— Ну хорошо, — сказал он, — что случилось? Ты не произнесла ни слова.
— Помнишь, я как-то предупредила тебя, что терпеть не могу пустой треп?
— Помню.
— Не буду начинать и сейчас. Выскажусь честно и откровенно. Чтобы ты не смог потом говорить, будто я тебя обманула.
— Господи, Сьюзен, мне совсем не нравится такое начало.
— Свэггер, я прикрываю твою лавочку. Все кончено. Довольно. Пора возвращаться домой.
Боб не ощутил ни злости, ни гнева, ни чувства того, что его предали. Молодая женщина и раньше не притворялась, будто полностью его поддерживает, и всегда предупреждала, что будет поступать в соответствии с законами и своим долгом, а не с чувствами. Она никогда не разделяла его самурайский настрой. По дороге из мастерской полировщика, взглянув на пропитавшиеся кровью брюки Боба и кровавые брызги у него на лице, Сьюзен спросила только:
— Ты кого-то ранил?
— Нет, но я убил пятерых.
— О господи…
— Это было совсем не как в кино. Больше похоже на бойню на колбасном заводе. Я не получил никакого удовольствия, но эти ребята готовы были резать меня так же безжалостно, как я резал их, поэтому я сделал то, что сделал. Меч у меня, тут все в порядке. Как только якудза все это обнаружат, они наведут в мастерской порядок, потому что им не нужно, чтобы полиция совала нос в их дела. Так что все будет чисто и аккуратно.
— На этот раз обошлось, — такими словами ограничилась Сьюзен тогда.
Но теперь она сказала:
— Дальше возможны три варианта развития событий. Надеюсь, ты сам поймешь, что лучшим будет первый.
— Это какой?
— Ты отдаешь мне свой фальшивый паспорт. Садишься вместе со мной в машину с дипломатическими номерами и едешь на базу американских ВВС, которая здесь поблизости. Я договорилась, точнее, посол договорился, после долгих уговоров и ругани, чтобы тебя отправили домой на военном самолете, совершенно бесплатно, в обход всех формальностей. Ты приземлишься в Калифорнии, тебя подведут к паспортному контролю и пропустят через него. На этом твое участие закончится. Все, что произошло в Японии в течение последних нескольких недель, перестанет существовать. Не было никакого… я даже не помню, что написано в твоем паспорте.
— Томас Ли.
— Не было никакого Томаса Ли. Он исчез, ты исчез, все кончено. Ты возвращаешься в свой Арканзас.
— В Айдахо.
— Куда хочешь. Тем временем посол найдет способ передать составленный мною отчет о твоих находках кому-нибудь из сотрудников японского Министерства внутренних дел. Это станет отправной точкой и путеводной нитью. Надеюсь, японцы дадут делу ход; не сомневаюсь, что в Министерстве внутренних дел есть определенные круга, которые приложат для этого все силы. Вероятно, на это потребуется какое-то время, и со стороны довольно долго будет казаться, будто никакого прогресса нет. Но в конце концов, разобравшись, что к чему, японцы начнут действовать и сделают все, что нужно. И убийцы Филиппа Яно будут наказаны. В любом случае, поскольку меч теперь у нас, ближайшие планы человека, возомнившего себя сёгуном, нарушены. Он не победит на выборах главы ВЯВО и будет низвергнут и уничтожен. А это уже что-то. И в конце концов правосудие свершится.
— Ты прекрасно понимаешь, что этого не произойдет никогда.
— Вариант номер два. Окончательный результат абсолютно такой же. Все в точности так же, но только ты поднимаешь шум или совершаешь какой-нибудь безответственный поступок. В ресторан заходят четыре джентльмена внушительных габаритов. Так получилось, что в прошлом они служили в войсках специального назначения Южной Кореи, а сейчас время от времени выполняют специфические поручения нашего посольства. Это очень крепкие, очень опытные ребята. У них на четверых что-то около семнадцати черных поясов в различных видах единоборств. Всем приходилось бывать в переделках. Они тебя нейтрализуют. Это будет очень болезненно. Затем тебя отводят в ту же самую машину с дипломатическими номерами, но только в наручниках и покрытого синяками. А дальше все то же самое. Свэггер, не надо. Не втягивай себя, меня и всех остальных в эту грязь. Все это будет совершенно бессмысленно, глупо, бесполезно. Ты разобьешь мне сердце.
— Окада-сан, в настоящий момент ваше сердце меня не слишком беспокоит.
