Капка не обратила внимания на новых ребят, привезенных к Сивучу, хотя среди них были ее сверстники и те, кто постарше. Задрыга смотрела на них с откровенной насмешкой. Ведь всем им предстояло прожить у Сивуча годы, а она здесь — последние дни.
Задрыга решила на завтра сходить в город, прибарахлиться. Чтобы появиться перед своими в полном блеске. Сивуча предупредила заранее. Тот согласился. И Капитолина легла спать пораньше.
Уснула быстро, словно в пуховую перину провалилась в предвкушении завтрашнего дня. Во сне увидала свою малину, раздухарившихся фартовых. Опять удачу обмывают. Вон сколько пустых бутылок под столом валяется. Шмары вьются вокруг законников яркими ночными бабочками, цветут улыбки на пьяных лицах. Все пьют за Капку. Значит, ее приезд, ее возвращение обмывают, в дело они пойдут уже с нею.
Но кто это назвал ее стервой? Кто посмел пригрозить, что натянет Задрыге глаз на жопу? Кто обещает заткнуть кентелем в сраку? За что? — напряглась Капитолина, ища глазами духаря.
— Нет! Это шмаре адресованы комплименты. Капке не насмелятся такое насовать, — внезапно почувствовала холод, пробежавший по телу, и только хотела натянуть на себя одеяло, тут же была выброшена из постели.
— А ну, сука! Вытряхивайся в гостиную, пропадлина гнилая! Гнида вонючая! Отваливай к своим паскудам! — врезался кулак в висок и выбил Задрыгу из темной спальни в освещенную гостиную.
Задрыга не понимала, сон это или явь? Ущипнула себя. Почувствовала боль. Выходит, разбудили. Не померещилось. Глаза Капки налились кровью.
Пятеро мужиков выколачивали из комнат всех обитателей дома. Связанный Сивуч лежал на диване. Из разбитого носа текла кровь.
— Что им надо из-под нас? — спросила глухо.
— Заткнись! — подскочил к ней кряжистый, потный мужик, намерившись врезать в ухо.
Капка взъярилась. И взяла того «на кентель». Быстро налетев на него, головой в пах саданула. Да так, что у мужика глаза под лоб закатились.
— А, курва! — услышала за спиной. Напряглась, как учил Сивуч. И рослый молодой мужик взвыл не своим голосом. Ухватившись за пах обеими руками, катается по полу, матерясь.
Тонкое, сверкающее лезвие ножа впилось в левую руку чуть выше локтя. Капка отскочила к столу, схватила тяжеленный графин. Попала. Рассекла голову. Мало показалось. Налетела ураганом. Ребром ладони ударила по горлу один раз. Человек широко открыл глаза и рот. Но воздух застрял. Перекрыла Задрыга кислород. Мужик хрипел громко, страшно. Капка наступила ногой на горло, тот затих.
— Ложись, Задрыга! — закричали сверху. И услышала свист пули, потом возню, кто-то упал с лестницы второго этажа, грузно ударился об пол гостиной. Дернулся и затих. Последнего — пятого, нагнали во дворе, Капка с Мишкой. Сбили с ног и заволокли в дом за ноги, матеря и пиная.
— Откуда сорвались? Зачем возникли? — зависла Задрыга пяткой над пахом мужика, грозя раздавить все всмятку.
— С паханом ботатъ стану. Ты, сучье семя, сгинь! — ответил глухо.
Капка не сдержалась. И резко опустила ногу…
Мишка развязал Сивуча. Тот смущенно крутил головой.
— С малины они! Все здешние, брянские. Уже в который раз хазу шмонают. Кто-то банк тряхнул. Видно, гастролеры. Я этим по молодости развлекался. А они ко мне возникли. Доперли, ровно я и теперь в дела хожу, вас натаскиваю. Их менты гребут, а они на мне отрываются. Всех вас со мною имеете замокрить хотели. Чтоб не мешали им дышать. Да сорвалось. Теперь других жди. Не задержат с визитом. За кентов начнут мстить. Раньше было то же. Обшмонают, насуют и смылись. Нынче им не обломилось. Жмуров получат. Теперь держись, — вздохнул старый фартовый.
— «Зелень» поставим стремачить, — предложила Капка.
— Сами наехали, вот и схлопотали. Другие нарисуются, гоже насуем, — грозил Гильза.
— Ништяк! Всем вам тыквы отвернем, — услышали все трое.
Оклемавшийся налетчик стоял неподалеку, отплевывался кровью, буравил Задрыгу злыми взглядами.
— Схлопотал, падла! Мало тебе? Еще вкину! — вскочил Гильза и подошел вплотную.
— Духаришься, сявка? Погоди, ты еще на разборке взвоешь! Уделаю, как маму родную…
Гильза сунул кулаком в печень. Налетчик рухнул на пол.
— Не стоило его метелить. Он уж свое отпел. Долго не протянет, — отмахнулся Сивуч и тихо продолжил:
— Не они страшны. Менты могут нарисоваться. Коли банк обчистили, лягавые нас не обойдут. Линять надо. Чем шустрей, тем лучше.
— Куда линять? За мной приедут. Где найдут?
— Надыбают. Не впервой. Допрут враз, где мы канаем, — успокоил Сивуч Капку.
