Бекетов посмотрел в глаза Белянину:
— Вы возьмете на себя эту ответственность. Отдав мне приказ освобождения заложников до того, как начнете получать различные инструкции от вышестоящего командования.
— Нет, Бекет, у тебя точно с головой непорядок. Меня за подобную самодеятельность не то что под трибунал, а к стенке поставят.
— Не поставят! Потому что, во-первых, на смертную казнь у нас действует мораторий, а во-вторых, потому что об этом приказе будем знать только мы трое: вы, полковник Касаткин и я. Вы разговаривайте с начальством и Жаровым сколько влезет, я же в это время с парой офицеров проникну в школу, это нетрудно. Ну а дальше по обстановке. Думаю, найду на месте способ либо взять, либо прихлопнуть этих уродов. Поймите, Жаров, если ему позволить уйти с заложниками, последних, пройдя границу, жалеть не станет. И не отпустит. В лучшем случае утащит в горы к братцу Фараона, Шамилю, который тут же начнет торг, чтобы вытащить из плена Шамсета! И прояви наши упертость, то и детей, и женщин, которых возьмет с собой Жаров, уничтожат, выбросив к границе их обезображенные, отрубленные головы. Такое мы уже проходили. Поэтому считаю, сейчас просто необходимо действовать немедленно и нестандартно. Только это даст нам шанс.
Комбат крикнул:
— Тогда на кой черт тебе мой приказ? Раз ты уже все за всех решил!
Капитан ответил:
— Мы не в банде, где каждый сам по себе, а в армии. И приказ мне нужен для того, чтобы я знал, что выполняю боевую задачу. Это немаловажно. А вышестоящим чинам можете доложить, что капитан Бекетов начал действовать самостоятельно. Тем более, повод у него был более чем веский. И предателю отомстить, невесту спасти!
Белянин вздохнул, повернулся к следователю:
— Что думаешь по этому поводу ты, представитель правосудия?
Касаткин неожиданно поддержал Бекетова:
— Я думаю, что капитан прав. Командование скоро заблокирует все твои решения и вышлет сюда комиссию для переговоров с Жаровым. Но пока твои полномочия не заблокированы, ты можешь поступать, как считаешь нужным. Например, выслать к школе особую разведывательную группу во главе с капитаном Бекетовым. Это будет законно и оправдано. Ну а что произойдет дальше, так это просчитать в штабе невозможно. Если твой взводный найдет вариант нейтрализовать террористов на месте, почему не воспользоваться им? Да еще имея задачу действовать в школе по обстановке? Но… для начала все же разумнее выслушать Жарова. Узнать, что хочет этот подонок? Не мешает записать этот разговор. Наверняка оборотень будет угрожать тем, что убьет заложников, если не выполнят его требования. Что и послужит поводом тебе, Саша, до команды сверху отправить к школе разведгруппу.
Комбат прикусил губу:
— Да? Вот, значит, как? Что ж. Хрен с вами, согласен.
Он обратился к Бекетову:
— Кого думаешь взять с собой?
Юрий ответил, не задумываясь:
— Крабова и Арбашева.
— Оружие, снаряжение?
— Обычное для штурма, но лучше бесшумное и компактное. Пистолеты «ПМ» с глушителями и легкобронированные комбинезоны. Бронежилеты, думаю, не пригодятся. Так что тащить их на себе, как и сферы, не имеет смысла.
Комбат спросил:
— Спецсредства?
Бекетов пожал плечами:
— А зачем? Газ в класс, где собраны дети, не пустишь, опасно, дым не применишь, он только на руку Жарову сыграет. Ослепляющие или оглушающие заряды тоже не применишь из-за тех же детей-первоклашек. Так что обойдемся тем, что назвал.
Белянин махнул рукой:
— Черт с тобой. Согласен и с этим. Под пули Жарова тебе идти.
Бекетов кивнул головой:
— Вот именно. Прошу, вызовите в штаб Крабова с Пашей, чтобы я их не искал по гарнизону. Но не в кабинет, а просто в штаб. Пусть с дежурным поговорят, пока мы Жарова послушаем.
Комбат тут же выполнил просьбу. И не успел положить трубку, как телефон задребезжал противным звонком вызова. Офицеры переглянулись, подполковник ответил:
— Слушаю, Белянин!
— На связи ваш Жаров, товарищ подполковник! Соединить?
— Соединить!
Комбат нажал клавишу громкой связи. Следователь включил диктофон. Бекетов, закурив сигарету, отошел к окну.
Раздался знакомый голос Жарова:
— Командир? Доброе утро!
Белянин ответил:
— Ты считаешь его добрым?
Оборотень рассмеялся, где-то в глубине раздалась команда Мансурова: «А ну тихо, щенки, а то быстро успокою». Оборвав смех, Жаров, спросил:
— Почему бы и нет? Погода на улице прекрасная, осенняя, как раз по мне! Люблю осень!
Подполковник прервал бандита:
— Жаров! Перестань кривляться! Говори, что хотел сказать!
— Вы грубы, командир, но это объяснимо, трудное детство, тяжелая служба, да еще такое «ЧП» в придачу, перед самым, можно сказать, дембелем!
— Короче, Жаров, что ты намерен делать?
Оборотень изобразил удивление:
— Я? Я ждать, а что-то делать придется вам!
— И что же я должен сделать?
— Сначала я обрисую вам обстановку, командир, чтобы не возникло желания у нашего славного спецназа провести силовую акцию. Обстановка такова. У меня с Мансуром восемнадцать милых первоклашек, десять девочек и восемь мальчиков семи-восьми лет, дети еще совсем, учительница симпатичная, правда, сильно испуганная и крайне растерянная, а также, как вам известно, столь желанная для меня Кристина Родимцева. Детишки капризные, да оно и понятно, я выстроил их вдоль окон, живым щитом. У меня автомат с полностью заряженным магазином и одна очень коварная штучка, которая называется гранатой «Ф-1». Она в состоянии разнести весь класс!
Подполковник вставил:
— С тобой и Мансуровым вместе!
— Это как сказать! Давайте поговорим о том, что следует сделать вам, дабы в мир иной не отправились ни в чем не повинные дети с учительницей во главе. А сделать вам предстоит самую малость. Вызвать командира звена «Ми-8», поддерживающего батальон, и подогнать одну «вертушку» прямо к школе. Вертолет должен совершить посадку во внутреннем дворе, места там для «Ми-8» вполне хватит. Но… в кабине должен находиться всего один пилот. Не скрою, я планирую убраться из станицы на территорию сопредельного государства воздушным путем. Снайперов размещать на крыше или в самой школе не советую. Все девочки класса, учительница и Родимцева, естественно, пойдут к «вертушке» вместе со мной. Одной плотной массой. В руке я буду держать гранату. Так что выстрелом снайпера вы уничтожите не только меня, но и заложников. Вам этого не простят! Так что будет для всех лучше, если вы закольцуете школу по внешнему периметру, дабы не допустить к учебному заведению местное население, в том числе родителей несчастных детишек. Можете объяснить жителям Разгульной, что школьники с учительницей просто совершат перелет через границу и спокойно, целыми и невредимыми вернутся к своим мамам и папам! Задача ясна, подполковник?
Белянин ответил, умело сохраняя спокойствие:
— Что ж неясного? Все понятно. Но ты, Жаров, должен понимать, что понадобится время.
— Я это понимаю! Двух часов на это вполне достаточно. Посему жду вертолет в 11–30!
Комбат спросил:
— А если я не успею к этому времени выполнить твое условие? Мне может помешать начальство, которое уже оповещено о том, что у нас тут произошло. Ты знаешь наших штабистов и чиновников, представляющих местную власть. А они начнут создавать комиссию, меня же могут вообще отстранить от исполнения служебных обязанностей.
Жаров повысил голос:
— Я все прекрасно понимаю. И чтобы события не начали развиваться по сценарию, который вы мне подробно описали, советую предупредить тех, кто попытается помешать нашему диалогу и нашим мероприятиям, что если в 11–30 пустой вертолет с одним пилотом на борту не приземлится на площадке внутреннего двора школы, то в 11–35 я лично выброшу в окно труп одного из школьников. Второй вылетит следом в 12–00! Уверен, данное предупреждение возымеет свое действие и на штабистов, и на гражданских чиновников! Это все, что я хотел сказать! Хотя нет, совсем забыл. Как там себя чувствует Бекетов? Наверное, от ярости волосы на заднице рвет? Передайте этому спившемуся придурку, что я постараюсь доставить Кристине удовольствие, когда уложу в постель, и за себя, и за него! Теперь все! Время пошло, подполковник! Не транжирьте его попусту! Мне терять есть что, но вы потеряете гораздо больше, нежели я! Работайте, конец связи!
Раздались длинные гудки, комбат отключил телефон. Обвел присутствующих взглядом:
— Что скажете, господа офицеры?
Бекетов, сжав в кулаке пачку сигарет, ответил:
— Скажу одно, что лично удавлю эту крысу!
Следователь проявил себя более спокойно:
— Что сказать, Александр Сергеевич? Жаров, конечно, не глуп, но и не отличается особым умом. Да, он профессионал, но роль террориста для него все же чужда, он чувствует себя в ней дискомфортно. Нервничает, хотя пытается доказать обратное. Загоняет эмоции вглубь. Но они не дают ему покоя. Это очевидно. Отсюда и стандартная, изучаемая в подразделении спецназа, схема действий по использованию заложников. Ничего нового Жаров не предложил. Вертолет, пилот, возможность свободно покинуть страну. Практически то, что обычно и требуют террористы. Не считая денег, которые у оборотня при себе. Но, естественно, он очень опасен! Прекрасно понимая, ЧТО ждет его в случае провала. А посему пойдет до конца, и угрозу уничтожения невинных людей выполнит. Исходя из всего вышеизложенного, считаю, что тебе, Саша, — следователь взглянул на Белянина, — следует принять предложение Бекетова, пока ты еще имеешь какие-либо полномочия.
