«Ну конечно, – подумала Даша. – Не удержал его Фрол, где тут было удержать, когда он узнал, что Женя умерла. Выходит, он должен был точно знать, кто все это устроил? Дорога эта ведет к поселку роскошных новорусских дач – но и к „Золотой пади“ тоже, совсем недалеко поворот на „Падь“… врагу своему не пожелаешь столкнуться в подобной ситуации с разъяренным Беком…»
Вообще-то, на месте тех, кто начал массированную атаку на шантарских «черных баронов», она организовала бы подобную мясорубку, даже не дожидаясь, когда Бек кинется в бой. Согласно неписаной табели о рангах, Бек был самой крупной фигурой после Фрола. Поторопился Бек. Подставился. В городе, в окружении охраны, могли и не достать. Вот и гадай теперь: то ли Женю убрали оттого, что много знала, то ли исключительно для того, чтобы привести его в состояние амока и подловить? А может, все сразу?
– Ну что, Дарья Андреевна? – сказал Чегодаев. – Начинается веселая жизнь, а? Пошли переделы… Можно вам задать нескромный вопрос?
– Попробуйте, – равнодушно сказала она.
– Ваши ребятки прессовали Камышана?
– Ни капельки, – сказала Даша. – Можете верить или не верить, мне, откровенно говоря, наплевать. Я вам одно скажу: мне это его скоропостижное признание было совершенно не нужно. Даже наоборот: только-только кончиками ногтей ухватила ниточку, как этот сукин кот преподнес сюрприз…
– Значит, его признанию вы не верите?
– Нисколечко. Чистейшей воды самооговор. Кто-то был в квартире Монро, запрограммировал видак, а возможно, и шкатулочку перевернул, чтобы мы, не дай бог, не приняли происшедшее за несчастный случай… Можно, теперь я задам вам нескромный вопрос? На вас не пытались давить из Большого дома? После того, как все материалы на Камышана вкупе с признанием перешли к вам?
– Не пытались, – сказал Чегодаев. – Это-то и есть самое удивительное, вам не кажется? Господин губернатор и пальцем не шевельнул, чтобы выручить верного помощника, – а ведь он к Камышану относился весьма даже неплохо.
– Есть ведь еще одно признание… – сказала Даша. – Того же Камышана… Насчет крайне любопытных взаимоотношений меж покойной певицей и губернатором…
– Вы мне факты найдите, – сказал Чегодаев зло. – Не о том, что они трахались, а о том, что возможно иное решение загадки… Есть у вас факты? То-то… Вам бы и сосредоточиться на этом, а вы вместо того задираетесь с военными…
– Помилуйте, как мне с ними не задираться, если они у меня украли сначала свидетеля, а потом и курсанта. Ксану Белякову мы до сих пор не нашли, словно в воздухе растаяла девка…
– Опять-таки, где факты? Вон какое роскошное алиби они вам предоставили…
– У вас есть установка на то, чтобы меня сожрать? – спросила Даша.
– Вот за что я вас люблю, Дарья Андреевна, так это за ваш язычок… Нет у меня установки. Пока что. Однако могу вас обрадовать – поступила на вас любопытная бумажка. О том, что вы в Шантарске организовали этакий «эскадрон смерти» по образу и подобию латиноамериканских, что этот ваш эскадрон ментов летучих имеет прямое отношение и к кончине Тяпы, и к кончине Фрола… Да вы, никак, улыбаетесь?
– От радости, – сказала Даша. – Очень долго я ждала, когда на меня начнут катать телеги в связи с известными нам обоим обстоятельствами, вот и сподобилась наконец, как же тут не улыбаться…
– Вы к этому посерьезнее отнеситесь. Бумага пока что состоит из общих словес, но есть недвусмысленные намеки на то, что последует документированное продолжение…
– Кто? – спросила Даша в лоб.
Чегодаев, глядя на нее без улыбки, поднял руку, двумя растопыренными пальцами провел по плечу, то сводя пальцы, то разводя. Среди криминалитета этот жест означает «погон» – предупреждение о том, что в поле видимости объявился мент…
– Волхович старается?
– Дарья Андреевна, я вам не враг, потому и предупреждаю… Постарайтесь опередить их до того, как сделают попытку сожрать вас.
– Хорошенький совет, – сказала Даша. – Думаете, мне не хочется? А вот поможете вы мне вытащить на легонький допросик его превосходительство губернатора?
– Боюсь, что нет.
– Вот то-то, – сказала Даша. – А между прочим, под ногтями у Маргариты Монро были микрочастицы того самого ковра, что лежит на одной из дач в «Золотой пади», где его превосходительство иногда изволит отдыхать душой и телом…
– Почему это не отражено в деле?
