— А его возраст, — добавил Хорриган с легким раздражением, — что-то от 25 до 45.
Д’Андреа кивнул, выдохнул воздух и захлопнул блокнот.
Они стояли перед дверью, отмеченной эмблемами Секретной службы и Казначейства и надписью «Отдел охраны президента». Комната, в которую они пришли, круглый загон, была заставлена массивными столами, вокруг которых роились специальные агенты и клерки. Стены были увешаны приказами и распоряжениями, а также схемами передвижений охраняемых лиц: президента, вице-президента и других крупных государственных чиновников.
За окнами открывался вид Западного крыла Белого дома, в небольшой отгороженной кабинке два агента неустанно наблюдали за экранами двадцати пяти мониторов, на которые бдительные камеры считывали всю внутреннюю и внешнюю жизнь Белого дома.
Хорриган и напарник миновали круглый загон и очутились в громадном государственном офисе Сэма Кам-паньи, исполнительного директора Отдела охраны. Кампанья был одним из двух или трех наиболее могущественных людей в Секретной службе, даже представительный директор имел меньшее влияние. Окруженный фотографиями прошлых президентов и агентов Секретной службы, охранявших их, Сэм Кампанья сидел за столом вместе с тремя сотрудниками — двумя мужчинами и женщиной.
Хорриган и Д’Андреа ожидали начала разговора.
Билл Уоттс — стройный, темноволосый, самоуверенный нахал, накануне сорокалетия — как всегда был, раздражен.
Он говорил:
— Служба упреждения Белого дома отменила только Майами, зато вместо этого запланировала Олбани и Бостон.
— На когда? — спросила женщина-агент.
Хорриган не узнал ее, но он и не напрягался. Она была высока, изящно сложена, ее светло-рыжие волосы собраны сзади. В общем, она была мила и элегантна, как теледиктор. На ней была кремовая блузка и прекрасно сшитый деловой костюм.
— На завтра, — едко отрезал Уоттс.
Женщина вздохнула.
Мэтт Уайлдер — старый друг Хорригана — и на пятом десятке был легок на подъем. Сейчас он чуял надвигающуюся грозу и попытался снять напряжение.
Мэтт пожал плечами и заметил:
— На северо-востоке рейтинг президента упал до двадцати пунктов. Его команда паникует, ну что тут сделать…
Женщина подняла бровь и отпарировала:
— Когда он лидировал, они все равно панковали, поскольку статистике они не доверяют.
С возрастом Сэм Кампанья погрузнел: его мясистое тело переполняло стул. Он носил по-матросски короткую стрижку. В свои уже пятьдесят с лишком лет он был мудр, его серые всепонимающие глаза проникали во все. И его мнение было самым реалистическим, если не сказать, циничным.
Он сказал:
— За два месяца до выборов паника выпадает лишь на самые удачные дни.
Уоттс вяло усмехнулся:
— А мы теперь должны расставить агентов везде, отсюда до ада и обратно.
— Значит, исполняй, — Кампанья улыбнулся Хорригану и Д’Андреа, — Фрэнк, рад видеть тебя все живым.
Хорриган ответил:
— Рад, что ты рад, начальник.
Кампанья встал и, как дрессированный медведь, отправился поприветствовать старого друга. Они пожали друг другу руки и обменялись взглядами, полными взаимными воспоминаниями.
— Слыхал, что вы с напарником вчера слегка развлеклись, — начал Кампанья, намекая на арест Мендозы на яхте.
— Отдых и ныне и присно, — поддержал Хорриган, — это отрада душе.
— Ты не заходил повидаться Бог знает сколько времени.
— Я бы пришел, если б меня пригласили, начальник.
Любезный Кампанья направился к Д’Андреа, пожал ему руку и заявил:
— Так это твой новый напарник. Ну и как вам понравилось сотрудничать с дипломированным динозавром.
Д’Андреа, немного ошеломленный столь неприхотливым приемом, ответил:
— Это истинная школа, все хорошо, сэр.
Кампанья пригласил обоих агентов за стол.
— Фрэнк, — сказал он, — с Мэттом Уайлдером ты, конечно, знаком…
Мэтт встал и расплылся в улыбке, дотянувшись до руки Хорригана.
— Думаю, что да, — ответил Хорриган, — он должен мне двадцать долларов еще со времен Суперкубка-21. — И пояснил Д’Андреа. — Сукин сын уговорил меня поставить на Денвер.
— Грязная работа, — заметил Мэтт, — но кто-то должен ее делать.
Кампанья указал, на Уоттса, тот не встал.
— Уверен, что знаешь Билла Уоттса, старшего агента, а это Лилли Рейнс.
Хорриган кивнул Уоттсу, произнеся: «Билл», затем улыбнулся Лилли Рейнс и добавил: «Просто удивительно».
— Что? — спросила она и кривовато улыбнулась, ощущая пожатие его руки.
— Как здешние секретарши с каждым днем все хорошеют и хорошеют.
Она приняла удар, и ее улыбка стала чуть более кривоватой:
— Как и здешние полевые агенты с каждым днем все стареют и стареют.
Хорриган отразил ее ответный выпад легкой усмешкой.
— Ой! — вырвалось у Мэтта.
Кампанья, казалось, не был уверен, то ли ему сердиться, то ли удивляться:
— Лилли — агент, Фрэнк.
— Я понял, — ответил тот. — Просто хотел проверить, как у нее с чувством юмора.
— Ну и как, я справилась? — осведомилась она.
— Чепчики в воздухе, — закончил он.
Посмотрев на часы, Кампанья заявил:
— Давайте к делу. У нас не так много времени.
Все расселись на стульях вокруг стола. Хорриган отметил, что Лилли бросила быстрый внезапный и немного изумленный взгляд за его спину, обернулся и обнаружил на стене за собой большую фотографию со сраженным Кеннеди и его охраной. На фото был и Хорриган сто лет и тысячу морщин назад.
Кампанья заглянул в рапорт и передал его Уоттсу.
— Итак, расскажи нам об этом парне. Я полагаю, что пока мы будем называть его Бут. Что он за птица?
Хорриган спокойно ответил:
— То, что называют полный атас.
«Атас» на жаргоне Секретной службы означал особо опасного человека, угрожающего президенту. Из 40000 подозреваемых и групп, потенциально представляющих угрозу для президента, к таким служба относила не более 350 человек, всех либо с криминальным прошлым и опытом насилия, либо с психическими отклонениями.
— Ты действительно считаешь, что он опасен? — спросил Мэтт.
— Да, — сказал Хорриган.
Лилли нахмурилась:
— Ты говоришь об этом, будто это факт.
— Да.
— Почему ты так уверен?
— Я просто знаю, — он коротко улыбнулся. — Я знаю кое-что о людях. За это мне платят деньги.
Уоттс насупился, но не от упорных размышлений, а просто впрок.
Он спросил:
— Можно поинтересоваться, почему ты не довел дело до конца в первую же ночь? Тогда бы мы могли знать что-то, кроме того, что подсказывают тебе кишки.
Язва.
Хорриган улыбнулся, но это была скорее профессиональная улыбка:
— Мы немножко поработали в — тот день, Билл.
— Чересчур устали, чтобы довести расследование до конца?
— Я возвращался домой после того, как убил человека.
Лилли приподняла другую бровь. Кампанья, казалось, пытался сдержать улыбку, Мэтт даже и не старался.
Уоттс настаивал:
— Судя по рапорту ты пробыл в квартире в течение скольких минут? Десяти?
— У меня не было ордера.
— Учитывая твою репутацию… в секретной службе, я бы не стал думать…
— Надеюсь, что не стал бы.
— Что.
— Думать. — Он посмотрел на Кампанью. — Или я параноик, или Билл корчит из меня идиота?
Лилли, казалось, изумилась, но одновременно и немного напряглась:
— Вы оба?
— Я просто думаю, — заявил Уоттс, сдерживая волнение, — что, учитывая репутацию агента Хорржгана, он был бы обязан.
— Какую репутацию, Билл? — спросил Хорриган.
Уоттс бросил рапорт на стол:
— Забудь это.
— Что у меня за репутация? Ты упомянул о ней дважды.
— Давай оставим.
— Мальчики и девочки, вернемся к делу, — заметил Кампанья.
— Знаешь, Билл, — продолжил Хорриган, — я понимаю тебя. Однажды я уже был столь же самоуверен, как ты…
Уоттс вспыхнул и вскочил из-за стола:
— У меня нет времени на все это дерьмо. Я должен еще отозвать семьдесят пя1ъ человек из Майами. — Он задержался у двери, посмотрел на Кампанью и сказал:
— Держи меня в курсе, Сэм.
Кампанья кивнул ему вдогонку, вздохнул и потряс головой.
— Что же нам делать с этим парнем?
— Ты имеешь в виду Уоттса? — переспросил Хорриган. — А что, если перевести его в полевую службу Омахи.
— Я имел в виду Бута, — терпеливо произнес Кампанья.
Хорриган тут же сменил тон, он посмотрел на Д’Андреа, все еще хранящего молчание:
— Эл и я, мы проверим все, что сможем… А пока, несомненно, нужно поставить на прослушивание мой телефон.
Кампанья согласился:
— Это имеет смысл. Если еще что-нибудь потребуется, только намекни.
Глаза Лилли сузились:
