Несколько секунд Тарзан боролся с искушением. Его так и подмывало броситься на ненавистного типа, сбить его с ног и озверело топтать ногами, остановившись только тогда, когда хлынет кровь, а тело жертвы забьется в агонии. Но он хорошо знал, насколько сила врага превосходит его собственную, и умел управлять своими эмоциями. Он развернулся и двинулся в комнату.
Комбат усадил Тарзана в кресло и стал за его спиной.
– Учти, от твоих слов зависит судьба моего друга, поэтому я не буду с тобой церемониться, – предупредил он. – Кто организовал добычу рубинов в Междуреченске?
Тарзан был ошарашен. Такого поворота разговора он ждал в самую последнюю очередь. До хруста в позвонках бандит повернул голову и уставился на Комбата.
– Да, я знаю о рубинах. И еще много интересного мне выболтали твои дружки Чиж и Кучер, – сказал Рублев, умышленно выгораживая Горшка, который выложил ему все как на духу.
– Я не знаю никакого Чижа, – ответил Тарзан.
– Знаешь-знаешь, хоть он из команды Ворона. Вместе с Чижом вы злодействовали в Междуреченске. Он просто завалил меня ценной информацией. Как и Кучер. Именно Кучер подсказал мне, где тебя вычислить.
– Сука! Урою гада! – не сдержался Тарзан.
– Попридержи язык. Отвечать только на мои вопросы, – Рублев от души заехал бандиту по затылку. – Кучер уверен, что ты знаешь организатора прииска, которого вы зовете хозяином, и долговязого ублюдка, выполняющего по его заказу убийства.
Тарзан был отнюдь не дурак. Он быстро сообразил, как воспользоваться ошибкой Рублева, считавшего Коровина, Матроса и Волыну одним лицом. Для правдоподобия бандит еще немного поиграл в молчанку, схлопотав несколько увесистых зуботычин, но, едва Комбат пригрозил использовать аргументы посерьезнее, тут же “раскололся”:
– Ладно, сдаю хозяина с потрохами. О его мокрушнике я ничего не знаю, честное слово, он его от всех скрывает, а самого хозяина вижу часто. Бабки ему отдаю, получаю ценные указания. Кличка его Матрос, – Тарзан использовал настоящую кличку, боясь, что Чиж или Кучер могли назвать ее. – Официально он владеет магазином электротоваров и, кажется, несколькими ларьками.
– Плевать мне на ларьки! Адрес! – воскликнул Рублев.
– Хозяин крайне осторожен. Он ни разу не назначал встреч у себя дома и постоянно менял кабаки, где мы собирались.
Бандит на самом деле не знал адреса Коровина, а если бы и знал, промолчал бы. Он рассудил просто. Вряд ли у Комбата хватит жестокости убить человека, наверно, он сдаст Тарзана в милицию, откуда его выпустят из-за отсутствия улик. И пока Рублев будет искать Коровина, они с Матросом подготовят ему достойную встречу.
– Что ты делал на прииске? – резко сменил тему Комбат.
– Охранял рабочих, – тихо ответил бандит.
– Ну конечно, только охранял, – язвительно заметил Рублев. – А егеря кто пытался убить? Может, Джек-Потрошитель?
– Только пытался, – воскликнул Тарзан. – Мы ведь не мокрушники, вот и лопухнулись по-черному, – Садисты вы! Хотели живых людей волкодавами травить.
– Мы боялись, что егерь и его дружок заметят нас первыми и расщелкают, как мишени в тире. По-, этому и взяли собак, которые должны были раньше учуять человека.
– А зачем вообще надо было убивать егеря? Рылись бы спокойно в земле, добывали рубины.
– Понятия не имею! Так Матрос приказал, а нам оставалось выполнять.
– Адрес магазина Матроса, быстро! – неожиданно рявкнул Комбат над ухом бандита.
– Олимпийский проспект, дом восемьдесят, – запинаясь, сообщил Тарзан.
– Как он выглядит?
– Кто?
– Ну не дом же. Твой хозяин.
– Парень лет тридцати, ростом под два метра, светловолосый, любит ходить в белых штанах и малиновом пиджаке, – соврал бандит.
– Ясно, – Комбат резким движением выдернул Тарзана из кресла, швырнул лицом на пол и больно уперся коленкой в позвоночник. – Я все думал, что с тобой делать. Отпустить? Ты меня заложишь своим дружкам, тому же Матросу. Убить? Противно руки марать. И тут вспомнил я хорошего человека, Илью Петровича Чащина, егеря Междуреченского национального парка, который продержал одного мерзавца связанным в квартире, пока не отомстил за смерть сына. Пожалуй, и я привяжу тебя к батарее и заткну рот кляпом. Живешь ты один, дружки твои в квартиру ломиться не станут, разве что нюхнут под дверью, не доносится ли запах разлагающегося трупа. И учти. Если ты вдруг ошибся, я твоего Матроса долго искать буду. Ты за это время можешь ненароком помереть от жажды.
