Сквозь дым и пламя от горящих остатков "девятки"
Инквизитор успел заметить спину высокого человека, быстро уходящего за угол дома на противоположной стороне сквера.
Оглушенный милиционер-водитель каким-то образом смог сам выбраться из искореженного "Москвича".
– Помогай, отец! – крикнул он.
Общими усилиями они поставили принявшую на себя основную силу взрыва машину на колеса. Когда открыли у нее дверцу, то оба отшатнулись – младший лейтенант, удерживаемый поясом безопасности, продолжал сидеть в кресле. Взрывом ему снесло череп и разворотило спину.
Сунув под язык таблетку валидола, он подошел к Рамзаю, лежащему у забора на окровавленном снегу.
У его любимца были оторваны задние лапы, а через распоротый от грудной клетки до паха живот ползли на снег жгуты сизых кишок. Но пес был еще жив. Он молча и виновато смотрел на Инквизитора своими умными красными глазами. Из них текли слезы.
Инквизитор наклонился и поцеловал Рамзая в лоб.
Потом он достал из кармана куртки пистолет и, зажмурив свои непроницаемые глаза, выстрелил в мокрое от крови ухо умирающего животного. Потом, закрыв ладонью его стекленеющие глаза, отрешенно сел на снег рядом с ним.
И так с час сидел он не шелохнувшись со своим мертвым любимцем, пока не увидел перед собой лицо невесть откуда взявшегося майора Кулемзы.
Инквизитор оглядел забитый "Скорыми" и милицейскими машинами двор. Кинул взглядом на выбитые почти во всех окнах дома стекла и сухо приказал:
– Кулемза, позаботься, чтобы обо мне ни слова в печати и на телевидении.
– Уже позаботился, товарищ генерал, – ответил Кулемза. – У двух репортеров пришлось изъять кассеты…
– Похоже, этот грохот мне Кастрат устроил, а, майор?
– Почерк вроде не его, Егор Иванович, – с сомнением ответил Кулемза. – Фармазон любит с грохотом… Кастрат – тихарь: нож, удавка, снайперская винтовка… Наши эксперты обнаружили на месте взрыва куски корпуса противотанковой радиоуправляемой мины. Уверяют, что мина югославского производства. В "девятке" в сумке она лежала – тоже югославского производства…
Подошло какое-то милицейское начальство, стало о чем-то спрашивать. Инквизитор отмахнулся:
– Потом отвечу, господа хорошие, но лишь на отдельные интересующие вас вопросы. Пришлите-ка мне лучше на службу координаты семьи погибшего вашего младшего лейтенанта.
* * *
По двору круглого дома на Олимпийском проспекте вихрилась понизовая поземка, выстуживая до костей собачников, выгуливающих спозаранку четвероногих братьев меньших. Гнат Стецюк остановил старенький "жигуль-копейку" у сквера за домом, огляделся и с черным "дипломатом" в руках вошел в один из подъездов.
На лифте он поднялся до последнего этажа и, оглянувшись, открыл отмычкой чердачную дверь. При его появлении на чердаке с шумом вспорхнули голуби и с писком метнулась за трубу вентиляции крыса. Собрав винтовку с лазерным прицелом и навернув на ствол глушитель, Стецюк вылез на крышу. Пристроившись за парапетом, оглядел расстилающийся снизу перекресток.
С полчаса лазерный прицел винтовки Стецюка гулял по лицам людей, проезжающих в иномарках. Время шло, и он уже стал с беспокойством поглядывать на часы. Но тревога была напрасной. Нужная ему "Ауди" через минуту остановилась на красный свет у края правой полосы перекрестка. Стецюк усмехнулся и положил палец в тонкой перчатке на спусковой, крючок…
Сидящий в машине Мучник, жестикулируя руками, что-то рассказывал водителю.
"Травит анекдот за "новых русских", – без злобы подумал Стецюк и, задержав дыхание, плавно спустил курок…
Мучник дернулся и отвалился к стеклу. Через прицел Стецюк увидел, как из его лба хлестанула кровь.
В следующие несколько секунд пальто Мучника пополнилось еще двумя рваными дырами, а "Ауди" вильнула в сторону и врезалась в милицейский стакан…
"Сегодня утром на Олимпийском проспекте гремя выстрелами снайпера-профессионала убит известный российский предприниматель и меценат Серафим Ерофеевич Мучник. Убийцы оставили на крыше дома орудие преступления – снайперскую винтовку с лазерным прицелом.. – вещала растерянная дикторша. – Осведомленные источники в правоохранительных органах отмечают, – продолжала она, – что в этом убийстве, как и в убийстве священнослужителя и монаха, совершенных на днях на автодороге Почайск – Сухиничи, хорошо просматривается сербский след, так как все эти убийства совершены из оружия югославского производства".
