На этот раз багажник удалось захлопнуть только с третьей попытки.
Агеев подошел к водителю.
– Холодно? – осведомился тот.
– Ага… х-холодно.
– Терпи.
– А?..
– Постоишь тут немного, за тобой приедут.
– Одежда…
– Потерпишь. Это быстро.
Агеев не сразу поверил. Это просто не укладывалось в мозгу. Он тупо посмотрел вслед уезжавшим жигулям и только после этого снова почувствовал, как дождь безжалостно стегает обнаженное тело, а ноги начинает сводить судорога.
– Нет, нет! – закричал Агеев, – нет!
Он и сам не понимал, отчего кричит, кому возражает. Себе, жизни, темноте, сдавившей его ледяными щупальцами.
Он сразу потерял ориентацию, он даже не мог себе представить, как далеко от караулки завезла его машина. И куда идти. И зачем идти. И…
Фары полыхнули в упор. Агеев закрыл глаза руками.
– В машину, – голос, раздавшийся из темноты, был знаком Агееву, это тот самый мужик, пообещавший спасти его.
Агеев бросился к машине, не обращая внимание на грязь и сучки под ногами.
– Спасибо, спасибо, – Агеев с трудом нашарил замок на дверце, попытался открыть.
– Садись на заднее сидение, там полотенце и одежда. Вытирайся и оденься.
– Хорошо.
– А вот это – посмотрим, насколько хорошо.
Палач
Палач слушал, как солдатик возился на заднем сидении машины, натягивая сухую одежду. Вот несколько раз шмыгнул носом. Немного простудился, бедняга.
Палача передернуло от одной мысли, что меньше чем в полуметре за его спиной копошится такая дрянь. Рассматривая в свете фар голое скорченное тело, Палач с трудом подавил в себе желание убить мерзавца.
Если он здесь, значит семь человек мертвы. Девятнадцатилетний мальчик убил только что семь человек и спокойно возится с одеждой. И плевать, что сделал он это по приказу Палача. Как и сам Палач убивал по приказу.
Это совершенно разные вещи. Палач убивал потому, что был оружием, потому что считал необходимым очищать мир от смрадной плесени под названием люди. А этот щенок убивал только ради того, чтобы выжить, чтобы сохранить свою ничтожную жизнь, чтобы уйти от ответственности за свои преступления.
Где-то в глубине сознания Палача мелькнула мысль, что это не логично, что в его рассуждениях есть какой-то изъян. Мелкий, почти незаметный, но придающий странный оттенок всему происходящему.
Действительно, почему, если он сам приказал убить этих людей, такая ненависть подкатывает к горлу. Палач вспомнил их разговор.
Вначале Палач просто хотел, чтобы на Агееве была кровь. Не та кровь, которая оказалась на нем после приключений в увольнительных, а нечто совсем другое. Убийство не под действием минутного настроения или стечения обстоятельств.
Холодное, рассчитанное убийство.
– Ты убьешь часового и уйдешь, – Палач хорошо помнил свои слова и его, – сколько у тебя будет времени?
– Не больше двадцати минут. Если не позвоню в караулку – начкар позвонит на пост. Если не отвечу – пошлет разводящего и свяжется с комендатурой. Двадцать минут, – всего пол часа назад мальчишка чуть ли не бился в истерике, а теперь говорил спокойно и обдумано.
– Что ты предлагаешь? – спросил тогда Палач и солдат промолчал. Сам с собой играет в прятки, подумал Палач. Он уже все решил, только хочет чтобы ему приказали убрать всех.
– Ты сможешь убить всех?
– Мне не помогут?
– Ты сможешь один убить всех? – уточнил свой вопрос Палач.
– Ну…
– Тебе придется это сделать, мне нужны будут автоматы, – Палачу тогда пришла в голову интересная мысль, вернее, только намек на нее, но потом, обдумав ее, Палач понял, что интуитивно нашел правильный вариант.
Это можно будет потом использовать. Когда настанет время. Те, кто отдает приказание, вначале будут шокированы, а потом … Потом им на некоторое время это даже понравится. На некоторое время.
Палач сбавил скорость и оглянулся назад. Что-то солдат совсем притих.
– Все в порядке?
– Да, спасибо, все подошло.
