— А что же дальше будет? — спросила Тоська Алымиху. Бабка трижды повернула стакан. Но в нем ничего, кроме мути, не увидела.
— Не скоро прояснится эта карусель. Не враз судьбы определятся каждого! Жди…
И, попросив у Евдокии семян огурцов, вскоре ушла. Тоська о слезах и жалости забыла.
… Ленка первой услышала, что Быковых разыскивает милиция. Савва рассказал ей все, придя за обещанной любовью. Ленка не промедлила. Да и то сказать, целых три месяца следил за Быковыми, не спуская глаз с братьев. А тут через неделю услышал о дочери Маркова, опознавшей отца, отвергшей всякие подозрения от Быковых. Узнала о том Елена и враз охладела к Савве. Тому досадно стало. Он понимал: милиции удобнее поверить в смерть Быковых, чем согласиться, что в ее рядах работали убийцы. И решил сам разыскать братьев.
Он следил за их квартирами по ночам. Не спускал глаз со старухи Быковой. С каждого, кто входил и выходил от нее. Но кроме редких соседок-старух никто не навещал мать Быковых. Савва сделал все, чтоб телефон в ее квартире замолчал. И тогда кто-то из Быковых обязательно попадет в клетку. Но не везло. Савва чувствовал, как постепенно угасал интерес к делу Как следствие пошло по своему пути, разыскивая Быковых среди покойников.
За городом и впрямь нашли двоих милиционеров. Убитыми. В канаве пролежали, слегка присыпанные землей. Без документов. Головы рассечены на части. Кто они? По телам лишь родные их могли узнать. Пригласили Верку, га наотрез отказалась приехать в морг. Тоську Евдокия не пустила. Привезли старуху-мать Быковых. Та, едва глянув, взвыла. Сразу опознала своих. И заблажила во весь голос:
— Сыночки мои! Кто же вас отнял у меня? Зачем доверились? Как же мы, горемычные, без вас остались?
Савва внимательно следил за старухой. Он не верил ни словам, ни слезам. Его душу не могли разбудить даже самые отчаянные вопли. За годы своей работы он немало их наслышался. И сталкивался с самой грязной изнанкой жизни.
— По каким признакам вы можете узнать своих сыновей? — спешно накрыл обоих простынями.
Старуха смотрела, обезумев, на Савву, не понимая, что хочет от нее этот человек.
— Были ли у них родимые пятна и родинки, швы на теле? Вы, как мать, должны их помнить. Опишите! — потребовал сухо. И добавил: — Может, при жизни помните травмы, оставившие след на теле каждого?
— Я родила их здоровенькими. Родинки считать было некогда. Чтобы вырастить их, работала сутками. Сама на ноги подняла. Умоляла, чтобы ушли из милиции. Не зря боялась! Мало было убить, еще и опозорили их имена! И меня с ними! За что?
Савва и тогда не поверил. Но когда старуха принялась целовать ноги покойных, судмедэксперт умолк и поверил. Знал, работая многие годы, что не только чужих — своих умерших брезгуют целовать родные люди. На такое даже под принуждением не заставишь согласиться.
Поникнув головой, поверил, что и впрямь убиты Быковы. Что и на их жизни нашлись охотники. Поймали и поступили так, как они с Марковым.
Но милиция не верила Савве. И обоих мертвецов хоронили с почестями. Не как убийц, а как героев, пострадавших от рук бандитов во время несения службы.
На могиле братьев отгремели последние залпы из оружия. Громадный памятник утонул в цветах. И прокурор с начальником милиции уходили с кладбища молчаливые, довольные и успокоенные.
Никто во всем городе не станет порочить ничьих имен, распускать грязные слухи. Сохранены имена живых и мертвых. И на мундирах, и на совести — ни одного пятна. В том, что они похоронили Быковых, никто не усомнился.
По всей Орловской области, кроме Быковых, никто не пропал.
А эти — ушли…
— Земля им пухом, — обронил генерал, оглянувшись на могилу у ворот кладбища.
Верка даже на похороны не пришла. И уже через неделю получила справку о смерти мужа, оформила пенсию на детей. Облегченно вздохнула, что сумел уйти человеком, не оставив детей без помощи.
Тоська была на похоронах. Но на сороковой день мать велела ей снять траур. Алымиха, проходя мимо, обронила:
— Рано отпели. Не спешите. Чего по чужому покойнику плачете? За своего — живого — ручьи прольете. Это горе — не ваше…
На этот раз бабке не поверил никто.
Тоська убедилась, что милиция знала, кого хоронит. Впереди гробов несли портреты Быковых. Горожане, уступая путь процессии, облегченно вздыхали:
— Слава Богу! Двумя гадами на земле стало меньше!
О Быковых как-то разом умолкли все сплетни и разговоры.
Не забывали о них лишь чекисты.