Внезапно скрипнув, отворилась дверь. Все обитатели дома, даже налетчики, умолкли.
— А что как лягавые? — вырвалось невольное у кого-то.
— Попухли кенты? Чего же хазу не стремачишь, Сивуч? Иль вконец мозги посеял? — шагнул в дом пахан всех фартовых Брянска по кличке Дрезина.
Он уверенно прошел в гостиную.
— Что за шухер? — спросил оглядевшись.
— За банк ко мне возникли. Разборку править вздумали. Вот и схлопотали падлы, — ответил Сивуч.
— Банк? А ты при чем? Уже надыбали, кто тряхнул. А потом, какой шпане дозволялось тыздить фартового? — глянул на двоих налетчиков, пришедших в себя после стычки с Капкой.
— Махаться с Сивучем кто велел? — оглядел Дрезина шпану. Те молча опустили головы, не смея ответить пахану. Боялись…
— Передайте своему Крысе, чтоб сегодня хилял на разборку ко мне. С вами уже новый кент потрехает, напомнит фартовый закон, — багровело лицо Дрезины.
— А ну! Отваливайте! Вместе со жмурами! Вон из хазы! И если узнаю, что хоть один пидер сюда возник, всю малину разнесу! Усекли, паскуды?! — грохнул басом.
Шпана молча уходила, унося с собой жмуров.
— Выручил ты меня, — сознался Сивуч тихо.
— Пацан твой — посланник, вовремя успел. Шустрый. Кто б другой кентов бы прислал, чтоб проучили шпану. Тебя — самому захотелось вытащить.
— Да уж не первый раз они меня трясли. Раньше — обшмонают и сматываются. Нынче всех оттрамбовали. Даже «зелень». Новых пацанов и то отметелили. Одному мне отбиться трудно. Ходули подводят. Так их Капка-Задрыга наша оттыздила по-фартовому.
— А чья она? — оглядел Задрыгу Дрезина с любопытством.
— Черная сова. Там ее отец паханит. Файный кент! Фартует с малолетства. Семь ходок. Шесть побегов. Всю жизнь в розыске, — рассказывал Сивуч.
— А эту кралю каким ветром ему надуло? Иль баруха порадовала?
— То без шороха. Никто не допер. А в малине о том вслух не ботают, — ответил Сивуч.
— Натаскал ее? — спросил Дрезина.
— Шикарная кентуха! В деле — кремень. Махается за троих законников. «Перо» и «пушка» в клешни ей врастают. Будто с ними родилась. Во всем секет. Сделал я Черной сове подарок. Она и пахана за пояс заткнет, — хвалился Сивуч.
— А рука чего перевязана у нее?
— Пером шпана достала, — осмелела Задрыга. И спросила:
— Лягавые могут к нам возникнуть?
— Нет. Дышите спокойно. Мусорам не до вас. Они доперли, кто банк колонул. По всему городу шмонают. Вот потому никого из хазы не отпускай покуда. Пусть лягавые остынут. Тогда можно, — предупредил Дрезина.
Задрыга пропустила предупреждение мимо ушей.
Она накрыла на стол. Вертясь рядом, поняла, что Сивуч и Дрезина — старые кенты. Вместе фартовали, тянули ходки. Даже бежали вдвоем с Печоры. Потом их много лет бесполезно разыскивали милиция и угрозыск.
Капка видела, как охраняют Дрезину фартовые, как уважают и берегут.
Они пришли к дому Сивуча вместе с паханом и сразу стали вокруг дома зоркими стражами. Каждый шелест и шорох на слуху. А ведь не просил о том пахан. Сами вызвались. На глаза никто не лезет, не прется в дом. Знают, не ровня они пахану, вот и не суются.
Ждут кенты молча. Надо будет — всю ночь, без звука простоят на стреме, не доверив пахана никому.
Дрезина даже не смотрел в окно, не оглядывался по сторонам, держался уверенно, спокойно. И Капка завидовала его хладнокровию, умению держать в руках всех законников города. Для себя она решила держаться вот так же, как Дрезина. Не дрогнув ни одним мускулом и нервом.
До глубокой ночи просидели за столом двое старых кентов. Им было что вспомнить. В прошлом они не раз выручали друг друга. Такое не забылось и сегодня.
Молча прислушивалась к их разговору Задрыга.
Дрезина ушел от Сивуча под утро. Едва Капка убрала следы ночных визитов в доме, тут же собралась в город.
— Ты куда намылилась, мамзель? — нагнал ее Мишка за порогом дома. Задрыга оттолкнула его грубо и ответила:
— Флиртовать похиляла. В городе фраеров полно. А то тут, среди вас — хорьков сопливых — задохнуться недолго.
— Ну, шмаляй, Задрыга! — пожелал ей Гильза шепотом какой-то дряни и, вернувшись в дом, не разбудил Сивуча, не предупредил об уходе Капки.
Сивуч спал безмятежно. Да и чего ему было дергаться, если сам Дрезина соизволил навестить его. Второго такого случая никто и не припомнил бы. А раз пахан побывал, свою печать на Сивуче поставил, знак всем малинам — не трогать и даже не дышать в сторону Сивуча. Но Сивуча…