Тарзан попытался освободиться, но с таким же успехом он мог бы вырываться из-под парового катка. Тогда он заскулил:
– Я не знаю адреса организатора прииска, а фамилия его Коровин. Он чуть выше среднего роста, лет сорока, волосы темные, остальное забыл. И у него действительно есть магазин, только не на Олимпийском проспекте, а на Сиреневом бульваре. Номер дома точно не помню, где-то в квартале от пересечения с Никитинской улицей.
– Вот теперь ты молодец! Но в обнимку с батареей тебе все же придется посидеть, – сказал Комбат, доставая прочный шелковый шнур.
"Похоже, дело серьезное, раз Волына устроил личную встречу”, – подумала Черняева, садясь в автомобиль.
Теперь это была относительно скромная “Маз-да-626”, но тоже с тонированными стеклами.
Женщина поймала себя на мысли, что называет авторитета только Большой, а раньше могла под настроение назвать его Игорем и даже Игоречком. Как же она изменилась! Всего за две встречи с Борисом. Точнее – за одну, ведь первое их знакомство в домоуправлении скорее являлось обоюдной разведкой, официальной прелюдией к чему-то настоящему, прекрасному, незабываемому.
Странное дело. Волына был моложе Рублева, в последнее время, вращаясь в избранном обществе, приобрел светский лоск, цивилизованные манеры, а главное, как еще совсем недавно считала Анастасия Леонидовна, имел то, что превращало банального самца в настоящего мужчину – много денег. Почему же тогда ее неудержимо тянуло к Комбату? Частично ответ давала хорошо известная истина – сердцу не прикажешь. Но было и вполне логичное объяснение. За нынешним благообразным фасадом Волыны скрывалась мерзкая тварь. Ради удовлетворения личных интересов авторитет способен на любые поступки. И ее, Черняеву, он использует исключительно в собственных интересах. Пока она ему нужна, он ее бережет, платит ей деньги. Но если вдруг Волына перестанет нуждаться в ее услугах, он ее уничтожит и вычеркнет из памяти.
А Комбат в первую очередь заботился об окружающих его людях. Для него это было так же естественно, как для Волыны ублажать себя, любимого. За долгие годы Рублев приучил себя обходиться самым минимумом, а бьющей из него энергии хватило бы, чтобы обеспечить жизненные потребности десяти таких, как он. И почти вся она щедро расходовалась на других людей. Комбат был олицетворением надежности, он никогда не унизит любимую женщину, а при необходимости отдаст за нее жизнь. Лишь одно не устраивало в нем Черняеву. Как она убедилась во время последней встречи, Комбат умел ненавидеть и его врагам трудно было рассчитывать на прощение. А ведь это имело непосредственное отношение к Анастасии Леонидовне.
"Мазда” зарулила в подземный гараж. Волына – небывалый случай – лично спустился встретить женщину.
"Наверняка этому мерзавцу понадобилось от меня что-то особенное”, – решила Черняева.
На столике в кабинете авторитета она увидела бутылку армянского коньяка особой выдержки, вазочки с фруктами. Воздух был насыщен густым ароматом хорошего кофе.
– Что желаешь? – спросил Волына, и в его голосе впервые за годы их знакомства женщина уловила заискивающие нотки.
– Я желаю знать, чем обязана приему на высшем уровне, – резковато начала Анастасия Леонидовна.
– А как иначе можно встречать депутата Государственной Думы?
– Не вижу я здесь никакого депутата Госдумы, – сказала Черняева, с преувеличенным вниманием осмотрев комнату.
– Глянь в зеркало, – посоветовал авторитет.
– Зачем? Лучше ты мне все объясни. Как я понимаю, до выборов еще три года, за это время может всякое случиться.
– Забудь про три года. Мои люди добыли информацию, что у одного из членов пропрезидентской думской фракции саркома. Жить ему от силы полгода. Мы перетерли вопрос с одним из лидеров фракции. Им позарез нужна энергичная, деловая и умная женщина вроде тебя. Ведь они, как обезьяны, стремятся подражать цивилизованному миру, где треть членов парламента – бабы. Значит, ты будешь самым реальным кандидатом в Думу, если подсуетишься и станешь членом их объединения.
В словах Волыны чувствовалась недоговоренность. Анастасия Леонидовна, наглядно подтверждая мысль авторитета о ее незаурядном уме, демонстративно закинула ногу за ногу, чувственно провела ладонью по обнажившейся коленке и спросила:
