– Сроду стволов с собой не носил. Я вор, а не мокрушник, – ответил Полунин, а сам подумал: «Это тоже неплохой вариант. Пожалуй, они еще меньше будут ждать от меня каких-либо действий, если я буду стоять к ним спиной. А как только...»
Закончить свою мысль Владимир не успел – сильный удар прикладом автомата по затылку мгновенно погрузил его в небытие. Полунину на мгновение показалось, что его ослепила яркая вспышка, а затем наступила полная темнота...
* * *
Владимир с трудом приходил в себя. Первое, что он почувствовал, была головная боль. Виски ломило, а основание черепа болело так, что Полунину едва удавалось двигать шеей. Тихо застонав и стараясь не причинять поврежденной голове лишнюю боль резкими движениями, Владимир осторожно сел и открыл глаза – темнота никуда не исчезла!
В первую секунду Полунину показалось, что он ослеп. И Владимир тут же подумал о том, что ему будет очень трудно растить сына, будучи слепым. Однако эта мысль была абсурдна: о каком воспитании сына можно говорить, когда жизнь его самого зависит сейчас от прихоти Томашевского. А в том, что захватившие его бандиты были его людьми, Полунин ничуть не сомневался.
– Эх, Саша-Саша, – огорченно пробормотал он. – Значит, не успел ты все-таки!
Еще в Москве, за день до расставания, Полунин попросил Юсупова об одной услуге. Желая окончательно унизить Томашевского, Владимир хотел сделать так, чтобы его же люди оставили дельца и у него на глазах переметнулись к Полунину. Такое предательство совершенно деморализует Томашевского, будет еще более болезненным, чем полное разорение. Полунин думал, что, подвергнув дельца этому унижению, он полностью удовлетворит свою жажду мести.
Об этом Владимир и просил Юсупова. Александр должен был войти в контакт с той группировкой мафии, которая поддерживала Томашевского и была противницей Миронова-старшего, и, предложив им солидное вознаграждение, уговорить их отказаться выполнять заказ Томашевского на поиск и поимку Полунина.
Владимир не сомневался, что этот трюк удастся. Мафия была заинтересована в Томашевском только тогда, когда у него были деньги. Нищему, не имеющему достаточной суммы для того, чтобы оплатить работу боевиков, бывшему дельцу нечего было рассчитывать на их поддержку.
Полунин думал, что Томашевский должен был внести мафии какой-нибудь залог, для того чтобы они принялись за работу. Юсупову следовало перекупить этот залог и предложить вдвое или втрое большую сумму за то, чтобы боевики не выполняли приказы Томашевского и исполнили маленькую театральную сценку с всеобщим предательством в развязке.
Но, похоже, Юсупов или еще не успел вступить в контакт с бандитами, или на Томашевского работали какие-то неизвестные люди, не признающие никаких авторитетов. Если учитывать то, что для Юсупова нет ничего невозможного, то первый вариант можно было исключить с гарантией в девяносто девять процентов.
И получалось, что Томашевский сейчас командует другими людьми, забывшими общий бандитский принцип «жить по понятиям» и поэтому не подчинявшихся ни одному авторитету. А это означало, что шансы выбраться из переделки живым у Полунина были ничтожны. Тем более, что он ослеп.
Полунин вновь застонал от боли в висках и осторожно потер голову руками. Боль меньше не стала, но одну радость это движение все-таки вызвало – Владимир увидел свои руки!
Все объяснилось очень просто. Владимир не ослеп. Его просто-напросто заперли в абсолютно темном помещении без окон. Скорее всего в каком-нибудь подвале.
– Ну что же, значит, еще поборемся? – спросил сам себя Полунин и криво усмехнулся.
Люди Томашевского не убили его сразу. Это означало, что бывший воротила теневого бизнеса сейчас больше, чем убить Полунина, хочет получить назад хотя бы часть своих денег. А раз его до сих пор не допрашивают, например, с помощью утюга, значит, Томашевского еще нет поблизости и бандиты ждут его приезда.
Полунин не знал, сколько времени у него есть на то, чтобы прийти в себя, прежде чем за ним заявятся люди Томашевского, но каждая минута была сейчас на вес золота. Полунин поднялся на ноги и, не обращая внимания на боль, принялся разминать затекшие мышцы. Он должен быть готовым действовать в любую минуту. Шанс сбежать может выпасть только один.
Через несколько минут самой трудной в его жизни разминки Владимир наконец почувствовал, что тело начинает неплохо подчиняться ему. Он даже смог довольно быстро уклоняться в стороны, не начиная стонать от боли в голове из-за каждого резкого движения.