— Вполне возможно, что их убили. Но… Даже если это и они похоронены, нельзя оставлять без наказания убийц. И, конечно, необходимо установить причину смерти. То, что они умерли насильственной смертью, в том нет никаких сомнений. Но за что? Может, это результат воровства коллекции Карпова? Роковая кубышка? Сколько жизней унесла! Ни у кого в руках не прижилась, не признала никого хозяином. Словно своего часа ждет! — говорил Александр Потапов.
— Но кто на этот раз мог ею воспользоваться? Вероятнее всего — удачливый покупатель. Решил и монеты взять, и деньги за нее не отдать, — предположил Вадим Соколов. И добавил: — Не было у них коллекции, Сань! Я все записи их разговоров прослушал. У Горбуновых. Хотели они ее найти, но не смогли. Везде провалы. Последняя их попытка у Поповой тоже нулевым результатом закончилась.
— Это у Поповой! А вот после нее могли напасть на след…
— Ага! Маркова! И тут же попались на глаза Савве. Если он не врет и не сводит счеты за любовницу! Я не склонен верить человеку, способному оклеветать любого, лишь бы добиться своего! — поморщился Потапов и, сверив сводки, просмотрев сегодняшние, задумался: — Странно! Очень странно! Пропали два человека еще два месяца назад. А родственники только сегодня спохватились и подали в розыск, — сказал тихо.
— Кого ищут? — насторожился Вадим.
— Двоих водителей. Шоферов. Они работали на КамАЗе. Уехали в рейс и не вернулись. Ни самих, ни машины с грузом.
— К сожалению, теперь это не диво! На «дальнобойщиков» давно охотятся на дорогах!
— Я знаю! Не они ли похоронены под фамилией Быковых? — задумался Потапов.
— Но мы с тобой обыскали всю Россию и Прибалтику. Нет их нигде. А ведь искали наши чекисты.
— Они искали Быковых. А те, не сбрасывай со счетов, работали в милиции. Имели запасные документы. Вот только на какие фамилии?
— Забыли нас с тобой предупредить! — рассмеялся Потапов.
— Их фото разосланы повсюду!
Вадь! Что внешность? Нынче ее изменить ничего не стоит. Вон в той же Грузии, хочешь, такой нос пришьют — не сгибая руки почешешь, надоест — срежут его до самых бровей! — рассмеялся Потапов.
— Понимаешь, коллекцию они не заполучили. Это ясно из их разговора с Марковым, где они сказали о полном провале. Теперь, если Быковы живы, в Орле долго не покажутся. Пока все стихнет. Если и решат вернуться, то к матери. Жены их уже не ждут. Но придут они только за коллекцией. Снова станут искать ее. Но где? У кого?
— Честно говоря, я сам не знаю, куда она делась? — вздохнул Потапов.
— Быковы, это у меня есть на пленке, проговорились, что коллекция у Попова, но им не удалось узнать, где он ее спрятал. Он мог доверять только матери. Но там не оказалось.
— А если дома держал?
— Я думал. Но отпадает возможность. Попов очень трусливый человек. Боялся острых ситуаций. А держать в квартире такое сокровище — это жить в постоянном страхе, с пистолетом под подушкой ложиться спать. К тому же о коллекции, что она у них в доме, обязательно узнала бы жена. И сокровище давно бы попало в руки Быковых. Валентина Попова не стала бы рисковать из-за нее жизнью ребенка, да и своею. К тому же истинной цены монет она не знает. И если даже Быковы не пошли к ней, искать там нечего. Петр не доверял жене даже зарплату, — рассуждал Вадим.
— Но коллекцию взял?
— Да!
— Общался только с Быковыми?
— В последнее время только с ними.
— Если не с ними взял, не у них, у кого мог хранить монеты? — спросил Александр.
— Весь вопрос в том, с кем он их взял. Там и хранятся. Если целы! — глухо ответил Соколов.
— Но с кем? Он никому такое не доверил бы. А сам не смог бы в одиночку справиться.
— Я часто задумывался, почему Попов предпочел иметь своей крышей Быковых. Для чего они ему понадобились? Если бы он не терроризировал Митрошина, мог бы спокойно жить. И Михаил его не тронул бы. Кто-то толкал Петра на все мерзости. Словно заинтересован был в том. И, конечно, знал, что добром не кончится. Кто-то должен был погибнуть. И вот тут освобождался путь к монетам…
— Если они до сих пор в Орле! — буркнул Потапов.
— Думаю, что да! Во всяком случае, ни одна из них не объявилась.
— Золотые переплавить могли на всякую муру, на зубы!
— Э-э-э, нет! Вор не столь бездарен. Он понимал, что монеты ценились не из-за металла. Расплавить их мог лишь полный идиот. Да и немного там золотых монет. Их ценность в редкости — в старине!
