– Колян собирается кинуть каких-то залетных чуваков, приехавших за бензином. Предлагал мне поучаствовать.
– И что ты ему ответил? – лицо Шакирыча мгновенно потемнело.
– Сказал, что я больше этим не занимаюсь, – чуть улыбнулся Полунин. – Хватит. Хочу пожить спокойной жизнью.
– А вот это правильно! – расцвел Рамазанов. – Наигрались уже в жмурки с законом. Давно пора перестать выискивать приключения на свой зад.
– Ни хрена не правильно! – возмутился Болдин. – Это ты мхом порос. А Иваныч хоть и седой, но мужик еще в полном расцвете сил. Успеет он еще на печке с самоваром в обнимку насидеться. А сейчас нужно брать деньги, если они сами в руки идут...
– Нет, Славка. С авантюрами покончено, – устало проговорил Полунин. – В конце концов, в жизни каждого человека должен наступить момент, когда, кроме жажды наживы, должно появиться еще что-то. Более ценное. Иначе мир превратится в кошмар. Подумай над этим, Славка!
– Как скажешь, Иваныч, – пожал плечами Болдин и потянулся за бутылкой. – Ты у нас голова...
– Володя? Полунин? Вот это встреча! – седовласый мужчина, сидевший в раскладном шезлонге на четвертой палубе теплохода, услышав голос, отложил в сторону англоязычный вариант «Аргументов и фактов», купленный недавно в Дувре во время недолгой экскурсионной стоянки, и обернулся к говорившему.
По направлению к нему от противоположного борта двигался худощавый парень лет двадцати семи. Он был одет в белую футболку с эмблемой фирмы «Найк» и шорты цвета кофе с молоком. Голову парня укрывала от солнца бейсболка с длинным козырьком, а глаза скрывались за продолговатыми зеркальными солнцезащитными очками. Полунин сразу узнал его.
– Димка? Миронов? Какими судьбами? – Владимир поднялся с шезлонга навстречу парню и протянул для рукопожатия руку. – Ты в каком порту сел?
– Обижаешь, Иваныч! – фыркнул Дмитрий. – Я не только не сел, но и садиться не хочу. Я, как говорят моряки, был взят на борт...
Они крепко обнялись, и Миронов занял соседний с Полуниным шезлонг. Владимир вгляделся в загорелое лицо парня. Знакомы они были уже давно. Лет восемь. И хотя встречались очень редко, испытывали друг к другу искренние дружеские чувства.
Миронов был сыном одного из крупнейших и авторитетнейших воров в законе. Полунин познакомился с его отцом еще тогда, когда сидел в зоне. Их свел Леня Бык, земляк Полунина и зоновский авторитет. Миронова посадили перед самым освобождением Владимира и Быка, и он принимал эстафету от Лени, чтобы стать нелегальным главой зоны.
Позже, после освобождения Миронова, Полунину в силу различных обстоятельств несколько раз приходилось встречаться с ним. В основном в Москве, где обосновался Миронов. И на одной из таких встреч он и познакомился с Дмитрием.
Миронов-младший был совершенно не похож на своего отца. Как внешне – отец высокий, крепкий и черноволосый, сын худощавый и рыжий – так и по характеру. В отличие от Василия, Дмитрий не хотел иметь никаких дел с преступным миром. Он учился в Гарварде и страстно увлекался компьютерами. И, насколько знал Полунин, достиг на этом поприще немало успехов.
Владимир и Дмитрий разговорились. Оказалось, что Миронов только что сдал последнюю сессию в Гарварде и теперь решил немного отдохнуть, чтобы окончательно определиться, чем заняться дальше. Он сел на теплоход во время последней остановки туристического круиза в Дувре и собирался две недели путешествия до Стамбула бездельничать и кадрить девушек. В Стамбуле Дмитрий собирался задержаться еще на неделю, а затем самолетом отправиться в Москву.
– А ты почему один? – хитро прищурившись, поинтересовался Миронов. – Решил сбежать от жены? Кстати, как она поживает?
Лицо Полунина мгновенно потемнело. Несколько секунд он медлил с ответом, словно собираясь с силами. Затем, посмотрев Дмитрию прямо в глаза, отрывисто произнес:
– Анна погибла.
– О господи! Извини, – Миронов покачал головой. – Я не знал. Мне никто ничего не говорил. Как это случилось?
– Как обычно. Парочка ублюдков расстреляла из автомата машину, в которой она оказалась, – сглотнув слюну, заполнившую рот, ответил Владимир. – Но не будем об этом.
– Хорошо, Иваныч. Без вопросов, – быстро согласился Дмитрий и осторожно спросил, опасаясь услышать худшее: – У тебя вроде сынишка был? Он не с тобой?
– Как не со мной? – слегка натянуто улыбнулся Полунин. – Вон он с негритенком играет.
