Старший лейтенант спросил:
– Твоя жена тоже блядь?
– А при чем тут она?
– Ну, если, по-твоему, все бабы в городке бляди, то, значит, и твоя не лучше?
– Моя по дискотекам не шляется. А шлюх в гарнизоне хватает. Я за десять лет службы в этом забытом богом Кара-Тепе такое видел, что тебе и не приснится. Тут бабенки были еще те. Куролесили так, что проститутки в городах охренели бы, увидев творившееся в нашем славном гарнизоне. Да и сейчас таких немало. Сам знаешь! Только сейчас потише стало. Все больше втихаря, по ночам случки устраивают. Ты часа в четыре выйди в городок да понаблюдай со стороны. Увидишь, кто от кого будет сваливать.
– На себе проверил?
– Да уж видел. Нет, конечно, не все сучки, но хватает. Ну и хрен с ними. Так как насчет ужина?
– Не знаю! Видно будет!
– Понял! Но все приготовлю.
Тимохин посоветовал Чепцову:
– Ты, Вова, лучше о службе бы думал.
– Да куда она денется? Первый раз, что ли?
– Ладно, иди. Принимай наряд, проверь все пломбы и печати, и чтобы бойцы на месте были.
– Само собой! На доклад о приеме в штаб идти?
– По телефону позвонишь. И особое внимание дежурной машине. Без меня не выпускать, даже если начальство затребует. После танцев гульба, как правило, не прекращается, и пойла не хватает. А его только в поселке взять ночью можно. Наверняка появится желание прокатиться до «Трех звонков». Повторяю, без моего личного разрешения дежурную машину не выпускать. Понял?
– Какой разговор?
– Ну давай! Неси службу бодро, ничем не отвлекаясь и не выпуская из рук оружия. Я в дежурку.
Старший лейтенант направился к штабу.
Шестаков ждал его на крыльце.
Тимохин спросил:
– Ты чего тут торчишь? Журнал заполнил?
– Давно! Вот только Гломов в штабе! Минут десять назад пришел, сейчас у себя в кабинете сидит. И чего приперся?
Тимохин усмехнулся:
– А ты не понял, ради чего он явился в Управление именно сегодня и именно в это время?
– Из-за доклада?
– Конечно! Раз кто-то из командования части находится в штабе на момент смены наряда, то дежурные обязаны явиться на доклад к начальнику.
– Точно! Лом пришел, чтобы нам мозги покрутить. На недостатки указать, дополнительный инструктаж устроить! Показать, кто в доме хозяин, особенно после того, как ваш дневной конфликт комбат решил в его пользу. Есть же такие натуры! Сидел бы дома, как все нормальные офицеры. Нет, заявился. И ради чего? Ради того, чтобы лишний раз зацепить тебя. Мстительный Гломов, сука! Ставят же таких на командные должности!
– В большинстве, Вадик, таких и двигают по службе. Но ладно, не выгонять же его?
– Так теперь все придется по уставу делать! А это часа полтора потерять!
Тимохин ударил товарища по плечу:
– А кто сказал, Вадик, что мы пойдем на доклад к Гломову? Лично у меня нет никакого желания лишний раз видеть его противную рожу!
– Так воплей потом будет?!
– Будет, ну и что? Хотя смотри сам. Ты можешь доложиться ему, я же к Гломову не пойду. И решай: либо расписываемся в журнале и ты сваливаешь на мою хату, а потом на танцы, или проводим смену как положено. Это у тебя наряд кончился, у меня же целые сутки впереди, спешить некуда.
Лейтенант махнул рукой:
– А пошло оно все на хрен. Расписываемся, сдаю ствол и валю отсюда. А в понедельник будь что будет. Хотя что будет? Десять минут позора от силы – и все!
Тимохин и Шестаков, не дождавшись докладов дежурных по ротам, парка, столовой и котельной, расписались в журнале приема-сдачи дежурства по части. Что являлось нарушением установленных правил, но что давно практиковалось в выходные дни всеми офицерами батальона, докладывавшими о смене по телефону непосредственно комбату. Лейтенант, разрядив магазины, поставил пистолет в ячейку сейфа, передал нарукавную повязку Тимохину:
– Ну что, все?
– Да вроде бы! Держи ключи и веди себя не слишком буйно. За собой чтобы все убрал. Ключи принесешь сюда. Я не намерен завтра вечером искать тебя по всему городку.
– Не волнуйся, Саня! Все будет чики-чики!
Он выглянул в коридор, обернулся к Тимохину:
– Погнал я, пока Лом еще у себя!
– Ты под окнами не рисуйся, пройди через пехотный полк. А с начштаба я тут разберусь.
– Угу! Давай! Счастливо отдежурить.
– Спасибо!
Лейтенант вышел в коридор, оттуда, минуя так называемый предбанник, на улицу и скрылся за казармой 1-го батальона мотострелкового полка.
Тимохин проверил работу пульта, системы секретной связи, телефона. Достал из ящика пепельницу в виде обычной жестяной банки из-под консервов, в нарушение инструкции закурил в помещении дежурного по части.
