Еще одна группа находилась в резерве на случай организации отвлекающих мероприятий. Ей в случае тревоги надлежало привлечь внимание противника на себя.
Подобный план не мог не понравиться. Помимо достижения основной цели, он позволял отработать взаимодействие боевых групп и два — воздушный и водный — способа доставки.
— Лихо! Как в голливудском боевике! — только почесал затылок полковник. — А разом самолет и подводная лодка не жирно будет?
— В самый раз.
До момента, пока посредник не дал команду к началу учений, транспортная группа парилась в казарме, изнывая от безделья. Все, что требовалось сделать, уже было сделано, все, что надлежало получить со складов, было получено. Как говорится, «билеты куплены, чемоданы упакованы». Перетряхивать их снова — только делу вредить.
Бойцы слонялись по закрытому периметру лагеря, травили анекдоты, резались в домино и карты, а в свободное от развлечений время бегали кроссы, занимались физ-подготовкой и стрельбой. В отличие от солдат срочной службы внешней дисциплиной и муштрой их не мучили. У каждого из них доставало сознательности и дополнительных стимулов для поддержания личной боевой формы. Им не надо было под аккомпанемент угроз и зуботычин младшего командного состава заниматься шагистикой на плацу или крутить «солнышко» на турнике в физгородке. Их энтузиазм подогревался не «кнутом» страха в форме наряда вне очереди, дисциплинарного батальона и т. п. и даже не «пряником» — возможностью получить очередное звание, премию или улучшить жилищные условия, а пониманием того, что здоровье и жизнь каждого из них зависят исключительно от них же самих. От той самой боевой формы.
* * *
Никто не гнал их на стрельбище, в гимнастический зал или на полосу препятствий. Они сами шли туда. Каждый день. Они бегали, прыгали, подтягивались, отжимались, стреляли, проводили спарринг-бои — и все равно скучали. Потому что не для тренировки они здесь собрались — для дела.
— Ну что, мужики, может, через козла попрыгаем?
— Лучше б через бабу. Я бы тогда, наверное, не перепрыгнул.
— Ха-ха-ха!
— Еще пару дней ожидания, и уйду в самоход. Я что, железный — только есть да спать. Одному.
— А ты для разрядки штангу потягай. Она тоже женского рода.
— Ха-ха-ха…
— А я вам так скажу…
И тут же прерывистая сирена. Сбор!
Минутный топот по гулкому казарменному полу. Крики. Бряцанье оружия. И разом тишина. Словно никого здесь, кроме мух, лениво бьющихся о стекла окон, никогда и не было. Хочется сказать — только поднятая пыль клубится, но пыли в помещениях Комитета не бывает. Моют.
— Личному составу — по машинам! Подогнали три одинаковых, как куриные яйца, «пазика». Бойцы споро зашли в автобусы с наглухо занавешенными окнами.
Командиры подразделений вскрыли маршрутные конверты.
— Аэродром Березовский.
— Аэродром Северный.
Автобусы вырулили за ворота
Через сорок минут с малоприметного, замаскированного под досаафовский аэродрома Северный взлетел транспортный самолет Сделав контрольный круг над летным полем, он лег на курс.
Еще через пятнадцать минут с другого аэродрома поднялся еще один самолет.
— Борт 11-13. У нас все в порядке. До связи. «Куда летим? — не спрашивали, думали про себя бойцы. — Судя по развороту, на северо-северо-запад. А по экипировке — так чистый север. Поди, опять в тундру. И отчего начальству так нравится проводить учения где-нибудь на кромке Ледовитого океана или в песках пустыни Каракумы? И никогда на пляжах Крыма. Странные привязанности».
Бойцы не должны были знать о месте, где будет проводиться операция. Вернее, они знали о нем все вплоть до мельчайших неровностей рельефа или изгибов береговой черты, изученных по мелкомасштабным — до пятидесяти метров в квадратном сантиметре — картам. Но не знали, где это место располагается.
Они знали только то, что могло им пригодиться в работе. И ничего из того, что должен был знать вышестоящий командир.
Командир знал чуть больше. Но тоже в пределах своей компетенции. Чтобы противник в случае провала мог меньше от него узнать. Он даже не знал, что и кому везут они в наглухо запечатанных контейнерах. И не хотел знать. Потому что и впредь желал получать зарплату, звания и награды, а впоследствии хорошую пенсию.
— Как самочувствие, бойцы?
— Как в аэробусе компании «Эйр Америка», летящем на Майами. В общем, полный… о'кей. Самолет летел три часа. Посадка. Выруливание по взлетной полосе
— Личному составу на выход! Темнота ночи, крытая машина возле грузового люка, и еще час тряски по грунтовым дорогам.
— На выход.
— Опаздываете! — щелкнул ногтем по стеклу часов военный в морском бушлате, в пилотке с «крабом». — Две с половиной минуты.
Бойцы выстраивались в привычную цепочку.
— Следуйте за мной.
Асфальтовая, огороженная якорными цепями дорожка, причал, запах соленой воды, водорослей и солярки. Тихий шум волн и работающих на холостом ходу моторов. Сходни
Небольшая дизельная подводная лодка.
— А чего не атомная?
— Чтобы жена обратно домой пустила. Придурок.
— Забирайтесь по одному.
— Ох, не люблю я эти «аквариумы».
— Ныряй давай. Не задерживай.
Узкий лаз, металлические скобы лестницы, густой дух промасленного железа, еды и человеческих тел.
— Все?
— Все!
— Опаздываете.
— Да знаем мы.
— Команде стоять по местам. Швартовы отдать… Тихо отодвигаясь от причала, субмарина разворачивалась носом в море.
— Так держать.
— Есть так держать.
Другому подразделению повезло меньше. Другое подразделение работало «по-мокрому» — десантировалось в море с самолета.
Пересадка на военном аэродроме в морской транспортник, парашюты на спину и живот, сорокаминутный слепой полет, сочувствующий взгляд выпускающего.
— Ох, не завидую я вам, ребята!
— Мы сами себе не завидуем… Короткие вспышки сигнальной лампочки над десантным люком.
— Приготовиться к прыжку…
— Первый пошел!
— Второй пошел!
— Третий пошел…
Шесть куполов в ночном небе. Не привычных ярко-белых — грязно-серых, сливающихся с облаками.
Жесткое приземление в «мягкую» воду. На «пятачок». С точностью до метра. Как на первенстве Союза. И молчаливый, без единого крика, свистка или иного звука сбор.
Первый. Второй. Третий… Шестой.
Все/в наличии.
— Где контейнер?
— По пеленгу в пятидесяти метрах на северо-северо-восток.
— Ну, тогда поплыли…
Резиновый, болтающийся на вялой морской волне серый чехол. Без опознавательных знаков. Кольцо аварийного газонаполнения десантной лодки. Легкий рывок шнура на себя. Щелчок. Гул вырвавшегося из баллона сжатого газа — и на воде, раздуваясь и распрямляясь, вырастает лодка.
Средство доставки промежуточного назначения подано! Прошу садиться.
По одному, помогая друг другу, через борт, внутрь. Отстегнуть основные и запасные парашюты, затолкать их в специальный контейнер и отправить на дно, к рыбам, которые противнику ничего рассказать не смогут. Потому что немые.
Груз в центр.
Разобрать весла, вставить в резиновые уключины. Натянуть ветрозащитный тент. На жесткий транец укрепить небольшой, заключенный в герметическую оболочку мотор. Рывок шнура пускателя, еле слышный гул и бурление воды за кормой.
Весла снять. Пока они не нужны. Мотор заработал. Добрый мотор. Специально сконструированный и изготовленный для таких вот случаев. В количестве тридцати экземпляров. По десятку для КГБ, ГРУ и очень высокого начальства, балующегося охотой на водоплавающую дичь. Где тоже излишний шум не в подмогу…
Курс 295 градусов. Крейсерская скорость двадцать пять километров в час.
Через три часа мотор выработает свой ресурс. Но до места всего лишь полтора. И, значит, полтора часа в запасе…
Квадрат X. Время X.
Стоп мотор. Открутить барашки, сбросить мотор за борт. Все на то же, столь любимое разведчиками дно. Больше он не пригодится. Если вдруг объявится береговая охрана, на нем все равно далеко не уйдешь.
Теперь ждать. Шестнадцать резервных минут.
Пятнадцать.
Четырнадцать.
Тринадцать…
Время!
В темноте в семи-восьми кабельтовых, отдуваясь и пуская пузыри, всплывает подлодка. Как гигантский, надумавший глотнуть воздуха кит.
Удачно угадали. Обычно везет меньше и приходится по несколько минут ждать, пока лодка на малом ходу подгребет на сигнал радиомаяка. Или работать веслами, если контакт односторонний, как сейчас.
Теперь можно отдыхать. Прямого контакта с лодкой не запланировано. Передача груза произойдет обезличенно. То есть тот, кто передает оборудование, не увидит того, кому его передает. А тот, кто принимает, не узнает, от кого получил «посылку». Моряки увидят только то, что имеют право увидеть. Одну малочисленную группу, десантированную с грузом в определенном квадрате моря. И тогда они смогут рассказать только то, что видели, а не то, что есть на самом деле. Если вдруг угодят в лапы врага. Меньше знаешь — дольше живешь сам и дольше позволяешь жить другим. Старое доброе правило конспирации.