— Вариант номер три. Тебе удается бежать отсюда. Возможно, из этого заведения есть еще один выход, а ты, как нам известно, человек чрезвычайно способный, упорный, изобретательный, особенно в таких темных искусствах, как скрытность. Тогда мы доносим на тебя японским властям. Высокий гайдзин, абсолютно не владеющий японским, — шансов у тебя никаких. Быть может, на это потребуется два дня, быть может, три. Но тебя схватят, а далее выяснится, что паспорт у тебя фальшивый, что мы не заинтересованы в том, чтобы тебя покрывать, и ты предстанешь перед судьями. В Японии нет присяжных. У тебя уже имелись нелады с законом, и ты отправишься в тюрьму. Лет на пять, а то и на десять. Какая бессмыслица. Какой глупый, печальный, нелепый конец. Не так должен окончить свои дни прославленный герой. Без жены, без дочери. Я буду навещать тебя до тех пор, пока мне не надоест, после чего перестану.
— А как насчет четвертого варианта? — спросил Боб.
— Никакого четвертого варианта нет.
— Вариант номер четыре: ты отправляешь своих громил обратно в клетку. Мы работаем дальше. Мне нужно еще всего два дня. Мы с Кондо Исами встречаемся в полночь на безлюдной улице в Асакусе. Твои четверо ребят из корейского спецназа обеспечивают меры безопасности, поэтому нам никто не мешает. Мы с Кондо сражаемся.
— Это как раз то, чего я стараюсь не допустить. Он тебя убьет.
— Может быть. А может быть, я его убью. В первом случае ты осуществляешь свой план. Если произойдет второе, ты опять же осуществляешь свой план. Быть может, японцам в конце концов удастся завалить Юичи Миву, а с ним и Кондо Исами, быть может, нет. Но главное, человек, убивший Филиппа Яно и его семью, умрет. Свершится правосудие. Или умрет тот, кто попытается свершить правосудие. Он потерпел неудачу, но, по крайней мере, он пытался. Один человек назвал это «Благородством в неудаче». Вот мир, в котором я предпочитаю жить и умереть.
— Нет. Ничего этого не будет. Все уже решено. Мы не можем допустить, чтобы американский гражданин, склонный к насилию и представляющий опасность для общества, вступал в противозаконные отношения с японскими преступниками, причем так, что за этим невозможно проследить и все это в любой момент может взорваться, превращаясь в грандиозный скандал, катастрофу, смерть, анархию, унижение. Нам нужно поддерживать хорошие отношения с японцами, их сотрудничество необходимо в гораздо более значительных сражениях. Сейчас идет война, если ты забыл.
— Филипп Яно не забыл. В этой войне он лишился глаза и своей карьеры.
— То, что произошло с Филиппом Яно и его семьей, — это страшная трагедия. Однако наш жестокий, порочный мир полон страшных трагедий, и далеко не за каждую из них можно воздать по заслугам виновным. Есть вещи, имеющие большее значение, например государственная безопасность, хорошие отношения между союзниками, искренность в этих отношениях и много еще подобных вопросов, которые решаются теми, кто видит общую картину и живет с грузом такой ответственности, какую мы с тобой не можем даже представить.
— И какова тут точка зрения Окады-сан? Я слышу голос Государственного департамента, но не слышу голос Сьюзен Окады.
— Окада-сан — самурай. Она работает на своего даймё, большого господина. Живет, чтобы ему служить. И этим все сказано. Окада-сан подчиняется своему даймё. Она смирилась с этим много лет назад. Ее чувства являются ее личным делом и больше никого не касаются. На первом месте стоит долг. А теперь, Свэггер, будь добр, доедай своего чертова цыпленка и иди вместе со мной. По-тихому. Так будет лучше. Другого пути нет.
— Ты дамочка крутая, Окада-сан, этого у тебя не отнять. Ничего лишнего. Профессионал до мозга костей. Ты точно не служила в морской пехоте?
— Если тебе от этого будет легче, такой конец меня нисколько не устраивает. То, что ты совершил… в общем, ничего подобного я еще никогда не видела. Но — это все не имеет значения. Я самурай. Я подчиняюсь своему даймё. А теперь нам пора…
Вдруг откуда-то снизу раздался странный звук.
— Проклятье, — выругалась Сьюзен.
Нагнувшись, она подняла с пола зеленую сумочку от Кейт Спейд и выудила из нее надоедливо жужжащий сотовый телефон.
— Твой даймё хочет узнать последние новости.
— Это какой-то другой номер.
Сьюзен раскрыла телефон.
— Да… Понимаю… Нет-нет, вы поступили совершенно правильно… И когда?.. Хорошо, спасибо… Не знаю. Просто не знаю… Нет, не звоните… Не знаю, мне нужно подумать. Но если вы позвоните, это лишь создаст еще больше проблем.
