– Мне сказали, что вы созрели для выполнения задания. И согласны перейти на новую службу. Это так?
– Извините, но меня никто об этом напрямую не спрашивал…
– Или я чего-то недопонимаю, или вы недопонимаете. Так вы что, против того, чтобы послужить своему малику[8] и исламу в целом?
Такое восточное искажение того, что он сказал, Абу Саида не смутило. Он все же окончил Кембридж, человеком был грамотным и умел правильно строить фразы. Да и с логикой дружил.
– Я разве говорил это? Я сказал лишь о том, что меня не спрашивали. Если меня не спрашивали, то я не имел возможности дать ни положительный, ни отрицательный ответ.
Это прозвучало достаточно твердо, на грани резкости.
– Не повышайте на меня голос. Я член королевской семьи!
– Извините, я просто сказал категорично, но голос я не повышал. Кстати, как мне вас правильно называть?
Абу Саиду показалось странным, что член королевской семьи носит европейский костюм, но он ничего об этом не сказал, хотя в душе этим слегка возмутился – какой же пример может подать этот человек. А ведь он просто обязан быть примером для других. Но даже удивления своего Абу Саид не выказал, поскольку не забывал о своем происхождении, которое по большому счету даже не позволяло бы ему в каких-то других условиях разговаривать с представителем королевской семьи. Он только смиренно и покорно, как и полагается простолюдину пред лицом высокого вельможи, опустил взгляд в пол.
– Можете обращаться ко мне просто: полковник-эфенди[9]. Если бы у меня была необходимость, я назвал бы свое имя раньше.
– Я понял, полковник-эфенди.
Знакомство показалось Хайяту не слишком теплым. Из этого можно было сделать вывод, что и будущее его пока достаточно туманно. Но, видимо, у полковника в голове были уже сформированы какие-то свои, уже облеченные в конкретность планы, и менять их было сложно. И потому полковник тяжело вздохнул и, не продолжая прежний разговор, перешел сразу к главному, и сказал уже без строгости в голосе:
– Я больше не буду спрашивать вашего согласия или несогласия. Вы – капитан королевских вооруженных сил и обязаны подчиняться приказу. Пока приказ такой… Сегодня к вам в лабораторию подойдет человек, который будет в вашем подчинении. Он ваш коллега, тоже химик. Вам вместе ехать в командировку и вместе выполнять задания. И вы должны будете друг другу помогать. В выполнении своих профессиональных обязанностей… У вашего подчиненного своя тема работы. Если сможете в силу своей компетентности, поможете ему. Не сможете, он сам справится. Будете вести разработки параллельно. Я не настаиваю на том, чтобы вы подружились. Это уже, как получится. По крайней мере, вражда между вами недопустима.
– Можно задать вопрос, полковник-эфенди? – все так же, не поднимая взгляда на собеседника, спросил Абу Саид.
– Можно. Я слушаю.
– Я в настоящий момент работаю над конкретным проектом. И потому командировка…
– Я понял, – полковник остановил Хайята жестом. – Успокойтесь. Проект продолжается. Командировка во многом зависит от успешности вашего настоящего проекта. Мы будем его рассматривать на пригодность. И испытывать как раз во время командировки. Работайте спокойно…
И последовал жест, словно полковник от мухи отмахнулся. Абу Саид, хотя и в пол смотрел, жест уловил и понял, что относится он к нему. Его отпускают…
* * *
Лейтенант Амин эль-Габари, как звали нового помощника, появился в лаборатории во второй половине дня. Его привел и представил офицер службы безопасности лаборатории. Эль-Габари возрастом был лет на восемь-десять моложе Хайята, но, как сразу выяснилось в разговоре, тоже имел иностранное образование. Только учился не в Великобритании, а в Америке, в Принстонском университете, где, как слышал Абу Саид, готовят неплохих химиков, с той только разницей, что в Кембридже химия выделена в отдельную отрасль науки, а в Принстоне она изучается как составная часть естествознания. Соответственно, и уклон там тоже свой.
Конечно, первое, что требовалось узнать, это тему проекта, которым занимался Амин.
– Яды, которые можно сделать на любой кухне и применять в боевых условиях. В том числе и как вооружение диверсионных групп… – без сомнений признался эль-Габари. – А у тебя? Тоже, как мне сказали, какой-то кулинарный вопрос?
– Тоже кулинарный вопрос, – без сомнений согласился и Хайят. – Приготовление на любой вкус на всякой кухне взрывчатых веществ.
