Каран был гладко выбрит.
Следом за министрами шел генерал Картленд в гражданском костюме в тонкую синюю полоску, который не мог скрыть в нем военного. Предстань этот человек перед вами, завернувшись в банное полотенце, вы все равно сразу поймете, что перед вами генерал. Держался Картленд очень прямо, движения его были точны и уверенны, речь лаконична. Его голубые глаза смотрели так властно, что сразу становилось ясно — этот человек не привык дважды повторять свой вопрос.
Генерал интересовался нефтью довольно поверхностно, хотя ему было необходимо горючее для танков, кораблей и самолетов. Однако в эту поездку Картленд отправился вовсе не потому, что разбирался в вопросах добычи и сбыта нефти, а потому, что без него первое лицо в стране и шагу не могло ступить. Президент не скрывал, что полагается на советы Картленда, обладающего большим опытом, обширными познаниями и здравым смыслом. Подобное отношение вызывало зависть многих высокопоставленных особ в Вашингтоне. Трезвые умы считали его незаменимым советчиком президента, хотя полагали, что из-за постоянного присутствия в окружении президента, у генерала остается мало времени на управление армией и военно-воздушными силами. Однако Картленд без видимых усилий справлялся и с тем и с другим. Из него мог получиться великолепный политик или государственный деятель, если бы не некоторые существенные врожденные недостатки — генерал был неподкупен и неизменно следовал морали.
Следующим в автобус поднялся недавно назначенный министром энергетики Хансен, высококвалифицированной специалист в своей области, который имел небольшой опыт в политике, но обладал кипучей энергией. Это был нервный человек, настроение которого часто менялось, а темные глаза никогда не знали покоя. Говорили, что министр на редкость умен. Возможно, именно это вызывало настороженное отношение к нему почетных гостей президента.
Затем в автобус вошел Мюир — полный лысый мужчина, счастливый обладатель не двух, а целых четырех подбородков. В отличие от большинства упитанных людей, у него постоянно было скорбное выражение лица. Что-то сельское в Мюире придавало ему вид фермера-неудачника, сосредоточенного не на производстве продуктов питания, а на их потреблении. Предстоящие сделки с арабскими странами были связаны с множеством политических и экономических проблем, и именно поэтому помощника госсекретаря Мюира как выдающегося специалиста по Ближнему Востоку включили в свиту президента.
Наконец, президент предложил войти в автобус последнему из своей свиты — мэру Морисону, но тот отказался, пропустив вперед главу государства. Этого крупного жизнерадостного человека пригласили в поездку не как специалиста по энергетике или, например, по Ближнему Востоку, а потому что все — король, принц, их приближенные и сам президент — были гостями мистера Морисона, мэра Сан-Франциско.
Из третьего автобуса, находившемся в пятидесяти ярдах от президентского, Брэнсон увидел, как за мистером Морисоном закрылась дверь. Он щелкнул переключателем.
— Вызываю «Пи два»!
— "Пи два" слушает! — отозвался Джонсон.
— Мы начинаем движение.
— Вас понял.
Кортеж тронулся в путь. Впереди двигались два мотоцикла и патрульная машина, за которыми следовали три автобуса. Нынешний маршрут не включал в себя осмотр города — он состоялся вчера, после того как президентский «боинг» приземлился в Международном аэропорту Сан-Франциско. Нынешняя поездка была сугубо деловой.
От отеля кортеж направился вдоль побережья к Ван-Несс, проехал по Ломбард-стрит, свернул направо к Ричардсон-авеню и направился в Пресидио. Начиная с этого момента дорогу перекрыли для всего остального транспорта. Президент и его гости проехали по Виадук-Эппроч, потом кортеж свернул вправо и двинулся на север, пока не застрял посредине моста Золотые ворота.
Мост Золотые ворота — несомненно, один из самых замечательных сооружений нашего века. Жители Сан-Франциско до сих пор считают его самым большим в мире. Глядя, как две красные башни парят над Тихим океаном, испытываешь необыкновенное чувство. Трудно поверить, что это чудо существует на самом деле.
Своим появлением мост обязан Джозефу Штраусу, который, несмотря на непреодолимые препятствия и уверения коллег-архитекторов в том, что его мечта в принципе неосуществима, продолжал работу. В конце концов, Золотые ворота все же были построены и открыты в мае 1937 года.
До 1964 года, когда были возведены пролеты Веразано-Нерроуз, мост Золотые ворота считался самым длинным в мире. Даже сейчас он меньше мирового рекорда всего на двадцать ярдов. Его две массивные башни моста на семьсот пятьдесят футов возвышаются над поверхностью океана. Общая длина моста — миля и три четверти. Его сооружение обошлось в тридцать пять миллионов долларов. Сегодня для его постройки понадобилось бы уже двести миллионов.
