А произнесено было буквально следующее: «Если, не приведи господь, вы, Василий Петрович, сболтнете где-нибудь лишнее, то у вашей фракции появится новый лидер». – «А куда же денется прежний?» – игриво спросил Шадура, демонстрируя, что он способен понимать и ценить даже такой своеобразный юмор. Особист посмотрел на него мертвым взглядом мороженого судака и молвил без тени улыбки на лице: «От прежнего лидера даже рожек и ножек не останется. Его сначала подвесят за яйца, а потом размажут по стенке. А между этими двумя моментами будет еще много всякого разного, о чем вам, Василий Петрович, лучше не знать и даже не догадываться, чтобы сон и аппетит у вас раньше времени не портился».
И это была не шутка, не иносказание. Шадура убедился в этом, когда увидел, к какого рода информации он временно допущен через специальную электронную сеть.
Самолет потерпел крушение вскоре после того, как оторвался от взлетной полосы военного аэродрома в 25 километрах от Москвы. До этого он благополучно пересек Атлантический океан, откуда доставил 50 тонн гуманитарной помощи мирному населению Чечни. Современнейшее медицинское оборудование, баснословно дорогие медикаменты, протезы, полностью укомплектованный полевой госпиталь на колесах и многое другое. Все это добро, тянувшее на 29 миллионов долларов, прибыло из Америки, причем по инициативе самого госсекретаря США.
Дипломатические вопросы утрясались около двух недель. Чтобы соблюсти все формальности по пересечению американским самолетом воздушного пространства России и обеспечить сохранность дорогостоящего груза, было решено сначала посадить его на нашем военном аэродроме. Здесь, помимо досмотра груза, тщательной проверки всех сопроводительных документов и заправки, была произведена полная замена американского экипажа российским. Ведь в Чечне продолжались боевые действия, и пропускать туда транспортный самолет США, который мог быть напичкан неизвестно чем, никто не собирался.
До взрыва все шло по плану. А вот то, что началось после, ни в какие рамки не укладывалось. Во-первых, одно появление взрывного устройства на борту иностранного самолета с гуманитарной помощью выставляло Россию не в самом лучшем свете. Во-вторых, уже по предварительным оценкам экспертов общий вес уничтоженного груза никак не соответствовал цифрам, указанным в сопроводительных документах. От 50 тонн остался пшик. Точной суммы недостачи никто подсчитать не мог, но все равно получалось, что взрывом разметало по округе, в лучшем случае, одну двадцатую часть груза. И то обстоятельство, что военная прокуратура немедленно занялась расследованием обстоятельств хищения, не спасало положения. Факт оставался фактом. Гуманитарная помощь по назначению не дошла. А в пассажирском отсеке злополучного самолета, помимо трех российских чиновников среднего звена из Минздрава, находились еще и иностранные специалисты по наладке оборудования, а также два видных представителя Красного Креста. Всего, включая пилотов и обслугу, при взрыве погибло 16 человек. Благие намерения привели их прямиком в ад. И шумиха, которая могла возникнуть по этому поводу, грозила оказаться значительно громче, чем сам взрыв.
Взвесив все «за» и «против», наверху решили пока придерживаться версии авиакатастрофы в результате технической неисправности самолета. Вот для какой цели была в спешном порядке создана комиссия, от заключения которой зависела репутация государства. Фактически таковых заключений готовилось сразу два – одно для внешнего мира, а второе для внутреннего пользования, дабы компетентные органы могли без лишней помпы найти виновников трагедии.
Шадура впервые получил столь деликатное поручение и гордился оказанным ему доверием. Но только теперь он осознал, какой скандал разразится в мире, если истинная подоплека трагедии вылезет наружу. О том, что ждет его самого в том случае, если утечка информации произойдет по его вине, не хотелось и думать. Тут особист был прав. Уже с подвешивания за яйца для Шадуры начинался такой неприятный эпизод его биографии, что остальное представлять себе было вовсе не обязательно.
Скрипнув зубами, Шадура достал из бара первую попавшуюся бутылку и хлебнул из нее, не сразу сообразив, что пьет он тот самый мартель двадцатилетней выдержки, которым хотел попотчевать коварного Эдичку. Лакать столь драгоценный напиток прямо из горлышка Шадуре еще не доводилось. Возможно, он даже был единственным человеком в мире, который смог позволить себе такую вольность, но утешения эта мысль не вызывала. Даже когда бутылка опустела наполовину.
