— А если отбросить слово «считается»?
— Тогда будет можно. На схеме не видно, но тут стоит мачта антенны. Космическая связь…
— И что? — Резванов не сразу понял мысль Висы.
— А ничего, — ответил тот отрешенно. — Вспомнил детство. У нашего соседа большой забор окружал сад, где были сладкие яблоки. Но рядом с забором росло тутовое дерево. Ох, какие мы ели яблоки!
— Все же, что-то не вяжется, — сказал Полуян. — Мачта меня пока не волнует. А вот откуда простреливается пространство между скалой и забором, понять не могу.
— Вот здесь, — Виса ткнул палецем в схему, — расположен блокпост. Он прикрывает ущелье реки Мешехи. Одновременно перекрывает огнем и пространство, о котором мы говорим.
— Откуда ты все так хорошо знаешь? — подозрительно посмотрел на Вису Столяров.
— Я долго ждал и был уверен, что здесь появится Басаев. Но — пока не дождался.
— Хорошо, два цинка патронов ты заслужил, — Полуян разом отмел подозрения Столярова.
— И два десятка ручных гранат, — добавил Виса смиренно и лукаво посмотрел на небо.
— Над этим стоит подумать.
— Лучше, если не очень долго. А то мне же пора уходить.
На подготовку завершающей операции Полуян отвел два дня.
Первый ушел на проверку наводок, которые дал кровник Басаева Виса Загаев.
Шаг за шагом группа отрабатывала маршруты подхода к объекту. Полуян убеждался, что абрек не лукавил, указывая слабые места в охране и обороне усадьбы шейха.
Ночевали они в лесу. С утра уходили в горы на разведку.
Бомбы, сброшенные в ночное время «сушками» — одна к одной — легли на дорогу, испортив и без того неровное полотно проезжей части. Чуть свет чеченцы выгоняли для ремонта военнопленных. С лопатами в руках у каждой воронки работало по одному солдату. Все трое были одеты в заношенную, рваную на коленях и рукавах армейскую форму. Их стерегли трое охранников — бородатых чеченцев, уверовавших, что благополучие и достаток в их жизнь способно привнести только оружие. Они располагались на склоне, чтобы легче контролировать труд пленных.
Пленный, работавший ближе других к месту, куда подобрался Полуян, был рыжим. В лучах низкого солнца, которые еще задевали его шевелюру, волосы казались сияющим нимбом, возложенным на голову христианского великомученика.
— Рыжий, — негромко произнес Полуян, — только не оборачивайся. Здесь свои…
Рыжий с хрустом врубил лопату в щебенку и отпустил черенок. Потом склонил голову и из-под мышки бросил взгляд в сторону, откуда послышался голос.
— Че тебе? — спросил он и кашлянул, чтобы утопить вопрос в кашле.
— Сделай так, чтобы «чех» подошел к тебе. Я его сниму.
Рыжий снова взялся за лопату и повернулся к охраннику.
— Э, усатый, посмотри, что я нашел.
— Гиде? — спросил ближний стражник и лениво поднялся с камня, на котором сидел. Неторопливо пошел к рыжему.
Когда он поравнялся с расселиной, в которой затаился Полуян, тот выбросил руку вперед и ударил ножом под левую лопатку боевика.
В тот же момент Таран и Бритвин сделали по выстрелу из винтовок с глушителем.
Еще два боевика свалились, сраженные пулями.
— Ребята! — крикнул рыжий товарищам. — Бросай работу! Здесь наши!
— Стоп! — перебивая его, подал команду Полуян. — Столяров! Заложи в воронки по мине. И надо их засыпать по-быстрому!
Только после закладки фугасов команда, захватив с собой троих солдат, отошла в гору.
— Откуда вы здесь? — задал вопрос Полуян, когда все убрались на безопасное расстояние.
— Всех взяли в разных местах, — начал объяснение рыжий.
— Не надо, — перебил его Полуян. — Как и где вас взяли в плен, расскажете дома. Меня интересует другое. Где вас содержат?
Худой парень лет двадцати с лицом, перемазанным сажей, сказал:
— Тут недалеко в ущелье блокпост. Рядом каменный сарай. В нем яма…
— Сколько вас там?
— Мы все здесь.
— Тебя как зовут?
— Леня.
— Хорошо, Леня. Сколько боевиков на блокпосту?
— Шестеро. Иногда приезжают еще двое. Сейчас их там нет.
— В усадьбе приходилось бывать?
— У шейха? Приходилось, ети его в бороду! Дрова пилили.
— Охрана там большая?
— Человек восемь.
— Вояки?
Леня понял вопрос правильно.
— Как из говна пуля. Одно слово — арабы, — он замолчал и вдруг добавил, — Я им однажды гембель учинил.
— Что, что? — Полуян не понял, о чем собирался сказать солдат.
— Ну, шухер устроил. Они у меня до утра бегали, как ошпаренные.
— Ты скажи, что сделал?
— Пригнал в усадьбу баранов. У них тут же сработала сигнализация, и арабы очумели. Хай аж до утра стоял!
— Ну, молоток!
Полуян сразу понял, сколько возможностей таит в себе сообщение Лени.
— Откуда взялись бараны?
— У шейха своя отара. Ночью она в кошаре. Овцы и три коня.
— Охрана есть?
— Один чабан. Мухаммад. Днем еще держится, а вечером ширяется. И до утра — под кайфом.
— Спасибо, орлы. Теперь вы свободны. До границы с Грузией здесь не более десятка километров. Их можно проползти даже на пузе. Так что ноги в руки и — вперед! Оружие возьмите с собой. На границе сдайте его грузинам и сразу, ничего не ожидая, заявите, что требуете убежища.
— Нет, — сказал Леня, — лучше уж мы с вами.
— Мы от вас не уйдем, — поддержал товарища рыжий.
Полуян понимал, что предложение сделано отнюдь не из вежливости или от желания продемонстрировать вспыхнувший героизм. Плен влияет на людей двояко. Слабых душой он ломает, закрепляет в их характерах потребность беспрекословного подчинения победителям. У сильных укрепляет ненависть, стремление сопротивляться, порождает нестерпимое желание рассчитаться за перенесенные унижения, боль и лишения. Все трое, без сомнения, горели жаждой мщения. Такие обычно дерутся яростно и в бою оказываются безрассудно храбрыми: страх смерти в них бывает мертв…
Но принять на себя ответственность за судьбу троих ребят Полуян не мог.
— Нет, мужики. Я признателен вам за готовность помочь, но ваша помощь нам теперь не нужна. Мы здесь свое дело сделаем и уходим в горы. А у вас ни одежки, ни обуви…
Он протянул ребятам ладонь.
— Вот моя рука, и вперед!
И вот настал момент решающих действий…
В полном составе они вышли на южные склоны горы Цузункорт. Боевики, занимавшие блокпост, судя по всему, после взрыва базы были готовы к появлению диверсионной группы, но никак не ожидали, что она подойдет к ним с юга, Боевики знали, что федералы не любят карабкаться по горам. Они скорее всего, должны были бы подойти с севера, спустившись с хребта Кюрелам где нет таких отвесных круч. Поэтому позиция для их встречи была избрана и подготовлена соответственно. Деревья, росшие на южных склонах за спинами боевиков, не позволяли им видеть цели. Сектора обстрела оказались не расчищенными.
Полуян махнул рукой, подавая команду группе рассредоточиться влево.
Пять минут спустя стрелки заняли прекрасную позицию, с которой просматривались стрелковые ячейки боевиков, выложенные полукругом брустверами из камней. С южной стороны, где расположилась группа, ячейки были полностью открыты. В устье потока, впадавшего в речку Мешехи, виднелся бетонный колпак. Его чеченцы даже и не пытались маскировать, поскольку появление артиллерийских орудий в этих местах вряд ли стоило ожидать. Зато под обстрелом пулеметчика или гранатометчика, находившегося в укрытии, оказывалась вся узкая щель, по которой текла Мешехи до самого ее впадения в Аргун.
У центральной ячейки на склоне собрались в кружок пятеро бородачей. Шестой безвылазно сидел у пулемета в бетонном укрытии. Здесь, в глубоком тылу, надежно прикрытые горами со всех сторон, никто из них не чувствовал для себя опасности. Изредка прилетавшие сюда штурмовики и вертолеты федеральных войск мелким оборонительным позициям боевиков не угрожали. Для бомбежки они выбирали крупные объекты и дорогу, проложенную по ущелью Аргуна в сторону дружественной Грузии.
Боевики о чем-то оживленно беседовали. Двое из них курили.
Стрелять в людей, спокойно сидевших и дымивших сигаретами, по канонам рыцарства и гражданской морали неудобно. Однако война в двадцатом веке не придерживалась добродетелей и не руководствовалась велениями чести и совести. «Иду на Вы!» — это история. Более того, история весьма сомнительная.
Все, кто взял на прицел беззаботно куривших боевиков, знали: промахнись ты, они уже не промахнутся.
Все ждали одного: выстрела Тарана, которым тот должен был снять боевика, укрывшегося в колпаке. Даже оставшись один, он мог сорвать хорошо продуманную акцию.
Таран, заняв позицию, первым делом расчистил сектор обстрела. Он знал, как нервируют стрелка, казалось бы, незначительные мелочи — сучья, мотающиеся перед глазами, камни, оказавшиеся на линии прицеливания и отвлекающие взгляд. Чистая линия визирования цели — одно из важных условий меткого выстрела.
