-Так. Дальше-то что?
-Под тобой десятки. Нет. Сотни бойцов. Значит что?
-Что? - пьяно покачиваясь на табуретке, спросил Тарасов.
-Что ты не один. Понимаешь? - хлопнул его по плечу Горбачев.
-Нет, - качнулся Николай.
-Сейчас я тебе объясню... Вот ты, - полковник положил на кривоногий стол кусок хлеба с тарелки.
-Ну?
-Не нукай, не запряг... Где твой батальон?
-У меня нет батальона. Я ж адъютант твой, забыл что ли?
Горбачев откинулся на спинку единственного в квартире стула.
-Будет у тебя батальон, когда-нибудь. А может и полк. Или бригада. Или дивизия. Да хоть отделение. Какая разница? Дело не в количестве! Дело в отношении. Понимаешь?
Тарасов почесал щеку:
-Не понимаю.
-Твою мать... Начну сначала. Какая разница - кто у власти? Кто нынче царь? Ты же не за царя в атаку идешь? Так?
-Так... Ну и что?
-Что? Вот тебе вопрос, - Горбачев оперся локтем на столешницу. - Что такое Родина?
Тарасов взялся за бутылку:
-Бхнем, тарищ плкник?
-Бахнем. Но чуть позже. Ты на вопрос-то ответь. Или слабо?
Тарасов подержал бутылку на весу, подумал... И поставил ее:
-Надя.
-Что Надя?
-Надя - моя родина. А вот родит...
-Поздравляю. Но не в этом суть. Значит Надя - твоя Родина?
-А кто еще?
-Тебе виднее, кто еще...
Как это часто бывает с пьяными, майор Тарасов вдруг нахмурился, поскучнел и двинул граненый стакан к центру стола. Горбачев широко плеснул водкой по стаканам, непременно залив столешницу...
-Мужики, вы спать-то собираетесь? - Надя стояла в дверном проеме, осторожно держа одной рукой тяжелый живот. Второй она держалась за ручку двери.
-Наденька, мы по последней за тебя и спать! Служба ждет! - спас Тарасова Горбачев. Почему-то друзья всегда первыми начинают такой смешной, но острый разговор с женами. Чуют запах беды, что ли?
-Вот еще секундочку, Надин... Коль, думаешь, Тухачевский предатель? Я, когда в Германии работал, понял одну вещь, - почему-то Горбачев казался Тарасову трезвым. - Надо что-то менять. Что и как не знаю... Но немцы нас сделают. На раз-два сделают. Легко и непринужденно. У них нет ничего. Ни техники, ни солдат обученных, ни идеи. Есть только одно - организация. Они злые. По-хорошему злые. На весь мир. И они выиграют следующую войну. А мы просрем все. У нас есть все - танки, люди, орудия. А они все равно выиграют. Потому что они за Фатерлянд, а мы против Родины. Согласен?
Тарасов покачнулся, почти упав, и, на всякий случай решил согласиться - тем паче, кто такое Родина он не знал. Просто пытался не думать. НЕ ДУМАТЬ!
Надя презрительно покачала головой и тяжело унесла беременный живот обратно в комнату. 'Завтра опять ругаться будет... Надо бросать пить. А то ведь беда...'
А настоящая беда пришла позже. Под утро...
-Открывайте! НКВД!
Бешеный стук ломал дверь.
Еще пьяные они открывали двери. Еще пьяные тряслись в открытой полуторке. Еще пьяные весело затянывали: 'Черный ворон, чооооорный вороон!'
-Имя, звание?
-Тарасов... Майор...
-Цель заговора?
-Какого еще заговора? Не понял!
Конвоир так двинул прикладом, что все вопросы снялись.
Особая тройка дала пять лет. Полсотни восемь дробь три.
А освободили в сороковом. По бериевской амнистии. Статью не сняли, но хотя бы поражения в правах не было. Живи - где хочешь, работай - кем хочешь. Но не в армии.
В Харькове его встретила Наденька с дочкой на руках. Со Светланкой...
Четыре года он просидел в одиночке. Есть такой город - Ворошиловск. Родина, говорите?
А потом он работал инструктором по парашютному делу. В парке развлечений. Ну, лекции еще читал. Сто семьдесят прыжков! Сто семьдесят!
А двадцать четвертого июня его снова призвали в армию.
Двадцать четвертого июня сорок первого...
***
-Двадцать четвертого я первый раз водку попробовал. Когда батю на войну провожали. Мать тогда как зыркнет... А отец спокойно так ей: 'Он сейчас старшой'. И в стакан мне плеснул на донышко. Не чокаясь. Как знал. Осенью похоронка пришла. В октябре. Пропал без вести под Киевом. Вот же... Где Киров, а где Киев?
-И что?
-Что, что... - пожал плечами рядовой Шевцов. - Ни что! Унесло меня тогда с того самогона... Батю так и не проводил толком. Полуторка за ними пришла - а я в кустах блевал. Стыдно до сих пор. А после похоронки я в военкомат побежал. Добровольцем, говорю, возьмите. А они говорят - приказа нет такого, чтобы до восемнадцати. А мне восемнадцать в ноябре. В ноябре и ушел. Сначала в запасный полк. А оттуда уже в бригаду.
-За сиську баб так и не подергал в колхозе-то? - засмеялся кто-то из темноты.
-Коров только... - вздохнул Швецов, - Матери, когда помогал...
И тут до рядового дошло:
-Что? Что ты сказал? Да наши девки...
-Да не ори ты, - добродушно ответил ему голос. - Бабы, они же и в Турции бабы. Их дергать надо, да. Иначе тебе дергать не будут.
Отделение заржало в полный голос.
-Ошалели совсем? Сейчас у меня кто-то не по сиськам огребет!
Сержант Заборских выскочил из темноты:
-Млять, епишкин корень, вы чего, уху ели? Швецов - три наряда вне очереди!
-А я то что? - возмутился рядовой. - Это они!
Рядом кто-то прыснул со смеху.
-Норицын! Три наряда!
-Есть три наряда! - придавливая смех, ответил ефрейтор Норицын.
-Заборских, мать твою! - послышался голос отдалече. - Совсем обалдели? Тишину соблюдать! Еще один звук - пять нарядов сержанту.
-Есть, товарищ младший лейтенант! - сержант Заборских показал отделению кулак.
Парни замолчали, тихо смеясь про себя.
А потом кто-то из них свистнул. Тихонечко так.
-Млять, кто свистит? - зашипел командир взвода.
В ответ свистнули еще раз.
-Удод! Заткнись! Узнаю - хохолок в жопу засуну. Заборских, опять твои хулиганят?
-Никак нет, тащмлалей! - полушепотом крикнул сержант.
За его спиной кто-то засмеялся в полголоса. Отделение зафыркало в рукавицы.
-Лежать! Лежать, я сказал!
В темноте щелкнул затвор.
-Лежать, пристрелю! Вы чего, бойцы, совсем охамели?
Младший лейтенант Юрчик погладил левой рукой дергающуюся щеку - результат летней еще контузии. Ссука... Сколько дней прошло...
-Лежать тихо. Без звука. Чтобы слышно было как мышка пернет. Что особо не ясного? Почему орем на весь котел, так что в Демянске слышно?
Небо чернело мартовской ночью. А ели почему-то голубели...
-Товарищ младший лейтенант, вы бы пригнулись... Хоть и темно, но демаскируете...
Юрчик заиграл желваками. Сержант явно издевался над ним. Знают, сволочи, что не воевал еще. Хоть и контузия...
...Младший лейтенант Женя Юрчик не всегда был младшим лейтенантом. Раньше он был студентом Гомельского педагогического техникума. Только вот доучиться не успел. Двадцать шестого июня наскоро сформированный из коммунистов и комсомольцев истребительный батальон приступил к охране 'Гомсельмаша'. Там-то Женя и столкнулся с первым немцем.
-Ваши документы, товарищ командир!
Высокий, ладный артиллерийский капитан с удивлением посмотрел на двоих студентов в кепочках, но с винтовками за плечами.
-Вы еще кто такие?
Женя показал ему красную повязку на рукаве:
-Истребительный батальон Центрального района, товарищ капитан.
-Нуда... Истребительный батальон... Свои документы предъявите для начала!
Студенты смущенно переглянулись. Патрулировать им приходилось в гражданской одежде. Хотя командир батальона - старший лейтенант НКВД товарищ Соловьев - обещал в ближайшее время обеспечить истребителей армейским обмундированием.
Женя закинул винтовку на плечо и полез в карман белой рубашки.
Капитан взял временное удостоверение и стал его изучать:
-Действительно, истребители... А что ж как махновцы одеты? - капитан добродушно улыбнулся.
-Так не успели еще, товарищ капитан. А вы с фронта? - спросил товарищ Юрчика, Коля Савельев.
-С фронта, ребята, с фронта.
-И как там? - жадно спросил Костя. У него даже заблестели глаза, и он подался всем корпусом к капитану так, что тот слегка отодвинулся.
-Нормально! - спокойно кивнул капитан. - Мы давим. Временные трудности есть, но мы их скоро преодолеем. И пойдем вперед.
-Эх... Не успеем повоевать... - грустно вздохнул Женька, поджав губы.
-Не переживайте, - подмигнул артиллерист. - А покажите-ка мне как к заводоуправлению пройти.
Женька повернулся, показывая дорогу:
-Значит вот прямо сейчас пойдете, вдоль этого забора, там свернете налево и...
Вдруг он запнулся, будто вспомнил что-то:
-Товарищ командир, а документы все-таки покажите...
-Вы что ребята, немецкого шпиона во мне разглядели? - развел руками капитан, удивленно улыбаясь.
-Порядок такой, товарищ капитан...
Капитан опять улыбнулся, полез левой рукой в карман гимнастерки и мельком посмотрел за спины ребят.