– Значит, грохот у моего подъезда и монахи в Почайске тоже на тебе, Кастрат? – вскинулся Инквизитор. – Везде орудия преступления югославского производства. Хило! – зло усмехнулся он. – Перст, указующий на Скифа с приятелями… Нет уж, Скиф пусть на воле походит… А ты… Ты на этот раз танцевал совсем неуклюже. Кастрат. Совсем как слон в посудной лавке, что на тебя совсем не похоже…
– Соедините меня с подполковником Глуховым, – выключив телевизор, приказал Инквизитор появившемуся в дверях кабинета помощнику. – Он бдит в аэропорту Шереметьево.
– А вы слышали, товарищ генерал?..
– Что слышали?..
– Только что убит крупный предприниматель Мучник.
– Это какой Мучник? – переспросил генерал.
– Муж журналистки Коробовой. Тот, который еще неделю назад давал у нас показания майору Кулемзе…
– А-а, тот Мучник, который в Госдуму намеревался баллотироваться? – отвернувшись к окну, протянул Инквизитор. – Жаль… Очень жаль… Тогда тем более соедините меня с Шереметьевом… Глухов, ты? – спросил он в трубку. – Слушай, Глухов, меня внимательно: скоро у тебя нарисуется Кастрат… Подготовь для его захвата все наличные силы. Я тоже выезжаю…
В машине по дороге в аэропорт сидящий на заднем сиденье майор Кулемза протянул Инквизитору пачку фотографий.
– Меняет, гад, вывеску, как хамелеон, – проворчал он. – А взять документы: из разных стран, но каждый раз комар носа не подточит…
С фотографий на Инквизитора смотрели совершенно разные люди, и даже он с его опытом не мог сыскать в них типического сходства: офицер-афганец у верблюжьего каравана, преуспевающий итальянец-бизнесмен, индийский махараджа в парчовом тюрбане, арабский шейх в бурнусе, затюканный жизнью челнок с сумками и баулами, "лицо кавказской национальности" в кепке-аэродроме, православный неряшливый священник с сияющим на животе крестом, красавец спортсмен в олимпийском костюме и убогий калека в инвалидном кресле…
"Талант!.. – думал Инквизитор. – Умеет Коробов подбирать исполнителей своих черных замыслов.
И право сказать глупо не пользоваться невежеством хозяев страны, выживших из спецслужб профессиональные кадры. Правда, Кастрата я сам когда-то попер со службы за… За собачью преданность своему непосредственному начальству, граничащую с преступлением".
Но такой идейный "профи", как Гнат Стецюк, не канул в Лету.
В девяносто втором году Гнат Стецюк принял деятельное участие в создании службы безопасности глубоко законспирированного подразделения "Феникс", которое формально пользовалось "крышей" общественного офицерского движения "Славянское братство". Костяк "Феникса" составляли бывшие офицеры КГБ, ГРУ и такие практики, как Стецюк, прошедшие хорошую выучку на самых опасных делах в Афганистане. "Феникс" был предназначен для разведывательной и контрразведывательной деятельности на постсоветском пространстве в пользу финансово-политической Империи Виктора Коробова. Его задачей было устранение конкурентов Империи на финансовых рынках России и Европы, оказание давления на лиц из высших эшелонов власти с целью формирования угодной Империи государственной политики России, негласного разжигания межэтнических конфликтов, дестабилизации обстановки с целью создания благоприятных условий для захвата власти.
Служба безопасности в жестко иерархической структуре "Феникса" была святая святых. В ее задачи входило: пресечение проникновения в структуры Империи агентов спецслужб конкурентов и правоохранительных органов, внедрение своих агентов в руководящие структуры конкурентов, в их службы безопасности и службы безопасности государств, возникших на постсоветском пространстве, выяснение отношений с лицами, получившими от Империи финансовые средства на коммерческую деятельность и не сохранившими впоследствии лояльности к ней.
Глубоко продуманная система конспирации на основе тысячелетнего опыта масонских тайных братств, новейшего опыта спецслужб мира и современные системы шифрованной связи гарантировали людей "Феникса" от провалов. Они, как правило, не были знакомы друг с другом, и каждый выполнял узкое и сугубо индивидуальное задание, которое ставил только непосредственный начальник. Его подлинного имени они тоже не знали. В случае расшифровки или провала, что было крайне редко, люди "Феникса", как правило, самоликвидировались, унося на тот свет тайны Империи. Они считали, что работают во имя будущего Общеславянского государства, и даже не догадывались, кому и каким целям они служат…