Все свидетельствовало о том, что Эдичка сунулся в компьютер не от нечего делать, не скуки ради. Ведь змееныш заранее подготовил свое зелье и отлично знал, какой именно файл ему потребуется открыть, пока Шадура будет находиться в бессознательном состоянии. Учитывая пестрый состав публики, с которой якшался Эдичка все свободное время, додумать остальное не представляло большого труда. Журналисты составляли добрую треть той богемной тусовки, в которой любил распускать хвост Эдичка Виноградов. Значит, уже завтра утром жди в прессе сюрпризов, мрачно подумал Шадура. А потом вежливо придержат за локотки молодые люди с неброской внешностью и скучно скажут: «Пройдемте, Василий Петрович». Куда? Стоило представить себе место, где произойдет следующая встреча с мертвоглазым особистом, как Шадура чуть не поперхнулся мартелем.
Может быть, еще не все потеряно? Может, за локотки придержат все же не его, Шадуру, человека солидного и уважаемого, а повесу Эдичку Виноградова, неразборчивого в связях и способах зарабатывать деньги? Главное, упредить события, решил Шадура. Повинную голову меч не сечет.
Описав несколько концентрических кругов возле стола с тремя телефонными аппаратами, он бегло перекрестился и прижал к уху трубку одного из них. На диске его были не цифры, а герб Российской Федерации. И в трубке не протяжный гудок зуммера раздался, а бесстрастный женский голос, поинтересовавшийся, с каким номером желает связаться абонент. Шадура номер назвал без запинки. И неоднократно успел переложить скользкую трубку из руки в руку, прежде чем оттуда прозвучало:
– Вас слушает дежурный по Главному управлению ФСБ полковник… – Странное дело, фамилия была произнесена весьма отчетливо, но вместе с тем таким загадочным образом, что абсолютно не уложилась в сознании Шадуры.
– Прощу прощения, – сказал он, мучаясь от собственного блеющего тона. – Не могли бы вы…
– Представьтесь! – требовательно лязгнуло в трубке.
– Э-э… Глава думского комитета по чрезвычайным ситуациям, – отрапортовал Шадура, моментально позабыв о вопросе, вертевшемся у него на языке. Когда он называл свою фамилию, голос его сбился с баритона на тенорок, а отчество и вовсе было произнесено чуть ли не дискантом.
– Говорите, – предложил собеседник без намека на любезность или доброжелательность.
Можно было подумать, что он даже хмурится, сердясь, что его оторвали от разгадывания кроссворда. Но Шадура знал, что это не так. Сотрудники той службы безопасности, куда он звонил, относились к своей работе слишком серьезно, чтобы бить баклуши. Тишина на другом конце провода казалась опасной, как пропасть, через которую предстояло перебраться по тонюсенькой жердочке.
– Мне нужен… э… капитан Малышев.
На другом конце провода прошелестели страницы неведомого Шадуре списка, после чего стиснутая им трубка предположила:
– Может быть, вы имеете в виду Малашевича?
– Да, конечно, – согласился Шадура. – Именно Малашевича.
– Вы знаете, который час? – поинтересовался дежурный нелюбезно. Наверное, уловил хмельные интонации в голосе собеседника.
– Дело очень срочное, – сказал Шадура, бросив взгляд на часы. – Государственной важности. Не терпящее… э… отлагательств.
– А сюда никто по пустякам и не звонит, Василий Петрович. – В трубке прозвучал смешок, отчетливый, как щелчок взведенного курка. – Излагайте свою проблему. Итак?
– Но подписку о неразглашении брал у меня Малашевич, – заколебался Шадура, – и я… и мне… ну, в общем…
– Говорите коротко и внятно, – прошелестело в его ухе. – Междометия приберегите на потом.
Да, тоскливо подумал Шадура. Они мне скоро очень понадобятся, междометия. Когда за меня возьмется капитан Малашевич с замороженным взглядом, одними «ой» и «ай» не отделаешься. Весь алфавит переберешь по буковке, с начала до конца. Может быть, дежурный офицер с незапоминающейся фамилией окажется более человечным?
Облизав внезапно пересохшие губы, Шадура начал сбивчиво рассказывать о неприятности, приключившейся с ним этой ночью. Не дослушав, как именно называлась текила, после дегустации которой у депутата случилось помутнение разума, загадочный полковник коротко спросил:
– Эдичка Виноградов, он ваш сожитель?
