– Это привлечет к нам внимание, – запротестовал Любин.
– Молчите, юноша.
Лок взял рукописный лист, пробежал глазами длинный список компаний. Недавнее прошлое Тургенева, последние шесть-семь лет. Мелкие щупальца, не более того. Импорт еды, одежды, спиртного… все, как говорил Воронцов. Лок поднял голову.
– Тургенев создал массу прикрытий, верно?
– Разумеется. Он использовал все средства, чтобы получить постоянный доступ к аэропорту, к полетам туда и обратно.
– И все его компании по-прежнему работают, то есть с юридической точки зрения?
Воронцов взглянул на Марфу. Та кивнула.
– Похоже на то.
– В таком случае он не будет ими пользоваться, правильно? По крайней мере, для такой цели, – Лок не глядя протянул листок Марфе, состроившей недовольную гримасу. – Выберите компанию, которая больше не занимается торговлей, с достаточно просторными подсобными помещениями. Там вы их и найдете.
– Товарищ майор?.. – спросила Марфа.
Воронцов кивнул.
– Сделай одолжение мистеру Локу, – проворчал он, тщательно скрывая охватившее его возбуждение.
* * *
Магазин одежды находился в трех кварталах от модных фасадов улицы Кирова, на параллельной улице. Его защищенные решетками окна были темными и пустыми, как и окна нескольких магазинов по обе стороны от него. Маленький обшарпанный магазинчик был когда-то одним из первых признаков товарного изобилия, затопившего Новый Уренгой. Теперь его посещали лишь безработные, старики, инвалиды да немногие из оставшихся старожилов. Машина Воронцова, припаркованная у противоположного тротуара, была единственной на заметенной снегом улице. Несколько фонарей лишь немного рассеивали темноту.
Воронцов скорее ощутил, чем увидел мигание фонарика в темном провале окна сквозь уголок запотевшего стекла, свободный от изморози и налипшего снега. Обогреватель автомобиля громко протестовал, работая в усиленном режиме. Любин, сидевший на месте водителя, погрузился в мрачную задумчивость.
Лок хотел остаться у Теплова, но Воронцов поставил точку в дискуссии. Он оставил там Марфу на том основании, что Соне нельзя доверять, если с ней будет совершенно незнакомый человек. Дмитрий и Лок вошли в пустой магазин. Над торговым помещением располагалась необитаемая квартира, принадлежавшая одной из первых компаний Тургенева. Вместе с потоком денег, хлынувшим в город, интересы Тургенева переместились ближе к центру, к десяткам самых престижных и дорогих магазинов и бутиков, баров и ночных клубов. Однако он продолжал держать эту квартиру пустой, исправно внося плату за нее, хотя без труда мог сдать ее одному из иранцев, турок или пакистанцев, землячества которых обосновались в городе. Возбуждение ворочалось в груди Воронцова, словно сдерживаемый приступ кашля. Лок был сообразителен и более осведомлен в правилах проведения тайных операций, чем любой из них. В мире обмана и кривых зеркал американец чувствовал себя как рыба в воде. Он вычислил нужное им место, хотя там ровным счетом ничего не происходило. Воронцов и его люди искали лишь в населенных местах, следуя движениям и побуждениям толпы.
Воронцов увидел свет фонарика в верхнем окне. Едва заметное движение: кажется, шевельнулась занавеска. Он закурил сигарету, прислушиваясь к вою пурги и напряженному дыханию Любина. Мальчик неплохо владел собой – до поры до времени.
Через десять минут Воронцов увидел Дмитрия и Лока, выходивших из узкого проулка, ведущего к заднему ходу магазина. Они почти по колено увязали в снегу. Снегоуборочные комбайны уже несколько часов не проводили расчистку улицы, поэтому водители старались не сворачивать сюда.
Порыв ветра влетел в салон, когда Дмитрий открыл дверцу и забрался на переднее пассажирское сиденье. То же самое произошло, когда Лок скользнул на свое место рядом с Воронцовым. Американец улыбался.
– Это место кого-то ждет, – выдохнул Лок, удовлетворенно растирая замерзшие щеки. – Скажи ему, Дмитрий!
– Там ничего нет, квартира пуста, – начал Дмитрий, повернувшись на сиденье. – Судя по виду, ею уже довольно давно не пользовались. Повсюду лежит пыль, но там есть еда и питье, пара керосиновых обогревателей. Электричество подключено и газ тоже. В подсобке магазина стоят раскладушки.
Воронцов сжал запястье Лока.
– Клянусь, майор, там даже чувствуется запах табачного дыма. Четыре или даже пять человек, судя по количеству еды и раскладушек. Остается только поймать момент!
– Где они сейчас?
– Это не имеет значения, Алексей, – отмахнулся Дмитрий. – Они так или иначе появятся здесь. Как говорит Лок, все, что нам нужно – подождать, пока они приедут.
– Кто? Бакунин с ротой солдат? Мы не можем торчать на улице днем, Дмитрий!
– Может быть, они приедут ночью? – примирительно предположил Лок. – В любую минуту, а? Подумайте об этом.
Как Дмитрия, так и американца охватила жажда деятельности при мысли о том, что им с первого раза удалось обнаружить укрытие, и Воронцов чувствовал себя почти пристыженным своей несговорчивостью, словно отказался присоединиться к какой-то детской игре, которая могла оказаться опасной. Тем не менее, он продолжал качать головой.
– Час, и не больше. Один час. Любин, отгони машину немного подальше.
Двигатель шумно застучал. Цепи на покрышках заскрипели и заскрежетали. Автомобиль медленно покатился через снежные заносы и остановился неподалеку от пересечения улицы, по которой они ехали, с более ярко освещенной улицей Ляпидевского. Редкие грузовики, два-три автомобиля. Приглушенный свет за витринами магазинов. Два ночных кафе продолжали оптимистично сверкать огнями, зазывая посетителей.
– Будет стоять здесь, – распорядился Воронцов.
Любин поставил машину на ручной тормоз и по кивку Воронцова выключил зажигание. Порывы ветра с зарядами снега потряхивали автомобиль, как будто он находился в гуще мятежной толпы. Улица Ляпидевского исчезла за мелькающей белой пеленой, открылась, снова исчезла; улица, где они стояли, казалась узким темным тоннелем.
– Итак, джентльмены, у нас есть один час, – Воронцов взглянул на часы. – Выезжаем самое позднее в три.
Радиотелефон в кармане его пальто запищал. Все четверо вздрогнули, словно на них неожиданно упал луч прожектора. Лок вытащил аппарат, включил его и вложил в здоровую руку Воронцова.
Даже он узнал голос Марфы, несмотря на хриплый театральный шепот.
– Они здесь, Алексей… товарищ майор! ГРУ. Они собираются обыскать бордель сверху донизу.
За спиной Марфы послышался другой, более резкий женский голос, приказывавший ей немедленно убираться.
– Они здесь!..
* * *
– Ради Бога, Соня, заткнись! – отрезала Марфа, чуть ли не соприкасаясь щекой с маской макияжа на лице пожилой женщины. Они стояли напротив двери спальни. Пухлая белая рука Сони лежала на дверной ручке; ее глаза были безумными от страха, на ярко-карминовых губах поблескивали капельки слюны.
– Убирайся отсюда! – повторила Соня. – Они не должны найти тебя здесь!
– Куда? – спросила Марфа. Радиотелефон, прижатый к ее щеке, был похож на темную припарку. Она слышала неразборчивое, успокаивающее бормотание Воронцова. – Нет, не приезжайте сюда, – торопливо сказала она в трубку. – Дом наверняка окружен. Я выберусь сама. Где вы находитесь? Перекресток Ляпидевского и… Все ясно! Да, я найду вас.
Она прервала связь и сунула радиотелефон Дмитрия в карман, затем плотно обмотала шарф вокруг горла.
В следующее мгновение она вдруг как-то вся поплыла, лишившись воли и мужества. Она чувствовала, как страх, словно румянец, расползается по ее лицу. Взгляд Сони на мгновение стал презрительным, затем снова испуганным. Лишь кролик, мерно пережевывавший листья в своей клетке, не ощущал опасности.
Марфа метнулась к окну и отодвинула краешек пыльной портьеры. Свет фар пробивался сквозь сумятицу метели. Она слышала звуки голосов и топот сапог по скрипучему снегу. Темные фигуры приближались. За ее спиной Соня трясущимися руками лихорадочно убирала кофейные чашки. Марфа опустилась на колени и принялась сгребать в кучу разложенные бумаги, а затем расширившимися от ужаса глазами обвела комнату в поисках укрытия. О Боже…
Соня смотрела на нее, но внимание женщины было привлечено к коридору. Ее голова склонилась набок, как у крупного хищного животного. Марфа открыла платяной шкаф, собираясь запихнуть туда бумаги. Яркие, кричащие блузки, халаты, туфли, нижнее белье. Покрытый блестками лифчик на резинках валялся на дне шкафа, словно часть забытых доспехов.
Потом Соня внезапно оказалась рядом с ней. Ее руки обхватили Марфу за плечи, карминные губы прижались к уху.
– Раздевайся, быстро! Давай, клади бумаги на кровать!
Соня трогала шарф Марфы, ее длинное темное пальто, даже ее очки. Марфа пыталась оттолкнуть ее руки. Наступил момент чистого ужаса, когда огромная женщина сжала ее запястья одной лапищей, а другой наотмашь ударила ее по лицу. Очки слетели на пол.
