— Нет, и не в этом дело. Я знаю, что одним из признаков принадлежности к Н-Д-Н-З является замечательная татуировка. Это целый церемониал, кстати, очень красивый. Эта татуировка наносится на левый бицепс. Да? Нет?
— Да, есть такой церемониал. Но какое он имеет отношение к делу?
— Дело в том, сэр, что я подумал: парень, который наносит такую татуировку, — подлинный мастер своего дела. Может быть, лучший мастер по этой части.
— На меньшее молодцы из Н-Д-Н-З и не согласятся. Они хотят иметь все, что можно иметь за кокаиновые деньги. Мощные машины, белых женщин и красивую татуировку.
— Да, сэр. Теперь предположим, Лэймар решит сделать себе такую красивую татуировку. Куда он пойдет? Что, к этим вонючкам на бульвар Форт-Силл? Что он там забыл? Там он только подхватит гепатит В.
— Да, это было бы не похоже на Лэймара. Но ничего никогда нельзя утверждать наверняка.
— Но он хочет, действительно хочет, чтобы у него была самая лучшаянаколка. Есть ли такой мастер, который действительно делает эту работу лучше всех?
— Говорят, что есть.
— Где мне найти этого парня?
— Гмммм, — протянул Бегущая Антилопа.
— Я просто хочу проверить мою идею. Допустим, что там появляется Лэймар. Дальше следует другой шаг. Лэймар приходит делать наколку, а там его уже ждут ребята из группы захвата. Его сажают в мешок, и ни одна живая душа никогда не узнает, что информация получена в полиции племени команчей.
— Бад, я никогда не думал, что и среди белых попадаются такие умные люди.
— Я простой полицейский.
Бегущая Антилопа минуту поразмышлял и наконец произнес:
— Ты знаешь, что со мной будет, если я начну выдавать индейские секреты белым? Парни из Н-Д-Н-З так тихо меня зароют, что никто не придет на мои похороны и никто не позаботится о моих семерых детях.
— Я хорошо слышу, что ты говоришь мне.
— Я наведу справки, но это единственное, что я могу для тебя сделать. Ты меня понял?
— Думаю, что да, Джек. Но я очень надеюсь, что в следующий раз Лэймар не надумает присвоить себе высшие ставки бинго в вашем местном казино. Если это случится, то многие отправятся в странствие по полям духов ветра.
— Я тоже хорошо тебя слышу. Но это старые дела между белыми и краснокожими. Я ничего не могу изменить в этом. И ты не можешь, Бад.
— Понятно. Прости, я даром отнял у тебя столько времени.
— Вот что, Бад. Я дам тебе свою карточку. Я напишу на ней свой домашний телефон. Мало ли какие у тебя могут возникнуть проблемы.
— Но зачем...
Но Джек Бегущая Антилопа уже писал что-то на куске картона. Потом он отдал карточку Баду и тот с грустным лицом покинул кабинет лейтенанта.
Он слышал, как ему вслед рассмеялись ребята в дежурной комнате. Еще один белый ушел от них не солоно хлебавши.
На стоянке он услышал позывные по рации: «Н-2, Н-2, последний вызов — Н-2».
Он сел в машину. Бад чувствовал себя глубоким стариком. Еще одна поездка, и опять впустую.
Бад достал карточку, которую ему дал Бегущая Антилопа. На ней крупным почерком лейтенанта было написано:
«Джимми Ки, Рут 62, Индиахома».
* * *
Это было пустынное и заброшенное место. Здесь не было неоновых реклам. Но если подъехать ближе, то на доме можно увидеть стилизованные под китайские иероглифы буквы: «Искусство татуировки». Правда, буквы были видны только при дневном свете, и, вообще, надо знать, где искать, чтобы найти этот дом. Стоянка была пуста. Дом стоял на Рут шестьдесят два, недалеко от Индиахомы. Деревянная лачуга на обочине дороги напротив заброшенной бензоколонки.
— Никого нет дома, — сказал Ричард. — Нам придется уехать ни с чем.
— Думаю, что игра состоится сегодня ночью. Пошли, Ричард. Вы оставайтесь в машине и наблюдайте.
Лэймар вышел из машины, проверил, при нем ли его револьвер. Ричард услышал таинственный щелчок предохранителя. Затем Лэймар подошел к двери и уверенно постучал.
Время шло. В высокой траве на обочине дороги свистел ветер. Сверху сверкали, как угольки, безучастные но всему звезды — небо казалось остатком грандиозного взрыва, рассеявшего во вселенной россыпь огней. Везде насилие или угроза насилия, даже на небе не доносилось ни звука. Тем громче слышался в тишине свист ветра.
Наконец изнутри дома донеслись какие-то шорохи и шарканье ног. Зажегся слабый свет. Дверь приоткрылась.
— Уходи, — тихо произнес кто-то. — Мы закрыт.
Дверь попытались захлопнуть, но Лэймар успел подставить ногу и рывком распахнул дверь. В красноватом свете прихожей они увидели худого азиата лет шестидесяти. Он выглядел пестрым, казалось, он страдает каким-то кожным заболеванием.