Нет, голова Полунина не стала меньше болеть! Просто, обретя контроль над телом, Владимир смог загнать боль вглубь и почти не обращать на нее внимания. Теперь Полунину оставалось только дождаться, когда за ним придут. И бандиты словно услышали его мысли, за дверями раздался гулкий перестук шагов. Полунин напрягся, готовый броситься вперед и сбить с ног первого же вошедшего. Однако сделать это ему не дали!
Кто-то с обратной стороны двери загремел замками. Но открыл он не дверь, а маленькое окошечко в ней, о существовании которого Полунин и не подозревал. В это окошко, обшаривая помещение, тут же ударил мощный луч света. Прошелся полукругом и остановился на Полунине, ослепив его. Владимир поднял руки, стараясь защитить глаза.
– Очнулся! – довольно проговорил за дверью тот же голос, который Полунин первый раз услышал на набережной. – Смотри какой живучий. А я уж думал, не прибил ли его ненароком!..
– Раньше нужно было это делать, Мороз, – ответил ему другой голос, который Полунин сразу узнал – Томашевский! – а потом голос скомандовал Полунину. – Ну-ка, Владимир Иванович, повернись спиной, подними руки и встань лицом к стенке. И поторопись. А то сейчас выстрелю тебе в ногу!
Полунин усмехнулся и подчинился приказу. Что ж, теперь все окончательно ясно, и Владимир, скорее всего, не ошибся в своих предположениях. Тот человек, который ударил его автоматом на набережной, был Мороз, уже устраивавший покушение на Полунина и сжегший его квартиру. А остальные трое, скорее всего, сообщники Мороза по тем самым налетам.
У Владимира не было полной уверенности в том, принадлежат или нет эти бандиты к группировке, враждующей с Мироном. Но если их так долго никому не удавалось найти, то, скорее всего, они работают самостоятельно, не имея хозяина над собой. Впрочем, четверо бандитов могли быть и личной гвардией Томашевского, но дела это не меняло! Полунину стало абсолютно ясно, что живым ему из этого подвала не выйти.
Владимир, стоя лицом к стене, не мог видеть, сколько человек вошло в комнату. Но, судя по шагам, их было пятеро. Значит, все в сборе и готовы пытать Полунина. Единственной отрадной мыслью, мелькнувшей в его голове в этот момент, было то, что Антона и Светлану эти гады не достали. А значит, они попросту не смогут его заставить отдать им деньги и выдать друзей.
– Ай-ай-ай, Владимир Иванович! Нельзя быть таким сентиментальным, – проговорил Томашевский, подходя поближе к Полунину. – Ну, скажите на милость, зачем вам понадобился этот старый еврей? Сидели бы сейчас дома, отправив в Тарасов одного адвоката, и немного оттянули бы момент нашей встречи. Нет, вам самому захотелось порадовать жида тем, как хорошо вы ему прислуживаете! Впрочем, это ваше личное дело. А мне от вашей сентиментальности лишь меньше хлопот, и все. Надеюсь, не нужно объяснять, зачем мы вас сюда привезли?
– Да пошел ты, козел, – огрызнулся Полунин и тут же получил удар по почкам, едва не поставивший его на колени.
– Следи за своей метлой, Седой, – услышал Владимир голос Мороза над ухом. – Еще раз болтнешь что-нибудь не в тему, язык твой поганый отрежу.
– Свой побереги, «шестерка»! Если останусь живым, узлом его тебе на шее завяжу, – пообещал Полунин и заработал новый удар, сильнее прежнего.
– Владимир Иванович, советую вам проявить благоразумие, – вмешался Томашевский, останавливая Мороза. – Давайте обойдемся без всего этого. Вы нам говорите, куда дели мое золото и деньги, мы проверяем вашу информацию и, если все нормально, то отпускаем вас на все четыре стороны. Мне чужого не нужно. Отдайте мне мое, и вы свободны. Идет?
– А что ты сделаешь, если я откажусь? – не оборачиваясь, усмехнулся Полунин.
– У нас есть способы, чтобы заставить тебя говорить! – прошипел ему в ухо Мороз и нанес два новых удара по почкам.
На этот раз Владимир не смог устоять на ногах. Коленки его подогнулись, и он, едва сдержав стон, сполз вдоль стены на пол. Однако окончательно упасть Мороз ему не дал. Схватив Полунина одной рукой за волосы, а другой приставив к горлу нож, Мороз заставил Владимира подняться. И, слегка надавив на рукоятку, несильно проткнул кожу на шее Полунина.
– Слушай сюда, падла! – снова зловеще зашептал Мороз. – Предупреждать больше не буду. Первая же твоя выходка – и я отрежу тебе палец. А если будешь продолжать отказываться отвечать на вопросы, то стану тонкими полосками срезать с тебя шкуру. Понял, сука?
