Слева, от кресла, стоявшего в глубине холла, чуть пригнувшись, не отводя ствола автомата от лежащего Барановского, приблизился младший сержант.
Часовой шагнул вперед, и Шатов почувствовал, как между лопаток уперся ствол автомата.
– Не тот, – коротко бросил младший сержант, подходя к Барановскому.
– Летеха? – спросил часовой. – Он что, крышей поехал?
– Хрен его знает, посмотри, что там у Лешки.
– Броник вроде бы целый, сам без сознания…
– Я могу встать? – спросил Шатов.
– Давай, – разрешил младший сержант. – Ты хоть понял, что произошло?
– Не успел… – признался Шатов, поднимаясь.
Лицо саднило. Шатов провел по нему рукой и почувствовал что-то мокрое. Кровь. Шатов посмотрел на окровавленную руку и выругался.
– Зацепило? – оглянулся на Шатова младший сержант.
– Не знаю, – пожал плечами Шатов. – Точно – не пуля. А, кирпич… Пуля ударила в стену.
Часовой перевернул сержанта на спину. Стал возле него на колено. К нему подошел младший сержант.
Барановский им уже не интересен. Шатов подошел к Барановскому. К телу Барановского. Одна пуля попала на два сантиметра над переносицей, не оставляя иллюзий. Шатов подошел к мертвому телу Барановского.
Что же ты, лейтенант? Зачем? За что?
Шатов сел на пол, почувствовав слабость. В нескольких сантиметрах. Всего в нескольких сантиметрах. Если бы не сержант со своим бронежилетом, то это Шатов сейчас лежал бы вот так на спине, раскинув руки и уставившись незрячими глазами в потолок. Или извивался бы сейчас от боли.
За что?
– …А я смотрю, блин, а он стреляет Лешке в спину. А я в кресле сижу, прикинь, автомат на коленях… Что, твою мать, говорю, делаешь? А он разворачивается и стреляет в меня, сука… Вот так вот над головой пуля прошло. Я, не вставая, и врезал в ответ.
– Хорошо врезал, – оценил часовой.
Кто-то застонал.
– Лешка, как у тебя?
И никто не спросит, как у меня, тоскливо подумал Шатов. Вот ведь счастье какое – остался жив. Что теперь дальше с этим счастьем делать?
Шатов прикинул, сможет ли встать, и решил посидеть еще немного. Ногу нужно только отодвинуть, чтобы кровь не достала. Вон ее сколько натекло из-под убитого.
– Ребята, тряпка есть какая-нибудь? – спросил Шатов.
– Ну, Лешка, ты нас и напугал. Жилету спасибо скажи, – радостно сказал младший сержант.
– Тряпку дайте, мужики, – громче попросил Шатов.
Кровь из рассеченного лба начала заливать глаза.
– Тряпку, блин…
– Сейчас.
Сейчас.
Шатов закрыл глаза.
Ваш мир устроен так, прозвучало в ушах, что мне даже не придется убивать тебя своими руками. Дракон. Нашел способ.
Драконы умеют оживлять свои тени.
В руку Шатова что-то сунули. Полотенце, на ощупь понял Шатов. Отер лицо.
Больно.
– Помочь встать? – спросил младший сержант.
– Не помешало бы, – ответил Шатов и почувствовал, что его легко поднимают с пола и ставят на ноги.
Нужно сообщить Сергиевскому.
– Нужно сообщить Сергиевскому, – вслух повторил Шатов.
Нужно, чтобы Сергиевский приехал и все здесь осмотрел. И принял решение. И заодно подсказал, что делать Шатову.
Шатов оттолкнулся от стены и, аккуратно переступив руку Барановского, вошел в кабинет.
А здесь имеют место следы спешки, подумал Шатов.
Вон, даже из своей любимой игры лейтенант выйти не успел, так и бросил своего бойца на съедение монстрам. Наушники свисали со стола на проводе, и Шатову даже показалось, что они медленно покачиваются.
Несколько листов бумаги валялись на полу.
Шатов еще раз осторожно промокнул кровь с лица. Сел на диван.
Вот такие пироги. И даже ни капли и не смешно. Он сюда ехал, кажется, в надежде спрятаться, отсидеться и принять решение. Вот, можешь и отсидеться, и принять решение.
Есть такая уникальная возможность. Но если мы имеем возможность, то не имеем желания.
Совсем рядом. Пройди пуля чуть выше и… Шатов улыбнулся. Везунчик ты, Шатов. Просто неприлично даже как-то.
Тебя только что пытались убить, а ты просто сидишь и лыбишься, тупо глядя перед собой. Как Дракон смог заставить?..
Телефон. Сотовый. Подарок от Дракона. Снова звонит. Слышишь, Шатов? Тебе звонит твой старый приятель.
Шатов достал телефон:
– Да.