Прошли доклады из рот, парка и столовой. Сменившийся дежурный по котельной, чей наряд отвечал за сохранение запасов угля, явился в штаб лично, так как телефонной связи с котельной не было. Чепец напомнил, что к полуночи заказал ужин. Потушив окурок, Тимохин взял с тумбочки свежий номер газеты «Красная Звезда». И тут в дежурку вошел капитан Гломов.
Тимохин обернулся, посмотрел на бывшего однокурсника и... как ни в чем не бывало вернулся к чтению передовицы газеты.
Начальник штаба рявкнул:
– Встать!
Александр медленно поднялся, поправил на ремне портупеи кобуру с пистолетом, спросил:
– Ты чего орешь, капитан? Здесь глухих нет!
Гломов побагровел:
– В чем дело, товарищ старший лейтенант?
– Это у тебя надо спросить!
– Что?!! Не сметь мне тыкать!
– А ты не заслужил, чтобы к тебе обращались на «вы»! Что еще?
– Где Шестаков?
– Сдал наряд и ушел. Отдыхать.
– Кто разрешил смену?
– А кто ее запрещал?
Тимохин старался говорить спокойно, но чувствовал, что надолго спокойствия не хватит.
Гломов же вновь вскричал:
– Вы оба обязаны были доложить о смене мне! Почему не сделали это? Хрен на начальника штаба положили? Так я вам положу! Я вам устрою жизнь веселую!
– Слушай, Лом, а не шел бы ты на ...?
– Что?!! Ты... ты... в своем уме? Ты... трезв?
– Я в своем уме и трезв, а вот ты, по-моему, явно не в себе. Так что лучше иди, куда послали, не мешай нести службу!
– Да я тебя!
Тимохин подошел к начальнику штаба, схватил его за рубашку:
– Что ты меня? Ну? Договаривай!
Гломов попытался вырваться, но не смог, только рубашка затрещала по швам. Тимохин процедил:
– Не дергайся, Лом, себе хуже сделаешь. И послушай, что я тебе скажу. Или ты дальше будешь вести себя как нормальный офицер, уважающий подчиненных начальник и прекратишь доставать меня, или я просто набью тебе морду. Как то было в училище, не забыл еще?
Цвет физиономии Гломова менялся, как у хамелеона, сейчас он был бледен как смерть:
– Ты понимаешь, что делаешь, Тимохин? Захотел под трибунал?
Старший лейтенант оттолкнул от себя начальника штаба, так что тот сел на топчан, предназначенный для дневного отдыха дежурного офицера:
– Я-то все понимаю, Лом, плохо, что ты не хочешь ничего понимать. Но я предупредил тебя. А ты знаешь, слово я всегда держу. Не нарывайся! Никакой трибунал не удержит меня от того, чтобы свернуть тебе жало. За таких подонков, как ты, не сажают! К тому же я сильно сомневаюсь в том, что, кроме замполита и его поджопника Булыгина, кто-то еще из офицеров встанет на твою защиту. А сейчас проваливай! И подумай хорошенько, как вести себя дальше, начальник.
Тимохин сел на стул и вновь взял в руки газету.
Гломов поднялся, поправил рубашку, погоны:
– Ну, Тимохин, ой как ты пожалеешь о своей сегодняшней выходке. Я так просто это дело не оставлю. Тебе придется ответить. И ты ответишь, не будь я капитан Гломов!
Старший лейтенант, не поворачиваясь, спросил:
– Ты еще здесь? Помочь выйти?
– Негодяй!
Капитан выскочил в коридор. Тут же из предбанника донеслось:
– Ну, что встали, как истуканы? Подтянуть ремни! Распустились тут! По два наряда вне очереди каждому!
Гломов разносил солдат, посыльных по штабу. Те попытались спросить, за что их наказывают, но начальник штаба только взвизгнул:
– Молчать, недоноски, пока я вас...
И, не договорив, хлопнув дверью, Гломов выскочил на улицу, чуть ли не бегом направился в сторону военного городка. Проводив взглядом через окно начальника штаба, Тимохин вышел в предбанник. Помощник и посыльные стояли в растерянности. Сержант спросил:
– А чего это капитан взбесился, товарищ старший лейтенант? Рядовым наряды вне очереди объявил. За что? Ремни у них затянуты, честь начальнику штаба отдали, как положено. За что он наорал-то на бойцов?
Тимохин сказал:
– Не обращайте внимания. Такое с нашим начальником штаба бывает! Не будем обсуждать его действия, это не положено. Забыли об инциденте, и все!
Один из рядовых проговорил:
– Легко сказать, забыли. А за что на тумбочке два наряда теперь стоять придется?
– Сказал, забыли, значит, забыли. И стоять нигде не будете. Сгоряча капитан объявил взыскание. А чего не сделаешь сгоряча? Но если надо будет, то мы с ротным к командиру батальона обратимся. Он снимет наложенные на вас необоснованные взыскания. Так что выше носы, бойцы! Все нормально!
