Сержант вышел на палубу. Было раннее ноябрьское утро* а солнце уже пригревало, и стало душно. Он подошел к борту, облокотился на поручень и с тоской посмотрел на густую синеву моря, вдали переходящую в ослепительную серебристость, и с омерзением сплюнул в воду. За те три недели, что он провел на борту яхты синьора Россетти (старик предусмотрительно отказал ему от комнаты на вилле, опасаясь, видимо, что гость может сбежать), ему надоело все до смерти. И Италия, и море, и грудастые загорелые девки, которые здесь паслись табунами, и сам хозяин — обманчиво радушный, показушно щедрый и коварный. Нельзя сказать, что к Сержанту здесь относились плохо. Как раз наоборот, все его желания выполнялись, он был волен даже сойти на берег, но при всем при этом он чувствовал себя пленником, прикованным невидимыми кандалами к этой яхте, к этому городу, к старику Россетти.
Через пару дней после того, как Сержант поселился на яхте вблизи неаполитанской виллы Россетти, тот вызвал его к себе в кабинет и, пригласив сесть, протянул газету:
— Вот, почитай-ка, полезно тебе будет. Чтобы не обвинял меня потом в предвзятом отношении к твоему бывшему хозяину.
Сержант взял газету. Это был недельной давности номер московской «Криминальной хроники». Он прочитал заголовок, все еще ничего не понимая: «Младший брат в ответе за старшего»… И похолодел, бросил тяжелый взгляд на Россетти. Тот, отвернувшись, смотрел на играющие за бортом волны. Сержант уткнулся в газету.
В статье говорилось, что при попытке бегства из колонии общего режима под Пермью был тяжело ранен Роман Юрьевич Иванов, по некоторым данным — младший брат некоего Степана Юрьева, объявленного во всесоюзный розыск еще в 1977 году. Неудачный побег заключенному Иванову-Юрьеву организовали криминальные структуры Перми якобы по указанию крупного воровского авторитета в Москве… Роман Иванов в тяжелом состоянии доставлен в тюремную больницу и по выздоровлении предстанет перед судом и наверняка получит новый срок в колонии строгого режима…
Сержант оторвался от газетной страницы. На глаза точно упала пелена, он ничего не видел вокруг: ни восседающего в кресле-качалке Россетти, ни лазурного моря, ни ясного высокого неба… Он с болью думал о том, что это из-за него брат попал в такую беду. Нет, почему же из-за него? Это же люди Варяга просрали дело! Это по вине Варяга Ромку законопатят по полной программе… Побег с зоны в России карается сурово. Мало того что они не смогли подготовить ему побег, так еще и по их милости Ромка подставился под пули. И еще неизвестно, выживет ли он… «В тяжелом состоянии доставлен…»
Он встал и ни слова не говоря подошел к борту, свесил голову вниз и стал смотреть на искрящуюся воду. Даже если злого умысла со стороны Щербатова не было, тот должен был проконтролировать ситуацию, сделать все, чтобы побег Ромки был осуществлен тихо и гладко.
И Степан вдруг осознал, что теперь, после этого известия. выполнение заказа Россетти для него не представляет моральной проблемы: сейчас у него появился дополнительный стимул. Он отомстит Варягу за страдания брата, за свою утраченную надежду увидеть Ромку на свободе. Он отомстит!
Переждав несколько дней, пока Сержант переварит статью и сделает для себя выводы, Россетти стал обсуждать последние новости из России. Его интересовала, а частности, серия загадочных смертей бывших советских чиновников, которые то выбрасывались из окон высоток, то пускали себе пулю в лоб, а то и вообще исчезали бесследно. Причем все эти смерти и исчезновения, словно внезапная эпидемия, случились в течение двух недель, а потом так же внезапно прекратились.
Уж кто-кто, а Россетти знал, что всем этим ветеранам старой советской номенклатуры были доверены деньги из бюджета несуществующей коммунистической партии несуществующего Советского Союза. Деньги стали исчезать еще в самом начале девяностых, еще при Горбачеве, и вот теперь не стало и свидетелей, точно знавших, в чьи карманы и на какие зарубежные счета перекочевали партийные средства. Синьор Россетти догадывался, что за всеми этими смертями и исчезновениями, а также операциями по тайной перекачке партийных денег в западные банки стоит один человек — доктор экономических наук Владислав Щербатов. Он же крупнейший криминальный авторитет Варяг.
Еще вчера пришлые русские бандиты пробавлялись мелочовкой: разбавляли на автозаправках бензин, перегоняли в Россию угнанные в Германии автомобили, поставляли на Сицилию украинских девок, а сегодня они по-хозяйски орудуют в Средиземноморье: строят отели на Кипре и Крите, скупают виллы на Сардинии и на Лазурном Берегу, коллекционируют «мазерати» и «ламборгини», приобретают океанские яхты с вертолетными площадками на корме — словом, живут в сказочной роскоши, не отказывая себе ни в чем. Если дело пойдет так дальше, то вскорости даже американская коза ностра станет всего лишь доминионом глобальной русской криминальной империи.
