Катя усадила священника за изящный, инкрустированный разными породами дерева столик и принялась готовить кофе.
– Вот как мне ему это объяснить? И что он обо мне подумает? Я вообще не понимаю, как мне быть! – выдавала она отцу Василию все, что наболело. – Папа ведь тоже… не поймет!
– Лучше правды ничего быть не может, – серьезно сказал священник. – Даже если правда горькая…
– Ой, не знаю, батюшка… – вздохнула девушка.
За окном раздался шум человеческих голосов.
– Ну, вот и папа приехал, – сокрушенно покачала головой Катерина и выглянула в окно. – А я так хотела с вами… – и вдруг удивилась: – Это не папа… А кто?
Сидевший к окну спиной отец Василий повернулся и чуть не свалился со стула: сквозь заблокировавшую проход к дому охрану прорывался… Макарыч.
– РУБОП?! – вслух удивился он.
– Какой тебе, на хрен, ордер, урка?! – орал Макарыч на старшего охраны. – Руки убери, я сказал! Убери, пока их тебе не оторвали, пацан!
– Не положено! – стоял на своем старший. – Мне вы хоть откуда! Хозяин придет, он и запустит…
– Какой РУБОП? – встревожилась Катерина. – Зачем РУБОП?!
– Этого я не знаю… – проронил священник и вдруг вспомнил, как Макарыч клялся Саньке отомстить за него Роману.
Он встрепенулся и увидел, как тревожно смотрит Катерина то на него, то во двор…
– Иди отсюда! – рявкнули во дворе, и тут же послышались характерные звуки схватки.
Священник выглянул. Охранников стремительно повалили на постриженную траву и уже через несколько секунд начали добивать ногами.
Катерина охнула.
– Понятых сюда! – властно распорядился Макарыч.
– А что им надо? У нас ведь в доме ничего такого нет. Неужто они не знают? – нервно произнесла Катерина и вдруг кинулась к навесным шкафам.
Она открывала одну дверцу за другой, а потом, словно что-то вспомнив, стремительно вытащила пару минут назад облапанную охранником здоровенную жестяную банку из-под чая и вытряхнула на стол большой запаянный полиэтиленовый пакет с белым порошком.
Настала очередь удивиться и священнику.
– Катя, что это?
– А я откуда знаю?! – расстроенно всплеснула она руками. – Наверное, этот новенький подсунул! До него сюда вообще никто из них не заходил и по шкафам не шарился! Да что вы на меня так смотрите?! Вы что думаете, раз мы Якубовы, так и чай с героином пьем?
Священник так не думал. Если честно, он думал как раз наоборот: Рома, конечно, придурок, но не настолько, чтобы хранить это у себя дома. Хотя и Катина сообразительность наводила на размышления – видно, какой-никакой, а этот специфический опыт у нее был…
Катерина заметалась по кухне, а в коридоре уже гремели тяжелые армейские сапоги рубоповцев.
– Прошу понятых со мной! – распорядился где-то за дверями Макарыч.
И тогда Катерина стремительно задрала юбку, сунула пакет в отделанные кружевом трусики, разгладила его на животе и уже через секунду как ни в чем не бывало стояла с кофеваркой в руках. Дверь открылась.
– Понятых прошу… – снова повторил Макарыч и удивился. – Отец Василий?
– Да, товарищ майор, – кивнул священник. – Прихожанку вот навестить пришел. А вы какими судьбами?
– И мы… тоже, – хмыкнул Макарыч, – как бы в гости, – и обернулся. – Так!.. Понятых прошу подойти ко мне.
– Здрасьте, – виновато пригнули головы в дверях немолодая, бедно одетая женщина и такой же небогато выглядевший мужчина.
– Проходите-проходите, – сделал широкий жест рукой Макарыч и пояснил: – Сейчас будет произведен обыск на предмет обнаружения оружия, наркотиков, боеприпасов и иных противозаконных предметов…
Катерина стояла белее героина. Священник тронул ее за руку, и девушка словно очнулась.
– Я так понимаю, кофе нам попить сегодня не удастся? – улыбнулся он ей.
– Почему? – через силу улыбнулась она и взяла себя в руки. – Я думаю, скоро все уладится.
И тогда во дворе снова зашумели.
– Они тебе хоть ордер предъявили?! – отчетливо прорезался сквозь шум свары резкий голос Романа Якубова. – А какого тогда…
Священник бросил взгляд на Макарыча. Тот побледнел: видимо, визит хозяина дома в самый разгар самовольного обыска в его планы не входил.
– Ну, чего, Андрей Макарович, начинаем? – протиснулся в кухню рослый боец. – А то на дворе уже Роман вовсю шумит, приехал, требует, чтобы впустили…
– Впусти! – внезапно усмехнулся Макарыч. – Пусть поприсутствует.