Расслабился, быстро забывает обо всем, очень быстро приспосабливается. Наплевать на то, что произошло. Главное – чувствовать себя комфортно.
– В карауле все получилось?
– Да.
Какой лаконичный, как ему хочется просто отделаться одним коротким словом. Палач поморщился:
– Коротко расскажи, что и как.
Вначале Агеев говорил сбивчиво, потом разговорился, и речь его стала уверенной. С подробностями излагает.
Каков экземпляр! Просто можно выставлять в музее – типичный представитель рода людского.
Нет, ну как быстро приходит в себя! Это могло бы даже удивить Палача, если бы он не просчитал всего заранее. У подонка все написано на лице. Весь мир для него делится на две части: он и все остальное.
Он великолепно сможет исполнить свою роль. Над ним нужно будет поработать. Палач посмотрел в зеркало заднего вида. Мальчик даже пытался жестикулировать.
Все получается так, что лучше и не придумаешь. Он, оружие, сделает своим орудием людей, причем не своими руками, а руками опять таки людей.
Начнет Наташка. И не так чтобы только руками.
Разговоры
– Получили сообщение – все прошло благополучно.
– Как и следовало ожидать.
– Как и следовало, но…
– Но?
– Хотелось бы знать, зачем.
– Потому что так решил Палач.
– Это как раз понятно, хотелось бы понять, каким боком все произошедшее относится к выполнению основного задания. Не слишком ли много брызг?
– Вы пытаетесь понять, как этот солдат может помочь Палачу в выполнении основного задания?
– И это тоже.
– Могу предложить вам универсальное средство решения этой загадки. Или сами угадаете?
– Завидую вашему хорошему настроению в столь позднее время. У меня в голову отчего-то ничего правдоподобного не лезет.
– Самый простой и эффективный способ все понять – подождать дальнейшего развития событий.
– Вы не боитесь, что будет поздно?
– Что за пессимизм в столь позднее время? Палача можно обвинить в чем угодно, кроме неэффективности. Если он решил действовать так, а не иначе – это его право. Во всяком случае, это было заложено в операции изначально.
– Но я бы был куда как спокойней, если бы можно было подключить группу аналитиков.
– Каким образом?
– Самым непосредственным. Только не надо махать на меня руками, я сам великолепно помню, что решено ограничить круг информированных.
– Вот именно. Поэтому нам остается только ждать.
– И надеяться.
– Не совсем все-таки вас понимаю. Сегодня мы получили завершение первого этапа операции. Палач закончил, судя по всему, комплектование группы. И отбирал, между прочим, из наших вариантов. Почему такое волнение? Что вас беспокоит? Только конкретно.
– Наблюдатель.
– А я все время ждал, когда вы к этому перейдете. Естественно, было бы лучше иметь сейчас на этом месте более опытного человека.
– А мы сейчас не имеем никакого.
– Это слишком сильно сказано. В конце концов, мы сами его отобрали для этого, для этого готовили. И, кстати, из той мясорубки выбрался именно он, а не наш многоопытный…
– Я все это знаю, сам могу сейчас прочитать лекцию на эту тему.
– Благо, большой опыт имеете.
– Имею. И, между прочим, кандидатуру Гаврилина предложил именно я.
– Между прочим.
– Да, между прочим. Почему мы держим в таком случае наблюдателя в таком странном положении? Со дня на день он и сам задаст нам этот вопрос. А если не задаст…
– А если не задаст?
– Тогда гнать его к чертовой матери!
– Куда?
– Туда, куда вы подумали.
– Кому прикажем это сделать? Палач выполняет задание.
– До этого еще не дошло, но…
– Не нужно меня уговаривать. С завтрашнего… с сегодняшнего дня наблюдатель потихоньку начнет выполнять функции наблюдателя.
– Уровень информации?
– Это уж вы сами решите. Я думаю – можно по максимуму.
– По максимуму?
– Принимая во внимание специфику операции…
– Понятно. Если не возражаете, уровень его информированности будем определять по мере необходимости.
– Все что угодно! Уже слишком поздно, или еще слишком рано для длительных разговоров.
– К вопросу о наблюдателе…
– К вопросу о наблюдателе, рекомендую вам брать с него пример. Он, насколько я знаю, смену уже сдал.
