Когда дела на работе стали налаживаться, Адзисава взял короткий отпуск. Он не рассказывал никому из коллег о том, куда ездил, но, когда вернулся в Хасиро, с ним была девочка лет десяти. Она поселилась вместе с ним и стала учиться в одной из городских школ.
Девочка была круглой сиротой, последнее время она жила у дальних родственников матери. Адзисава попросил, чтобы ее отдали ему на воспитание. Семья была бедная, девочка приходилась им седьмой водой на киселе, и неожиданная просьба Адзисава, назвавшегося родственником со стороны отца маленькой сироты, оказалась как нельзя более кстати. Никому и в голову не пришло усомниться в родстве незнакомца, семья была рада избавиться от лишнего рта.
Девочка безропотно поехала с Адзисава. Звали ее Ёрико Нагаи, родителей она лишилась два года назад, тогда ей было восемь лет. Их убили у нее на глазах, и с тех пор Ёрико начисто забыла все, что было в ее жизни до трагического события.
Однако потеря памяти не сказалась особенно сильно на способностях девочки, училась она старательно, и коэффициент умственного развития ее постепенно повышался.
Постепенно жизнь новоиспеченной семьи вошла в нормальное русло, и тогда Адзисава приступил к осуществлению следующего этапа своего плана. Нет, точнее говоря, осторожную подготовительную работу он вел уже давно, а теперь ему просто представился удобный случай разом продвинуться к намеченной цели.
Эту газету основал когда-то ее отец, но от прежнего «Вестника Хасиро» осталось одно название. Томоко Оти говорила, что газета протухла. Протух весь город, словно огромная помойная яма. Дух протеста, который олицетворял отец Томоко, выветрился, и «Вестник» превратился в личный печатный орган семейства Ооба, заправлявшего в Хасиро всем.
Только благодаря этой перемене «Вестник» уцелел, да не просто уцелел, а стал одной из наиболее влиятельных газет в префектуре.
Хасиро недаром называли личным владением семьи Ооба. Члены этого рода занимали все ключевые должности в управлении и экономике города — от кресла мэра, в котором прочно восседал Иссэй Ооба, до руководящих постов в муниципалитете, торгово-промышленной палате, полиции, здравоохранении, системе образования, банках, органах печати, на телевидении и радио, в промышленности, транспорте.
Город находился в самой середине префектуры Ф. и издавна считался ее политическим, культурным, торговым и транспортным центром. С четырех сторон к Хасиро вплотную подступали высокие горы, он был словно закупорен в долине, и окружающая среда наложила на город свой неповторимый отпечаток, с давних пор здесь завелись собственные традиции и развилась независимая от внешнего мира экономическая система.
Когда-то, еще в семнадцатом веке, у стен замка господ Хасиро возникли первые предместья. Князья богатели, и вместе с ними росло поселение. Во второй половине прошлого века в долине начали выращивать шелковые деревья и зародилась текстильная промышленность. Шелк Хасиро был широко известен на рынках страны в двадцатые и тридцатые годы. Именно в тот период город сделал гигантский скачок вперед.
В конце войны большая часть построек сгорела в пожаре бомбежек, но Хасиро быстро оправился от внешних потрясений и приобрел облик настоящего современного города.
После того как, используя богатые залежи природного газа, начала делать свои первые шаги металлургическая промышленность, долина в считанные годы превратилась в высокоразвитую индустриальную зону, где имелись и станкостроительные, и химические, и целлюлозно-бумажные, и электронные предприятия.
Административный центр префектуры находился в городе Ф"расположенном несколько южнее, но главным городом края, несомненно, являлся Хасиро.
В феодальные времена семейство Ооба принадлежало к низшей прослойке самурайского сословия, но после реформы Мэйдзи захудалому роду, прежде не удостаивавшемуся чести даже появляться в господском замке, улыбнулось счастье.
Князья Хасиро в гражданской войне тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года поддержали сёгуна и после поражения войск сёгуната и отмены феодальной системы оказались в опале. Когда в стране вводилось новое административно-территориальное деление, правительство, памятуя враждебную деятельность местных князей, определило быть столицей префектуры не Хасиро, а Ф., хотя по всем показателям вновь созданной области следовало бы именоваться «префектурой Хасиро».
После того как княжество прекратило свое существование, предок нынешнего мэра Итирю Ооба занялся крестьянским трудом. Вскоре на его земле нашли природный газ, и месторождение оказалось поисти-не неисчерпаемым. Итирю не упустил шанса, который давала ему судьба. Он поставил добычу газа на промышленную основу, его дело стало крупнейшим в Хасиро, но вчерашнему крестьянину этого было мало: он не жалел своих несметных капиталов, чтобы подчинить себе городское управление, и со временем превратился в безраздельного владыку Хасиро.
Промышленность города зависела от газа, а весь газ находился в руках Ооба, и предприятия одно за другим стали попадать в сферу его влияния, пока Хасиро не стал фактически целиком принадлежать предприимчивому дельцу. Люди говорили, что город перешел от князей Хасиро к князьям Ооба. И действительно, человеку, навлекшему на себя немилость всемогущего семейства, жизни здесь не было, так или иначе каждый житель зависел от империи Ооба — если не сам, то кто-то из членов его семьи.
С именем Ооба горожане сталкивались повсюду — в школе, в поликлинике, при устройстве на работу. Власть рода распространялась и на город Ф.; чтобы выйти из сферы влияния вездесущего семейства, пришлось бы уехать в другую префектуру.
Впрочем, и в соседних областях беглец не обрел бы покоя — щупальца рода Ооба тянулись и туда. Деньги семейства находили дорогу даже в столицу страны — владетели Хасиро содержали в парламенте собственную фракцию.
Война лишь дала империи новый толчок. Сначала она разбухла на военных заказах, а потом искусно перестроилась на нужды мирного времени. В те годы у кормила власти уже стоял нынешний глава рода Иссэй Ооба — он, как никто другой, умел приспосабливаться к быстро меняющимся обстоятельствам.
Месторождения газа от бомбежек не пострадали, а от всякого рода неприятностей империю оберегал клан Накато. В прошлом веке Тахэй. Накато служил у князей Хасиро рядовым солдатом и дружил с Итирю Ооба. После упразднения княжества Тихэй оказался без средств к существованию и основал в городе якудза[1]. По мере того как увеличивалась организация Накато, росло и ее влияние в Хасиро. Соответственно множились и доходы — размах операций требовал средств. Разбогатевший Итирю Ооба всегда был готов помочь старому другу деньгами. Еще бы — взамен он имел, можно сказать, собственную армию.
После поражения во второй мировой войне для Хасиро настали трудные времена: орда демобилизованных солдат и просто бродяг обосновалась на городском вокзале, уцелевшем после бомбежек, и терроризировала горожан и проезжающих.
Жители Хасиро боялись выходить на улицу, сесть на поезд стало просто невозможно. Полиция ничего не могла сделать с нарушителями порядка. И тогда Иссэй Ооба обратился к Таити Накато, сыну покойного Тахэя, с просьбой защитить город. Так глава клана Накато, можно сказать, получил официальный статус начальника отряда самообороны. Полиция теперь не смела и пальцем тронуть никого из членов мафии. Стоило сброду с вокзала затеять где-нибудь очередную заваруху, молодчики Накато немедленно оказывались тут как тут и наводили порядок, а блюстители закона бездействовали. Авторитет полиции был подорван раз и навсегда.
С благословения фактического и юридического хозяина Хасиро, якудза устроила на привокзальной площади «черный рынок», и оттуда ее влияние стало распространяться на весь прилегающий район.
Очень скоро «доблестные защитники» горожан показали свое подлинное лицо. Окрестности вокзала превратились в прибежище игроков и спекулянтов, полиция боялась и нос туда сунуть. К тому же заправилы клана поддерживали тесные связи с полицейским начальством, так что квартал стал чем-то вроде узаконенного притона.
Якудза выполняла для семейства Ооба всю грязную работу. Мэру не приходилось мараться — к его услугам всегда была банда Накато, головорезов в ней хватало. У молодых гангстеров убрать кого-нибудь называлось «стать мужчиной». Все знали, что дом Ооба обзавелся собственной армией, но закрывали на это глаза.
Время от времени наиболее смелые граждане Хасиро пытались бороться с диктатурой, но кончали такие люди плохо: один погибал в автомобильной катастрофе, другой вдруг ни с того ни с сего выбрасывался из окна, третий «случайно» тонул в реке. Заключение полиции было неизменным: самоубийство или несчастный случай. Никто, конечно, этому не верил, но разумнее было держать язык за зубами, а то, того гляди, сам станешь жертвой «несчастного случая».
