Узкий серпантин затруднял движение, и колонны тянулись друг за другом. На ближайшем от аэродрома блокпосту Серый дал сигнал остановиться, осмотреть транспорт и прикрепить на грузовики баннеры «Шведской помощи». Нурми щелкала фотоаппаратом, который не покидал ее рук после КПП. Стурстен включил видеокамеру — съемка для отчета в Стокгольме. Вернувшись в кабину, рассказал историю страны, которую до поездки успел хорошо изучить. Ссылки на труды Плиния Старшего и путевые заметки Марко Поло иллюстрировали события и нравы давно минувших дней. Уве красочно описал добычу изумрудов и лазурита в горах Панджшера. Серый добавил, что и Масуд получает часть дохода от шахт, в которых местные таджики ищут дорогие камушки. «Обложил налогом торговлю и караваны, но наркотиками не промышляет, надо отдать ему должное», — признал командир группы.
Нурми ехала в другом УАЗе с лейтенантом, проведшим ночь «на гауптвахте». Офицер долго молчал, потом начал посмеиваться над происшествием и задружился с иностранкой. Ритва извинилась за «самовольный поход в сауну» и охотно болтала, выспрашивая про трудности службы в спецназе. Через час в разговоре появилась дезинформация. Деза, как гомеопатическое лекарство, дает эффект только в микроскопических дозах и только, если пациент верит врачу. Шпионам хочется доверять источникам, которых они сами нашли и разговорили. Ведь таковые не могут быть подставой, а значит, их устами глаголет… тот, кто их подставил, избрав еще раньше. Резидентура «Карпаты» выбрала Балхаша для работы с разведчицей. Источник методично и с удовольствием поил шведку словесным коктейлем. Состав: две трети трепа, треть истины и несколько процентов лжи, причесанной под правду.
Справа ближе и выше нависали отроги Гиндукуша. Их не смог преодолеть Александр Македонский, отступили и английская армия в XIX веке, и советская в XX. Солдаты могли их временно одолеть, техника — нет. Боевые машины демонстрировали на земле неспособность, а в воздухе — неэффективность в сложном рельефе и на большой высоте. Вглубь долин Панджшера стекали реки и сходились ущелья, проходили звери и люди, а армии их захватить не могли. Самолеты бомбили моджахедов, но их рейды сводились к дорогостоящему производству щебенки. «Грачи» — штурмовики СУ-25 с трудом поражали отдельные пещеры и укрытия. «Крокодилы» — боевые вертолеты МИ-24 прорывались в ущелья и нападали на караваны с оружием и отряды душманов. Жертвами налетов становились и мирные обитатели кишлаков, пастухи, крестьяне и караванщики-торговцы. Сверху кто их разберет — одеты одинаково.
Чем дальше миссия продвигалась к Салангу, тем отчетливее становилось отличие Афганистана от благополучных стран мира. Тут дикость окружала цивилизацию, теснила дорогу. Не хотелось выходить из автомобиля и, тем паче, удаляться от, пусть и разбитого, но асфальта. На границе дикости и цивилизации, то есть по обочине виднелись следы их войны. Тут — напали на колонну и сожгли десяток машин, там — засаду боевиков обнаружили и уничтожили танки с ближайшего блокпоста. Слева — стоял кишлак и на беду моджахеды выбрали его в качестве укрытия, справа — в реке под восстановленным мостом лежат остатки взорванного предшественника. В автомобилях спецназовцы курили контрабандный «Честерфилд», а дехканин на арбе наслаждался анашой. Всюду воронки, колдобины и ямы. От мин, от артогня, от тяжелой техники, от дождя, от камнепада — от дикости и от цивилизации. Глядя на ремонтников, чинивших кое-где и кое-как шоссе, нетрудно догадаться, кто в финале одержит победу в схватке дикого и цивилизованного.
Матвей не задумывался о будущем, его заботило настоящее. Он понимал, нормальное государство не может выиграть войну в третьем мире и сохранить собственное достоинство. Такую страну, как Афганистан, нельзя «вбомбить в каменный век» — она и так в нем существует. Поэтому СССР побеждал в сражениях, но войну выиграть не смог. В умах здесь давно победил ислам, а с ним ближайшие шах, хан, бандит или полевой командир. Социализм не удержал победу в СССР, и ничего не мог предложить конгломерату племен, неграмотности, нищеты и вмешательства богатых США и Саудовской Аравии, коварных Китая и Пакистана. Москва построила заводы, больницы и школы, жилой район «Черемушки» в Кабуле. Масса и масштаб дикости и варварства от такой помощи почти не уменьшились.
Поэтому разведчик подспудно чувствовал, что край вокруг ему ненавистен. Ни горы, ни люди, ни брошенные груды металла не нравились. Мечталось о доме — Стокгольме и Москве. Колонна ползла к перевалу Саланг. Вдруг Серый поднял левую ладонь — внимание!
