– Нет… то есть я не знаю, – проговорил он.
– Дурак, – сказал я. – Вот о чем надо было мечтать.
– С кем ты разговариваешь? – Диана трясла меня за плечо. – Фил… ты что, уснул?
Сверкающий стеклом и алюминием небоскреб в моей голове рассыпался на кукурузные зернышки. Я открыл глаза.
– Я не сплю, – сказал я. – Просто… думаю.
Диана нахмурилась:
– И что же ты надумал?
– В будущем довольно красиво, – сказал я.
– Значит, ты видел. – Она схватила меня за руку. – Только будущее не просто красивое, Фил. Оно – полностью наше. Наше собственное, как золото Ингвара. У нас будут миллионы, и мы превратим их в миллиарды! Мы переедем на собственный остров – хочешь на остров, Фил? В настоящем теплом море, с коралловыми рифами и белым песком… это не то, что ваш вонючий залив… Мы построим свою империю. Мы будем управлять пространством и временем. У нас будет монополия лет на двадцать, пока остальные не спохватятся. А там, если захотим, мы откроем новую альтернативу, понимаешь? Мы не станем доигрывать эту игру, мы начнем новую… и в каждой будем побеждать. Глупо начинать игру, если не уверен в победе, правда?
– Правда, – эхом отозвался я.
– Наконец-то ты все понял. Ты ведь перестал ненавидеть меня, а? Ненависть – самое тупое чувство. А ты такой умный… и такой смелый, мой Филипп. Включи достройку… мы же в темном, а здесь можно все…
Она оказалась слишком близко. Шелк ее платья был холодным на ощупь, а ее тело – горячим и податливым, как расплавленный воск. Оранжевое пламя ее окружало, и я вот-вот должен был сгореть вместе с ней, сливаясь и расплавляясь и соединяясь в одно горячее озеро. Горячая волна поднималась внутри. Я чувствовал вкус крови на губах, тупой соленый вкус.
Ненависть – тупое чувство. Но это ненадолго. Кто-то уже говорил такие же слова, когда-то давно.
Я снял вижн-дивайс, и краски померкли. Остался только вкус крови.
– Что с тобой? – Диана отстранилась, не сводя с меня взгляда. – Что-то случилось?
Я облизал губы.
– Продолжай, – еле слышно сказала она. – Ты боишься? Здесь никого нет, кроме нас. И никого не будет.
– Нет, – сказал я.
– Ты не хочешь?
– Больше этого не будет, Динка. У тебя не получится.
– Это почему… – начала она и остановилась.
Улыбаясь, я поднялся на ноги.
– Это все из-за этой девчонки? – спросила вдруг она. – А может, из-за малыша Ники? Я не понимаю. Ты ради них отказываешься от меня? От меня?
Я оглянулся: в темных углах темного зала помигивали огоньки видеокамер. Они как будто даже перемещались, как блуждающие звезды, вслед нашим движениям. «Вот как», – подумал я. А вслух произнес:
– Теперь я скажу тебе кое-что, Динка. Я и вправду все понял. Знаешь, и деньги, и власть – это все очень хорошо. А безнаказанно убивать людей – это очень увлекает, особенно если найти логичное оправдание… Плохо только, когда тебя предают. Когда нельзя верить ни собственному отцу, ни девушке, которая спит то с ним, то с тобой, – и все это ради денег и власти. Я понятно объясняю?
Диана промолчала.
– Все, кому я верил в Ижоре, и все, кто верил в меня, все они погибли, – продолжал я тогда. – Ты их помнишь. И Корби Суолайнен, и Янис с Ториком, и Харви, и Тамме, хотя они вообще ни в чем не виноваты… и Борислав погиб там, в Новгороде, и Власик, я знаю… и все это из-за меня.
– Не прибедняйся, Филипп. Ты и сам убивал не меньше, – глухо сказала Диана. – Ты такой же, как и я. Ты – человек будущего. Ты должен верить только себе.
– Да, я такой же, – сказал я. – Ты никогда не ошибаешься, Динка. Ты абсолютно права. Я верю только себе. Кстати, ты не знаешь, кто такой Олег Артемьев?
– Нет, – удивленно сказала она.
– И я не знаю. Загадка. Параллакс.
– Чего-о?
Я улыбнулся:
– Прощай, Динка. Я не буду играть в эту игру. Закончи ее сама… как хочешь.