«Если верить газетам, — рассуждал синьор Россетти, — в России царит хаос, там стоят сотни заводов, закрываются десятки научных институтов, шахтеры бастуют, врачам не выплачивается зарплата — словом, тотальная агония сотрясает тело потерпевшей крах империи зла. Судя по всему, в бывшей империи зла крепнет только мафия.
Русские уверенно вошли в высшую лигу мирового преступного бизнеса и готовы переиграть в решающем матче всех. Но они не учли моего опыта, моих возможностей, моего упрямства… Кроме того, теперь у меня есть опасное оружие точечного поражения — и я применю это оружие очень скоро. Посмотрим, что в результате выйдет…»
Сержант сплюнул за борт. В прозрачной воде мелькнут серебристый бок рыбы. Ничего не хотелось: ни ловить рыбу ни купаться, ни курить — ничего. Сзади послышался густой басок Россетти: тот отдавал распоряжения своим псам. Дон тоже любил просыпаться на рассвете. И каждое утро устраивал заплыв вокруг яхты, полезный для его стареющего организма. Вот и сейчас он плюхнулся в ласковую воду Неаполитанского залива. Степан ухмыльнулся: пока старикан плавает, за ним наблюдают несколько пар глаз — телохранители и врач усердно блюдут службу. Если что с боссом случится — им не поздоровится, это уж точно.
Сколько же душещипательных бесед провел с ним синьор Россетти! Сержанту уже казалось, что крестный отец хочет не просто добиться его согласия работать на него — этим согласием он заручился без труда, но и заполучить душу русского киллера. Приходилось только удивляться наивности итальянца. А может быть, думал Сержант, у них здесь души штампуются, как на конвейере, — тогда понятна уверенность Россетти, что Сержант будет ему служить верой и правдой.
Впрочем, бог с ним… Старость что-то дает, но и многое отнимает. Сержант согласился убить Варяга потому, что сам еще не готов умереть от рук палачей Россетти. А еще и потому, что Варяг не выполнил условия их джентльменского договора: не добился освобождения брата, а все только испортил — и Ромку снова упекут! Судя по дате, приведенной в «Криминальной хронике», неудачный побег брата случился еще до той роковой встречи Сержанта и Россетти на пустынном шоссе.
Нет, Степан не считал, что, согласившись убить Варяга, он совершает нечестный поступок. Кто роет яму другому, сам в нее попадается. Так всегда происходит. Рано или поздно. Пришел черед Варяга ответить за свои деяния. Только и всего. А потом…
Потом будем думать, ухмыльнулся Сержант. Потом можно будет заняться и хозяином виллы. Возможно, это будет первое за многие годы убийство, которое он совершит не за деньги, а по личным мотивам…
Осточертело ему на этой яхте до колик в животе! Сержант дождался, когда старик, отфыркиваясь как старый пес, взобрался по трапу на палубу, и подошел к нему.
— Доброе утро, синьор Россетти. Я хочу съездить в город, проветрить мозги…
Он не мог испрашивать дозволения — у него язык бы не повернулся! Он просто известил хозяина о своем намерении. Россетти, прищурив один глаз, внимательно посмотрел на него. Старик все понял и одобрительно — как показалось Степану — кивнул: мол, валяй! И тут же незаметно мигнул одному из своих чернявых гладиаторов: пригляди!
Когда катерок, управляемый мрачным Паоло, доплыл до частного причала в порту Неаполя, Сержант спрыгнул на мостки и двинулся к центру города. Паоло должен был приплыть за ним к вечеру, к семи часам. День обещал быть жарким, уже сейчас изрядно припекало, и от зноя спасал лишь влажный бриз с моря. Стараясь идти в тени домов, он брел куда глаза глядят, не сверяясь с названиями улиц. Вновь обожгла мысль, что Россетти, как ни крути, его обыграл. И эта мысль, унизительная сама по себе, запалила в нем костер ярости…
Внезапно Степан оказался в небольшом скверике перед новостройками — на песчаном пятачке среди густых кустов и высоких ветвистых платанов и кленов. Вдоль периметра сквера росли выстриженные квадратом кусты с полукруглыми углублениями, в которых прятались скамейки, сейчас пустые. Выбрав одну из них, под раскидистым кленом, Сержант сел и закурил. Хотелось в прохладной тени поразмышлять о сложившейся ситуации. подумать о том, что делать дальше. В Москве, наверное, Варяг уже давно забил тревогу: бойцы убиты, а командир как в воду канул, уже несколько недель не выходит на связь… Не исключено, что уже выслал в Италию гонцов, проверить, что стряслось с Сержантом и его командой…
