Вместо ответа командиру сводного отряда Тимохин выкрикнул в коридор:
– Штатные офицеры группы «Орион», ко мне!
Подошли майор Горин и капитан Шепель.
Александр приказал подчиненным:
– Быть в готовности работать внутри секретного объекта!
Офицеры поправили оружие, экипировку, показав без слов, что всегда готовы к бою.
Тимохин кивнул:
– Вот и хорошо!
Повернулся к вьетнамцу:
– Мы войдем внутрь секретной части сразу за тобой.
Вьетнамец уточнил:
– После моего сигнала голосом!
Тимохин согласился:
– Хорошо! После твоего сигнала голосом.
Крымов отдал приказ гранатометчику.
В комнате прогремел сильный взрыв, от которого, как показалось, вздрогнула вся гора. Сверху посыпались камни. И само помещение, и коридор затянуло гарью и пылью. В этом бедламе Тимохин не заметил, как от него отошел проводник. Только что был рядом, и… исчез, словно растворился в удушливом облаке, потянувшемся по коридору на выход из горы.
Чао Чон, застывший за стеной прихожей, нервничал. Вот-вот что-то должно произойти. Открыть дверь неизвестные не смогут, значит, будут подрывать. Рвать замки взрывчаткой. Но он не ожидал гранатометного удара. Заряд «Мухи» прожег первый слой брони двери и разорвался, не выйдя за ее пределы. Мощный взрыв, прорвавший бронированную плиту, как картон, на куски, оглушил охранника секретной части, заставив присесть от неожиданности. Потеряв ориентировку, но помня инструкции Кумати, не обращая внимания на звон в ушах и огненные зигзаги в глазах, Чон открыл огонь по полу, переводя автомат слева направо, вперед и назад. Он бил по дну входного тоннеля, убежденный в том, что атакующие силы будут или перемещаться по полу, или прямым броском прорываться к лестнице. Он не стрелял в сторону развороченного входа. А именно там, посредине проема, во весь рост встал, подняв автомат, проводник российского спецназа, Тэу. Пули, рикошетом метающиеся между стен, издавали противный визг. Но вьетнамец не стрелял. Он ждал. Дым немного рассеялся в тот момент, когда у Чона кончились патроны. Не видя результатов стрельбы, кхенг нервно отстегнул магазин, и тут боль заставила его вскрикнуть. Пули, выпущенные Тэу, раздробили кости ног охранника.
Вьетнамец крикнул в коридор, где находились бойцы Тимохина:
– Спецназ! Вперед!
И сам рванулся к раненому, находящему в шоке Чао Чону.
Когда группа «Орион» вышла к прихожей, Тэу, применив промедол из арсенала боевой аптечки, ударами ладонью по щекам Чона привел его в сознание. Кхенг с испугом и недоумением смотрел на окружающих его людей в невиданных ранее черных, блестящих, прорезиненных комбинезонах.
Проводник указал Тимохину на раненого:
– Это Чао Чон, один из охранников секретной части горы Дьявола, доверенное лицо не только господина Кумати, но и самого Саясона. Впрочем, можете называть его просто Чон. Он не обидится. Но допрашивать его следует быстро. Где-то недалеко сержант Ли. Он опасен.
Тимохин обратился к проводнику:
– Узнай у него, где находится Кумати с Андориным, Королева и Ли, а также схему объекта.
Вьетнамец кивнул, нагнулся над Чоном, что-то быстро спросил. Охранник попытался отвернуться, но Тэу влепил ему солидную оплеуху. После которой у охранника почти сразу заплыл правый глаз. Удар отрезвил Чона, и он быстро заговорил на непонятном языке.
Через минуту проводник встал:
– Впереди – прихожая или тамбур. Левая дверь ведет в апартаменты, где под охраной жили Андорин с Королевой. Там сейчас пусто, центральная дверь – вход в лабораторию. Там ждет «гостей» господин Кумати с Андориным и Королевой, прикрываясь последними. Правая дверь – вход в зону камер для опытного материала. Туда сегодня должны были поместить первую партию из числа жителей Хао. Далее, в тупике, камера пыток. Для чего она предназначена, Чон не знает, но эту камеру Кумати показывал Андорину. Видимо, оказывая психологическое давление. Лаборатория и блок камер представляют собой единое целое, хотя и имеют два входа.
Тимохин спросил Тэу:
– Проводим прямую атаку лаборатории?
Вьетнамец спросил:
– А вам известно, где находится Ли? Он не с Кумати. Значит, тоже, как и этот шакал, – Тэу указал на Чона, – сидит где-то в засаде. Ждет нас. А где он может сидеть? В лаборатории? Нет! Там ему не укрыться, да и не с руки действовать. Если прятаться, то в зоне камер для опытного материала, тьфу, заговорил, как этот Чон, короче, в секторе камер. И уже оттуда прикрывать хозяина.