Боец пожал плечами и вышел, а меньше чем через минуту снова вернулся, но уже в сопровождении Романа Григорьевича.
– Ты чего беспредельничаешь?! – с порога налетел Якубов на Макарыча. – Или давно по судам не таскали?!
– Не шуми, Роман, – одернул его Макарыч. – Сейчас мы посмотрим, кто кого по судам таскать будет. А точнее, кого будут возить…
Роман спокойно и внимательно оглядел кухню, увидел священника, удивился, бросил недовольный взгляд на пригнувшихся еще ниже понятых, видимо своих соседей, и сел.
– Ну что ж, – развел он руками в стороны. – Ты сам напросился. Вперед. Покажи, на что способен.
– Начинай, Шемякин, – кивнул Макарыч все тому же рослому бойцу.
Шемякин принялся обшаривать навесные шкафы, быстро, пожалуй, даже слишком быстро, дошел и до «того самого», демонстративно обшарил рукой полки, достал жестяную банку из-под чая и…
Отец Василий неотрывно следил за Андреем Макаровичем. Он видел все: как все более и более теплеет суровое милицейское лицо и как одновременно все быстрее бегают из стороны в сторону его серые, как спецсталь, глаза.
Боец сунул руку в банку, пошарил, ничего, кроме остатков чая, там не обнаружил и с несколько ошарашенным видом поставил ее на место.
Макарыч удивился. Поднялись брови, наморщился лоб, приоткрылись глаза… Он терпеливо дождался, когда боец закончит осмотр кухни, и покачал головой.
– Проверь-ка еще раз, Олег, нужно быть уверенным до конца.
– Есть, товарищ майор, – откликнулся рубоповец.
Роман издевательски хмыкнул: он был уверен в юридической чистоте своей кухни на сто пятьдесят процентов.
И снова боец пошел шарить по всем полкам, и снова особое внимание уделил банке из-под чая, и снова ничего не обнаружил.
Макарыч бросил косой взгляд на священника и Катерину: когда он вошел в кухню, здесь сидели только они… И отец Василий подумал, что, если бы он вчера не крестил Саньку, его бы уже пару раз обыскали, ну, и Катьку заодно…
– Я чего-то не понял, чего вы ищете? – простодушно поинтересовался Якубов. – Если пулемет, так я его в гараже обычно держу; а если кокаин, то вам лучше прямо в магазин на Кирова пожаловать, там его в мешках из-под сахара до едрени фени… Ну, а если вы просто проголодались, так скажите, я вас покормлю. – Он повернулся в сторону дверей и крикнул: – Евгения! У нас там суп вчерашний оставался! Ты бы предложила непрошеным гостям!
Макарыч побагровел.
– Так, – не считая нужным отвечать на выпад, хрипло выдавил он. – Шемякин, останешься здесь, а мы пройдем по остальным комнатам.
Он видел, что ситуация развивается неправильно, не по плану, но вызвать к себе и устроить разборки оказавшему ему «оперативную помощь» якубовскому охраннику или даже просто спросить: «Где "это", твою мать, лежит?» – не мог. И поэтому помчался обыскивать весь дом в тщетной надежде, что пакет с героином по ошибке положили в другое место.
Отец Василий посидел для приличия еще немного, но потом решил, что с него на сегодня хватит. И так Роман Григорьевич нет-нет, да и кидал в его сторону волчьи взгляды, словно именно православный священник и виноват во всем этом беспределе.
– Пожалуй, я пойду, – сказал он, когда Роман переместился вслед за Макарычем и бойцами в другие комнаты, а на кухне появилась мать Кати, тихая, молчаливая женщина. – Здесь, как я вижу, и без меня проблем хватает.
– Я с вами! – уцепилась за рукав Катерина. – Можно, ма?
Отец Василий чуть не поперхнулся – так быстро она это за него решила.
– Конечно, доча, если батюшка не против, – вздохнула Катина мама. – В такое время лучше быть отсюда подальше… Вы не против, батюшка? – подняла она на священника полные материнской надежды глаза.
– Не против, – буркнул отец Василий.
Они поднялись, прошли мимо утирающего с лица кровь здоровенного охранника, затем мимо стоящего на выходе бойца РУБОПа… Тот поначалу хотел их задержать, но, разглядев, что это всего лишь отец Василий да молодая девка, подумал и пропустил. Они вышли во двор, быстро пересекли открытое пространство огромного, стриженного под модный в этой среде «ежик» газона и с облегчением вырвались на спокойную, немного пыльную и ленивую «шанхайскую» улочку.
– Подождите, батюшка, я сейчас, – приостановилась Катерина возле милицейского «уазика», воровато оглядевшись, залезла рукой под юбку и швырнула в открытое по летнему времени окошко пустой ментовской машины набитый белым порошком пакет.
– Ты что делаешь?! – шепотом возмутился отец Василий.