Моя голова стала неожиданно легкой, как будто я много дней подряд искал решение трудной задачи, а теперь наконец нашел. Я посмотрел сверху вниз на сидевшую у моих ног девушку, так похожую на бабочку в своем оранжевом платье. Слезы на ее глазах блестели, как роса на цветке.
Взмахнув рукавами, она поднялась.
– Не уходи, – сказала она. – Я тебя не отпускаю. Охрана тебя все равно не выпустит. Останься. Я прошу тебя, Фил.
– Нет, – отвечал я. – Я был идиотом и предателем, но теперь я все понял. Есть люди, которые ждут меня. Ты освободишь их сейчас же, иначе не получишь ничего.
В моей руке оказалась резная палка конунга Ингвара. Я даже не помнил, откуда она взялась в темном зале – должно быть, я взял ее с собой? Рубин опасно сверкал, словно мог слышать меня. Паутина лучей мерцала в пространстве вокруг нас, и отчего-то я верил, что смогу этим управлять.
– Ты не сможешь, – прошипела Диана. – И ты их больше не увидишь, этих друзей, которые тебя так любят. И эту сучку… отдай кристалл!
Неожиданно она цепко ухватилась за посох. Ее слезы высохли, и теперь глаза горели ненавистью. «Просто какая-то фантастика», – успел я подумать перед тем, как она дернула эту гребаную палку на себя. Я еле устоял на ногах и попятился. Как вдруг случилось кое-что новое.
Двери темного зала распахнулись, и сразу стало светлее. Силуэты на пороге были внушительными, а автоматическое оружие в их руках выглядело достаточно серьезным аргументом, чтобы тотчас же прекратить нашу затянувшуюся беседу. «Что это?» – в растерянности спросила Диана. Я не ответил.
Вошедшие без приглашения люди были хорошо знакомы с темным залом: вот один шагнул к стене, и излучатели отключились, зато под потолком зажглись лампы.
– Осторожнее с ключом, Филипп, – сказал Джек Керимов, и я покрепче взялся за деревянную палку (голова у меня шла кругом). Лучи под потолком потухли: Джек умел управляться с любыми устройствами.
Да, конечно, это был Джек. Такой же, как обычно появлялся в клубе. С испанской бородкой, без мокасин, в джинсах. Вот только во взгляде что-то изменилось. Я вспомнил: точно так он смотрел на бесчувственного Ника, там, в своей лаборатории. Внимательно и строго.
Еще один гость был заметно ниже остальных и тоже не вооружен, но сразу было ясно, что и он тут не лишний. Это был пожилой уже китаец, широколицый, в мешковатых брюках и льняном пиджаке. Он окинул нас туманным взором и изобразил на лице подобие улыбки.
– Сдарастуйте, – выговорил господин Ли Пао (конечно, это был он).– Оцень рады.
Остальные гости молча выстроились вдоль стен.
– Вы… – Диана пыталась держаться. – Почему вы… Джек взглянул на нее, как на пустое место.
– Контроль безопасности системных исследований, – произнес он всего четыре слова, и Динку затрясло мелкой дрожью. Что-то это означало для нее, что-то очень страшное. Она побледнела, словно увидела перед собой призрак из прошлого – а может, как раз из будущего.
Затем она кинула быстрый взгляд на дверь.
– Не волнуйтеся! – Ли Пао улыбался одними щелочками глаз.
– Не надо лишних движений, – добавил кто-то от стены.
Джек Керимов вынул у меня из рук рубиновый посох. Отложил в сторону и сказал:
– Я хочу, чтобы ты понял, Филипп. Независимо от того, что здесь случилось, к тебе претензий нет… Мне очень жаль, но мы никак не могли предупредить тебя раньше. Несколько лет мы выжидали и наблюдали, сохраняя полную секретность. Правда, когда нам стало известно о заложниках, мы не стали больше медлить.
– Их освободили? – спросил я, отчего-то покраснев.
– С этого и начали.
– Не волнуйтеся, – заявил тут китаец. – Подвал сухо, хорошо. No ratsl. Весь семья жив, здоров.
Диана презрительно улыбалась.
– К этой девушке есть масса вопросов, – продолжал Джек. – Теперь нам придется вернуть ее домой, в ее время… вместе с вещественными доказательства —
Нет крыс (англ.).
ми… и передать в руки Комиссии по безопасности, эмиссаром которой я и являюсь.
При этих словах (я видел) Диана содрогнулась.
– Жалко, мои люди не застали тебя в лаборатории, эмиссар, – проговорила она.