– Потому что волоконца для сравнительного анализа мне птичка на хвосте принесла, а в серьезную бумагу такое не впишешь, вот и нет бумаги…
– Опять ваши нетрадиционные методы?
– Да что вы, – сказала Даша. – Совпадение такое вышло, долго объяснять.
– В конце концов, что это доказывает? Что она была на той даче, и не более того. Мы с вами это и так знаем. Вы мне факты дайте. – Он покосился в сторону изрешеченных пулями машин. – Пока вас не… опередили…
– Я бы рада, – уныло сказала Даша. – Так где ж их взять-то…
…Майор Шевчук – тот, что мужского рода – обожал, возникнув после долгого исчезновения, гордо выложить некий нестандартный гостинец. Каковому обыкновению не изменил и на сей раз, плюхнув на стол домашним образом закопченную сохатину и сопроводив комментарием:
– Чтобы пожрала как следует, а то осунулась тут без меня… В майорах нелегко, меня самого из майоров выперли, так что учен жизнью.
– Не переживай, – сказала она рассеянно. – Меня, может, тоже скоро выпрут, вот и будем квиты. Только не надо трагических гримас, я тебя умоляю, пошутила просто… Не ожидается пока громов с молниями.
– А почему тогда тебя пасут? – серьезно спросил отец.
– Ты что городишь, майор?
– Да ничего. Двое многообещающих мальчиков торчали в подъезде, и пока я поднимался, один пошел следом, с понтом звонить в квартиру повыше – только я в прихожей послушал, как он потом на цыпочках назад возвращается…
«Волхович? – подумала Даша. – А может, и Фрол – в целях бережения». Правда, будь это Фрол, выдумал бы что-нибудь нестандартное, вроде выездного заседания клуба филателистов аккурат возле ее площадки…
– Мальчики на криминальных не похожи, – уточнил майор.
– Глупости, – сказала она. – Показалось.
– Ни хрена подобного.
– Ну ладно, поделюсь служебными секретами, – лихо солгала она. – Охрана это, родитель. Ничего страшного, не переживай, просто пару деньков следует поберечься…
Подумала: не вызвать ли Пашу Горбенко с соответствующим сопровождением? Не мог майор ошибиться, по пустякам панику не поднимает. Нет, не пойдет. Возьмешь их, а потом окажется, что это благонамереннейшие – по документам – обыватели… Не будут мочить – никакого чувства опасности нет, так что пусть себе топчут подъезд…
– Ага, – сказал майор. – То-то у тебя карман халата пушечкой оттянут… Слушай, может, мне свистнуть своих частников и устроить панихиду с танцами?
– Остынь, – сказала она решительно. – Нет, серьезно, будь это опасно по-настоящему, не стала бы я дома торчать. Так, игры конца двадцатого века… У молодежи кровь играет. – Подумав, она добавила: – С бело-зелеными малость поцапалась. Сам подумай, какой от них вред? Пустячки… Шарахнуть разок в потолок, им и хватит.
И выдержала его взгляд с самым невинным видом. Поверил, кажется.
– Ну да, говорил мне кто-то, что ты их намедни потрепала… Лопай мясо.
– Где это тебе перепало?
– В «пятнашке», – поведал майор. – Они там сейчас веселенькие ходят, деньги поступили. Наша фирмочка туда перевозила кое-что, то есть, конечно, перевозил заказчик, а мы охраняли. В обстановке жуткой тайны.
– Тоже мне, тайны, – сказала Даша. – Лепят они там зенитные комплексы для эллинов, а перевозили вы, скорее всего, электронику из «Шантартриггера». Заказник и в самом деле хлебный… только об этом каждая собака знает, так что не строй ты из себя Джеймса Бонда…
– Точно, знают?
– Вся губерния вкупе со всей Россией, – сказала Даша. – Газеты читать надо, а не одну только «Секс-миссию»…
Когда раздался звонок в дверь, она даже не вздрогнула – с чего бы вдруг? – спокойно поднялась.
– Сиди, – сказал майор, ловким движением извлекая на свет божий тяжелый газовик. – Сам пойду, и если что, влеплю резинкой промеж глаз, так что мало не покажется…
Она все же двинулась следом, опустила руку в карман халата и сдвинула предохранитель. Паниковать раньше времени не стоило, но и сегодняшний налет на машины Бека беспечности не прибавлял.
Взвела кругленький курок плоского ПСМ и стояла так, чтобы при нужде моментально шарахнуть поверх отцовского плеча.
Майор оглянулся, оценил обстановку и, подавшись вправо, чуть приоткрыл дверь, держа газовик за спиной.
Даша досадливо вздохнула про себя: на площадке стоял Роман – с невозмутимой американской улыбкой, с большой коробкой, перевязанной розовой лентой, с ярким пакетом и упакованным в целлофан букетиком.