– Но этот Ли наверняка контролирует и вход в сектор.
Тэу легко согласился:
– Конечно, но вряд ли он контролирует то, что подвешено к потолку.
Тимохин поднял голову и увидел квадратную трубу вентиляционной системы.
– Но ее размеры…
И замолчал. Вьетнамец вполне мог поместиться внутри трубы!
Тэу в который раз улыбнулся своей обезоруживающей, доброжелательной улыбкой:
– Вот именно, подполковник, вы по трубе не пролезете, а я проползу. С трудом, но проползу.
– А нам что, ждать, пока ты доберешься до сектора камер?
– Зачем же? Пока я не уничтожу Ли и не зайду в тыл или фланг Кумати, обнаружьте себя. Японец заждался. Вот и начинайте разговоры с ним. Но только переговоры, не входя в лабораторию. И ничего не предпринимайте, пока не увидите меня. А дальше – как получится.
– Непонятно, кто руководит акцией, я или ты, Тэу?
– А разве это главное? Главное – выполнить задачу, остальное ерунда! Ладно, я пошел! Как влезу в трубу, начинайте работу с Кумати!
Гарину пришлось подсаживать низкорослого и внешне щуплого вьетнамца к одной из крышек вентиляционной трубы. Вскоре Тэу исчез в ней, словно в пасти огромной и голодной анаконды.
Тимохин приказал:
– Шепель – контроль правой двери, Гарин – левой, я вхожу в контакт с Кумати! Начали!
Александр ногой открыл дверь и отпрянул за стену, успев заметить, как за стойкой, заполненной различными колбами, стоит Андорин, к виску которого приставлено что-то черное. Этим черным мог быть только пистолет Кумати. Самого Японца командир штурмовой группы беглым взглядом не выцепил. Потому что тот, без сомнения, стоял за спиной профессора. Рядом женщины не было. Неужели ее забрал для собственного прикрытия сержант Ли? Почему бы и нет?
Тимохин, отпрянув в сторону, молчал.
Вообще после взрыва двери и обстрела Чона в секретной части наступила гробовая тишина.
Первым не выдержал Кумати. Он крикнул по-русски:
– Эй, ублюдки! Чего встали в прихожей? Вы же пришли, чтобы уничтожить лабораторию и вернуть домой господина Андорина с его сожительницей Королевой?! Так делайте свое дело, если сможете! Баба вас вряд ли заинтересует, а Андорин – вот он, совсем рядом, в нескольких шагах. Так возьмите его, крутые парни, которых, как младенцев, провели в России настоящие профи! Ну? Чего ждете?
Неожиданно Кумати рассмеялся. Но в его смехе не было веселья. Японца выдавал страх, и голос звучал истерично.
– А?! Понимаю! Вы опасаетесь, что я пристрелю Андорина, как только вы сунетесь в лабораторию? Что ж, правильно опасаетесь. Разнесу череп профессора, а он нужен вашей власти. Очень нужен. Андорин сейчас нужен всем. А может, вы не русские? И не понимаете меня? Как я раньше об этом не подумал?
Тимохин крикнул:
– Мы те, кто должен был к тебе прийти, и прекрати ломать комедию, Кумати! Ты проиграл, а мужчина, особенно самурай, должен уметь проигрывать!
Кумати произнес:
– Русские! Ну, конечно же, русские! Другие сюда не дошли бы, ведь я оставлял следы в России специально, чтобы заманить вас сюда. И… допустил ошибку. Не следовало тащить вас за собой. Но… не тебе, сопляк, учить меня, что делать, а чего не делать. Тем более задевать честь самурая. Ты им никогда не станешь, будь хоть трижды профессионал. Но… мы теряем время. Чего ты ждешь, русский? Пока рядом не соберется свора таких же псов, как ты?
Тимохин, стараясь быть спокойным, крикнул в лабораторию:
– Ты сильно нервничаешь, Кумати. У вас там рядом аптечки нет? Валидол не помешал бы тебе.
– Валидол будет нужен тебе, когда я прибью Андорина. Твое начальство не простит гибели столь ценного специалиста.
– Ты и на этот раз ошибаешься, Кумати. У меня нет приказа любой ценой вернуть Андорина в Россию живым.
– Так чего тогда не стреляешь? Убей нас обоих – и дело с концом!
– У меня нет приказа, но есть желание доставить профессора в Россию живым и невредимым. Поэтому пока, – на слове «пока» Тимохин сделал ударение, – я и не стреляю.
– Понятно! Хочешь выслужиться! Похвальное желание, но ничего у тебя не выйдет. Хотя… мы можем договориться.
– Да?
Тимохин изобразил удивление, на самом деле облегченно вздохнув: Кумати ищет выход из создавшегося положения, и пока Андорину ничего не грозит.
– И каким это образом?
– А ты подойди, поговорим! Но без оружия. Думаю, тебя заинтересует мое предложение. А если не тебя, то твое начальство.