– Вот даже как… – протянул голос Дракона.
– Как?
– А я все пытаюсь дозвониться на трубку Барановского. А, выходит, выжил ты?
– Выходит.
– Да, не все так получается, как хочется… – немного разочаровано сказал Дракон. – Но как тебе понравился твой друг?
– Ты о ком?..
– Как о ком, о Барановском, естественно.
Шатов облегченно вздохнул, ему вдруг показалось, что сейчас Дракон скажет о Хорунжем, об их небольшой размолвке.
– Барановский никогда не был мне другом.
– Я в курсе. Меня лейтенант предупреждал об этом. И тут тебе, кстати, большое спасибо, Шатов.
– За что?
– Ты мне подыграл. Умеешь ты расположить к себе людей. Барановский – сволочь. Всегда был сволочью и будет… Или не будет?
Шатов механически посмотрел в сторону двери.
– Что молчишь, Шатов? – спросил Дракон. – Не будет?
– А какая разница? – устало спросил Шатов.
– Скорее всего – не будет, – сказал Дракон. – Все правильно, четыре выстрела из пистолета и длинная очередь из автомата. Убили, скорее всего.
– Что? – переспросил Шатов.
– Не дергайся, Шатов, меня возле вас уже нет, я уже ушел. Но был, всего несколько минут назад. Ты зачем выходил на улицу, Шатов?
Наблюдал, подумал Шатов. Был рядом, совсем рядом, видел, как Шатов приехал, видел, как выходил на улицу. Где же ты был, Дракон?
– Немного сценарий ты подпортил, Шатов. Я рассчитывал, что ты успеешь войти в кабинет, что он пристрелит тебя в упор, а потом успеет закрыться в кабинете и немного поперестреливаться с коллегами. И это был бы конец группы. И конец моих приключений. Группа расформировывается, Шатов убит – все довольны.
– Сука, – без выражения сказал Шатов.
– Я сука? Извини, но я не согласен. Ты думаешь, мне было трудно заставить Барановского работать на меня? Нет, не на Дракона. Он даже не поинтересовался, куда идет информация от него. Его интересовала только своевременность оплаты и то, чтобы я не сдал его прежних и нынешних грешков. Ты очень удачно с ним не сошелся характерами. Мне пришлось лишь чуть-чуть подправить его настроение. Потом позвонить ему сегодня и вначале предупредить, что ты через своих приятелей в органах его вычислил и теперь собираешься его сдать. Когда ты подъехал в машине, я звякнул Барановскому и сказал, что ты будешь с минуту на минуту. Жаль, что ты задержался на улице. Неужели почувствовал опасность?
– Тебя почувствовал, твою вонь, ублюдок.
– Это мне не нравится, – серьезно сказал Дракон. – Совершенно не нравится. Но у меня нет выбора.
– У тебя нет выбора, – согласился Шатов. – Я все равно найду тебя и уничтожу. Или это сделают твои дрессировщики.
– Ты…
– Я не буду молчать… Мне уже все равно. Ты думаешь, что я испугаюсь одиночества? Что я убоюсь сообщить всем окружающим о том, что это из-за меня, из-за Евгения Шатова, погибло столько людей? Ни на секунду. Я… Тебя интересует, как я это смогу сделать? У нас в городе почти полтора десятка телеканалов. Половина из них временами работает в прямом эфире. Есть еще радиостанции. Как ты полагаешь, я найду возможность попасть в эфир? Я не говорю уже об интернете и газетах. Ты сможешь перекрыть все эти каналы? Я выполню свое обещание, потому, что жить так больше не могу. И тебе не могу позволить жить. Слышишь, Дракон?
– Слышу, – тихо ответил Дракон.
– Тогда почему молчишь?
– А что я должен говорить? Спорить с тобой? Доказывать, что ничего у тебя не получится? Что тебе наступят на горло все подряд – и милиция, и политики. И те, кого ты называешь дрессировщиками. Может быть, у них это и получится. А, может, нет. Ты везучий, Шатов… – в голосе Дракона прозвучала какая-то странная нотка, чуть ли не тоска. – А у меня нет выбора, Шатов. Честно – совершенно нет выбора. Ты мне его не оставил. Либо ты замолчишь, либо мне придется прятаться от всех. Ты все правильно просчитал, Шатов. Все совершенно правильно. И что бы ты делал на моем месте?
– Повесился.
– Нет, извини. Это не для меня. Ты правильно все понял, только не до конца. И бумажный дракон, и мое возвращение – все правильно. Только с одним маленьким упущением. Это не я решал, возвращаться или нет. И не я решал, втягивать тебя или нет…
– Не ты? – с иронией спросил Шатов.
– Не только я. Если бы мне приказали тебя не трогать – я бы подчинился. Не забыл бы тебя, но подчинился. А им хотелось, чтобы история с бумажным драконом продолжилась. И я…