– С негритенком? – удивился Миронов и повернулся в указанном Владимиром направлении.
Антон, загорелый почти дочерна, возился на специально оборудованной для детей площадке четвертой палубы. Вместе с чернокожим мальчишкой они сидели у неглубокого бассейна и старательно разбирали модель парусника, которую перед этим спускали на воду.
Некоторое время Полунин с Мироновым молча наблюдали за ними. Владимир глядел на сына и думал о том, как хорошо было бы в мире, если бы все люди могли так же понимать и ладить друг с другом, как Антон с молодым темнокожим англичанином. А еще Полунин думал о том, что Анна бы сейчас непременно порадовалась за сына. Шустрого и самостоятельного.
– Иваныч, может, пойдем что-нибудь выпьем за встречу? – сказал Миронов.
– Давай лучше позже, – предложил Полунин. – Сейчас слишком жарко. Уложу Антона спать, тогда и посидим спокойно, поговорим.
– Как скажешь, – согласился Дмитрий. – Тогда в десять в баре на шестой палубе?
– Заметано, – согласился Владимир.
Миронов встал с шезлонга и попрощался. Он повернулся и пошел к противоположному борту. Полунин несколько секунд следил за ним. До тех пор, пока Дмитрий не подошел к молодой длинноногой девушке, видимо, ждавшей его там все время, пока они с Полуниным разговаривали. С улыбкой посмотрев на них, Владимир покачал головой и вспомнил день, когда они с сыном выезжали из города.
* * *
Небо хмурилось, закрывшись от людских глаз темно-синими тучами. Подул резковатый и слишком прохладный для этого времени года ветер, поднимая пыль и мусор с обочин дорог и растрескавшегося асфальта тротуаров. Где-то вдалеке грохотал гром, и вот-вот должен был начаться настоящий ливень, делая погоду совершенно не подходящей для прогулок. Словно сама природа гневалась, не желая отпускать Полунина из города.
– Иваныч, может быть, завтра поедете? – сказал Рамазанов. – Смотри, вон непогодь какая. Видимость совсем никуда. А еще дождь пойдет. Не дай бог, что-нибудь на дороге случится.
– Я, Шакирыч, не первый год машину вожу, – усмехнулся Полунин. – К тому же, говорят, что уезжать в дождь – хорошая примета.
– С каких это пор ты, Иваныч, приметам веришь? – Болдин, проверявший торцовым ключом крепления гаек на колесах, распрямился и с иронией посмотрел на Владимира. – Может, перекрестить тебя на дорожку?
– Это я тебя сейчас перекрещу, – Полунин повернулся к нему. – Монтировкой, например.
Славка в наигранном испуге отшатнулся от Владимира и спрятался за капот «БМВ». Антошка, крутившийся поблизости от Болдина, засмеялся и бросился за машину догонять Славку. Болдин побежал от него, прячась за спины Шакирыча и Полунина. Владимир некоторое время наблюдал за их игрой, а затем поймал Антона и поднял на руки.
– Все. Поиграли, и хватит, – проговорил он, опуская сына на землю. – Сейчас тетя Света спустится попрощаться, и мы с тобой уезжаем.
Однако раньше няни Антона, плавно закатившись под арку в центре дома, во двор въехал сверкающий никелем темно-синий джип. Автомобиль свернул вправо и припарковался неподалеку от «БМВ» Полунина. Мужчины удивленно переглянулись.
– Зачем это сюда нелегкая Веселовского принесла? – ни к кому конкретно не обращаясь, поинтересовался Болдин.
Никто ему не ответил. Лишь Полунин слегка пожал плечами, глядя на останавливающийся джип. Дверка внедорожника открылась, выпуская на свет божий низкого, пухлого, лысоватого мужчину в дорогом черном костюме. Мужчина тщательно оправил отутюженные брюки и только после этого направился в сторону Полунина с друзьями.
Веселовский Александр Михайлович был генеральным директором того самого перерабатывающего комплекса «Нефтьоргсинтез», из-за войны за который и погибла жена Полунина. Правда, сам Веселовский к этому никакого отношения не имел. Он лишь умело подстраивался под сменяющихся владельцев предприятия, бессменно оставаясь на своем посту.
Руководил Веселовский «Нефтьоргсинтезом» как ставленник Сатарова. Остался он на посту гендиректора и после окончания операции, проведенной ФСБ в «Аркаде». Так его наградили за оказанную государству помощь. А поскольку Веселовский был угоден многим чиновникам в аппарате мэрии, Полунин не сомневался, что пробудет Александр Михайлович на этом посту до конца своих дней. Если, конечно, не пойдет на повышение.
Владимир не испытывал ненависти к Веселовскому. Но и приятельских чувств к гендиректору у него не было и не могло быть. Полунину всегда были неприятны люди такого типа: «шестерки», умеющие вовремя подлизать нужную задницу и получить за это поощрение.