— Это ты — Джимми Ки? — грозно спросил Лэймар.
— Джимми Ки нет здесь. Он уехать. Уехать далеко. Я отец Джимми Ки.
— Осиновый кол мне в задницу, — сказал Лэймар. — Это ты Джимми Ки. — Лэймар вошел в дом. За ним последовал Ричард. — Хочу сделать тебе деловое предложение. Я слышал, что ты лучший мастер в своем деле, — продолжал Лэймар. — Ну а я хочу, чтобы моя татуировка была самого лучшего качества.
Азиат молча рассматривал незваных гостей. На его лице не отразилось ни тени страха. Ричард теперь заметил, что пестрота его лица была филигранной татуировкой. Но это была такая татуировка, которую он не мог бы даже вообразить. Блестящая, темная, живая, невероятно мелкая в деталях и какая-то зловещая. Старик был окрашен в синеватые и красные цвета, лицо его походило на картинку в калейдоскопе.
— Вы сделали это сами?
— Моя учитель. Горимоно.
— Отличная работа. Ты тоже так умеешь? Воздух в доме накалился от агрессивности Лэймара. Это было похоже на схватку льва с козлом. Но странное дело, козел совершенно не казался испуганным. Старик взирал на Лэймара, не проявляя никаких эмоций.
— Он хорошо учил моя, — наконец ответил азиат.
— Покажи ему, Ричард.
Ричард достал изображение льва. Джимми Ки долго смотрел на рисунок внимательным взглядом.
— Это дерьмо. Зачем хочешь такой дрянь. Иди в город. Там многая люди делай такой дрянь.
— Нет, нет, — сказал Ричард, — дрянь на ваш, азиатский взгляд. У вас совершенно другая перспектива. Это сделано в западнойманере. Совершенно другая техника. Картина должна выглядеть по-западному,без экзотики...
— Я могу делай. Лучше всех. Будет рычать. А это дерьмо, — проворчал Джимми Ки.
— Совсем это не дерьмо, — возразил Лэймар, — смотри, он прямо как будто дышит огнем и гордостью, как настоящий лев. Посмотри на его бычью шею. Это произведение искусства. Мы же заплатим деньги.
— Сколько?
— Сколько ты берешь?
— Ну, за три тысячи пятьсот моя сделай. Захочешь — заплатишь.
— Почти четыре штуки баксов! А не слишком ли это дорого даже для твоей татуировки?
Джимми Ки посмотрел на него умными раскосыми глазами.
— Твоя очень хочет татуировку, мистер? Если не хочет, то твоя идти домой, а моя идти спать.
— Черт возьми, — произнес Лэймар задумчиво, — это сильно смахивает на грабеж.
— Твоя же хочет платить за самый лучший.
— Вот дерьмо! — выругался Лэймар. — Как долго ты будешь ее делать?
— Двенасать часов. Начинай сейчас, кончай завтра полдень. Потом твоя будет лежать неделя. Будет сильно пить. Инфекция будет, больно будет. Но твоя сильно хочет? Каждый цвет больно будет. Жар, пот, почти смерть. Твоя без никакая радость будет. Твоя все еще хочет?
— Дерьмо все это, — произнес Лэймар. — Я все вытерплю. — Он обернулся к Ричарду: — Ты и Рута Бет встаньте около бензоколонки так, чтобы машину было не видно с дороги. Будете смотреть, как бы чего не вышло. Скажи Оделлу, чтобы шел сюда. И пусть возьмет с собой ружье. Понял?
— Да, Лэймар.
— Ладно, старик. Принимайся за работу. Сделаешь мне хорошего льва, идет?
— О'кей, Джо. Сделаю как надо.
Было видно, что старик просто счастлив.
* * *
В первый раз Бад проехал мимо домика, не заметив его. Не было никаких опознавательных знаков, по которым можно было бы сказать, что заведение вьетнамца находится именно здесь. Не мудрено было не заметить заброшенную лачугу на пустынном и мрачном шоссе. Правда, когда Бад подъехал и первым домам Индиахомы, он понял, что проехал мимо нужного ему места. Он развернулся и двинулся обратно. Машина рассекала чернильный мрак. Съеденный в ресторане ростбиф лениво шевелился в желудке. Баду очень хотелось избавиться от пистолета тридцать восьмого калибра, висевшего на поясе и сильно давившего на живот. Какого черта он вообще взял с собой трипистолета, когда вполне можно было бы обойтись и двумя.
На обратном пути он сразу заметил лачугу, одиноко торчавшую на фоне унылой прерии и спрятавшуюся под несколькими чахлыми деревцами. Он подъехал к дому и еще раз огляделся. Место было абсолютно тихое и заброшенное. На площадке не стояло ни одной машины. Над дверью висели прихотливо изогнутые неоновые трубки. Но они не светились и были не видны с дороги. Из-под ставня на одном из окон пробивалась узкая полоска света.