– Значит, работать в дальнейшем нам предстоит на одной кухне, – сделал вывод Амин.
– Поместимся, – согласился Абу Саид. – И друг другу не помешаем.
Ни тот ни другой еще не знали, что на Украине, куда они должны были поехать, в большинстве домов кухни тесные, построенные по стандартам, установленным хрущевской властью. Они вообще еще не знали, что им предстоит поехать именно на Украину…
* * *
Только после рассмотрения того и другого проекта где-то в верхах, причем рассмотрения без участия авторов, лейтенанта и капитана пригласили на собеседование три человека. Один из них – начальник лаборатории, второй, как потом сказал им первый, представлял службу общей разведки и контрразведки, а третьим был уже знакомый Абу Саиду представитель королевской семьи, непонятно, какую должность занимающий. Но и капитан, и лейтенант уже хорошо знали, что в спецслужбах лучше не задавать ненужных вопросов. Все, что нужно, тебе сообщат. Хотя и спросят для проформы, есть ли вопросы. Но вообще вопросы здесь не любят.
Работы химической лаборатории были одобрены теоретическим советом. Это было самым важным, поскольку теоретический совет состоял из ученых-химиков.
После этого предстояло еще получить одобрение у практического армейского совета. Для чего планировалось провести реальные испытания. Армейский совет не изучает химические формулы, он изучает результат практического применения разработки.
– Капитан, вы полностью отвечаете за заявленную силу взрыва вашего состава? – строго спросил полковник королевских кровей.
– Абсолютно, – с уверенностью ответил Абу Саид Хайят. – Сто шестьдесят процентов в сравнении с гексогеном. Если при взрыве композиции «С-4»[10] происходит расширение газов со скоростью восемь с половиной тысяч метров в секунду, то наш состав расширяется со скоростью тринадцать тысяч шестьсот метров. Есть некоторые неудобства из-за того, что вещество представлено в жидкой форме, но, с другой стороны, это можно рассматривать и как удобство. Следует только приспособиться к использованию. Жидкость можно залить в любое углубление, в любую щель, в любую трещину, например, фундамента здания. Это не дает возможности узкой вынужденной локализации участка взрыва. А учитывая взрывную силу нашего состава, можно дать гарантию взрыва большой силы даже при малых дозах распространения на конкретных объектах.
– Хорошо, – кивнул полковник. – Проверка будет производиться в естественных условиях. Если все пройдет так, как вы описываете, вы в тот же день станете профессором. Это я вам обещаю. Документы уже подготовлены, и осталось только поставить подпись короля. Лейтенант… Ваши усилия не носят такого глобального характера, и потому практических испытаний не будет. А химический анализ уже сделан, и он дал подтверждение вашим выкладкам. Вам осталось только дождаться, когда закончатся испытания, скажем так, «произведения» капитана Хайята, после чего оба вы отправитесь на две недели в тренировочный лагерь бригады имени бин-Турки[11]. Там вас кое-чему слегка подучат, а потом вы познакомитесь и со своим командиром, вместе с которым вам предстоит отправиться в дальние края.
О том, что над ними будет еще какой-то командир, и капитан, и лейтенант услышали впервые. Но оба понимали, что командиры в армии бывают всегда, и даже не поинтересовались, кто будет ими командовать. Все равно они скорее всего этого человека не знают…
Как и было обговорено в плане предстоящей операции, сначала меня отправили одного. На языке разведки это называется «вывели». Но сути этот термин нисколько не меняет. Выходил на ту территорию я сам. Мне только помогали. Конечно, было слегка приятно, что обо мне позаботились, все просчитали и все узнали. Действовали по системе вывода агентуры, ранее, еще в советские времена, применяемой в военной разведке. Перед тем как вывести агента, высылалось несколько «маршрутников»[12], которые узнавали необходимое для моего безошибочного, не вызывающего подозрений продвижения. В частности, «маршрутники» должны были определить, где стоят посты и кто эти посты занимает – армейцы, «Правый сектор», национальная гвардия или добровольческие батальоны. В каких деревнях на моем пути люди еще живут, какие покинули. А если живут, то в каких домах. Вся эта информация была нанесена на карту, а карта была дана мне на двадцать минут, с тем чтобы я ее запомнил. Я справился с задачей за пять минут, поскольку память у меня была тренированная. Полковник Росомахин не поленился и провел проверку. Я не ошибся ни на одном из его десятка вопросов, все пересказал точно.