— Вот и местный «Сусанин», — командир кивнул на старика, вышедшего на дорогу. Конвой преследовал мимо, оставив УАЗ в арьергарде разбираться с бородачом в чалме. Через минуту рация прошуршала: «Крупный принял пароль «Африка». Нас ждут впереди. Дед сказал, ехать полчаса». Крупным в отряде называли бойца из Таджикистана ростом около 165 см, худого и ловкого, с оливковой кожей. Обладатель обезоруживающей улыбки владел любым оружием, а также русским, таджикским, немного фарси и пушту. Его основной функцией являлись контакты с населением, которое его частью боготворило — парень платил деньги за информацию, частью ненавидело — обмануть таджика не удавалось.
Спецназовец вел и допросы пленных, у которых его веселый вид вызывал страх и разговорчивость, удивлявшие злобных лицом и рослых коллег по «Каскаду». Однажды местный агент вывел вертолет со спецназовцами на «караван с оружием», оказавшийся мирным и торговым. По счастью, группа Серого никому не верила на слово и скрупулезно проверяла, прежде чем уничтожить объект. Крупный с любезной улыбкой приоткрыл люк МИ-24 на высоте 400 метров и пригласил информатора к выходу. Караван со «стингерами» сразу нашелся — его специально вели на удалении 10 км вслед за безобидным дозором с провиантом. Вот и теперь коротко переговорив со стариком, Крупный сунул тому в руку купюру и, сверкнув зубами, угрожающе-вежливо пообещал: «Аванс. Буду возвращаться, расплачусь по полной».
Адмирал потирал руки и умышленно хмурился. Первое от радости — шифровка информировала о выходе группы Грига на маршрут, второе, чтобы не спугнуть удачу. Она сопутствовала операции «Пакет», несмотря на сложности и выявившееся сопротивление. Замигал сигнал на аппарате прямой связи с Председателем КГБ, звонил Старик, который только что занял главный чекистский пост в Союзе.
— Что с «Пакетом»?
— Доставлен по плану в Баграм. Конвой вышел с базы, правда, со скандалом. Комендант, который сейчас в Москве, пытался через подчиненных помешать выходу. Безуспешно.
— Когда ожидаешь контакт с Масудом?
— С минуты на минуту. «Каскад» по радио принял сигнал, что связной душманов подтвердил колонне встречу в районе Джабаль-ус-Сараджа. Почти на полпути к Салангу.
— Неплохо. Подключу возможности спутникового наблюдения. Или лучше самолет-разведчик поднять в воздух?
— Я бы рекомендовал пока воздержаться от активного использования армейских ресурсов в Афганистане. Оппозиция проявила себя трижды и каждый раз в виде военных. Предлагаю ограничиться спутником.
— Договорились. С самолетом подождем. С саботажем разберусь, когда здесь полностью войду в курс дела. «Пакет» на твоей совести.
«Совесть» — необычное для Старика слово. Обычно он говорил об ответственности. У них много общего, но есть коренное отличие: в одном случае отвечаешь перед собой, людьми и Богом, в другом — перед чем-то конкретным, типа КПСС или Советского государства. Григ дал понять, что намерен поступать по совести. Адмиралу хотелось вести себя также. Неужели и Старик встал на скользкий для сотрудника спецслужб путь? Страшно даже представить совестливого Председателя КГБ. «Глядишь, через пару лет и вовсе превратится в иную личность. Как новый Старик использует огромные оперресурсы ведомства?» — озаботился Адмирал, отложив обдумывание проблемы на потом.
Справа показалось серое пятно, вблизи представлявшее собой Джабаль-ус-Сарадж. Около поворота к городу стоял блокпост царандоя — МВД кабульского правительства. Рядом расположилась группа таджиков, частично вооруженных. «Застава душманов, — определил Серый и вышел на радиосвязь со штабом. — Идем на контакт в намеченной точке. Хозяин, естественно, не встречает. Прислал слуг».
Безоружный афганец приблизился к машине, в которой сидели Серый, Алехин и Стурстен.
— АссоЛом алЕйкум, рохнамо![8] — поздоровался и перешел на беглый русский. — «Африка» приветствует у ворот Панджшера. Ахмад Шах Масуд приглашает шведских гостей в свои владения.
— АссоЛом алЕйкум, уважаемый, — Стурстен попросил Алехина переводить. — «Европа» рада встретить посланника Панджшерского льва. Каким путем нам ехать?
— Ваши машины проследуют через город, затем километров пятнадцать по грунтовке, там придется оставить грузовики и груз. Ваши сопровождающие смогут разбить лагерь в безопасности. Дальше гости поедут на наших внедорожниках и под нашей охраной. Я провожу колонну. Меня зовут Абдулло.
