Все, я в «клещах». Додик с его «прикрытием» — конвой. Шеф что-то заподозрил? Возможно-я не подаю вестей уже больше двух недель, не звоню, как было условлено, по известному номеру. Непростительная глупость! К сожалению, понимаю это слишком поздно.
А может? Я оценивающе гляжу на парней, затем перевожу взгляд на Додика. Он, сволочь, понятливый — отодвигается поспешно и показывает свои золотые фиксы в волчьем оскале:
— Хе-хе… Не советую упрямиться. Ты ведь знаешь, что шеф не любит чересчур самостоятельных…
— Лады… Ждите меня. Соберу вещи…
Я бы этих двух угрохал, как птенчиков, влет. А Додику размозжил бы ногой его тупую башку, не вставая со скамьи. Но странная слабость вдруг охватила меня, приглушила гнев. Шеф… Шеф не любит.
Ольга все поняла без слов. Она даже не заплакала, только глядела на меня широко открытыми глазами, в которых плескалась смертная печаль.
— Надо… Так надо… Это тебе, — я сунул ей в карман халатика две пачки червонцев в банковской упаковке.
— Зачем? — тихо и безразлично.
— Ты моя жена. Клянусь, я к тебе приеду! Не знаю, как скоро, но приеду. Жди.
— Я буду ждать… Сколько нужно… Хоть всю жизнь…
— Всю жизнь не придется. Я ненадолго. Приеду — поженимся.
— Поженимся… — как эхо повторила она, безвольно откинув голову, пока я ее целовал.
Прочь, прочь отсюда! Спотыкаясь, я выскочил на улицу и, словно в тумане, поплелся на станцию.
Видимо, на них я наткнулся случайно-на трех грузин, «кидал», у которых я отбил свою Оленьку.
— Вот, кацо, мы и встрэтились… — загородил мне дорогу горбоносый бугай, поигрывая велосипедной цепью.
Два других уже обходили меня с тыла.
Они меня не боялись. Похоже, думали, что днем я оружие не ношу. Но как некстати они появились. У меня совершенно пропала злость, и только глухая тоска кровожадно терзала мою опустошенную душу. Первым порывом было достать наган, чтобы припугнуть их, потому как драться я не мог, не тот настрой. Но тут мне, когда я оглянулся, попался на глаза Додик, который топал со своим «прикрытием» метрах в двадцати сзади.
Тогда я постарался, как мог, миролюбиво улыбнуться и сказал, чтобы потянуть время:
— Знаешь, что я тебе посоветую, генацвале?
— Гавары, дарагой… — поиграл бугай. — Я сегодня добрый. Пока добрый.
— Есть хорошая поговорка: «Не зная броду, не суйся в воду». Слышал?
— Приходилось… — осторожно ответил горбоносый, не понимая, к чему я клоню. — Ну и что?
— А то, что и сегодня я тебя и твоих корешей прощаю. Но уже в последний раз. Если мы еще когда встретимся по вашей милости, то тогда вас унесут вперед ногами. Усек? Нет? Додик, объясни гражданину, что я лицо неприкосновенное.
— О чем тут трали-вали? — поинтересовался Додик-шкаф, протискиваясь между мной и грузином.
Остальные два мои «опекуна», сунув руки в карманы, отсекли от меня товарищей горбоносого.
Бугай смерил Додика с ног до головы и, видимо, остался удовлетворенным, потому как что-то невразумительно буркнул и молча порулил в переулок. За ним потянулись и его кореша.
— Покеда — не без грации сделал ручкой Додик, и мы снова зашагали к станции, которая была уже неподалеку…
В эту ночь я так и не смог уснуть. Временами мне хотелось выть, и тогда я с остервенением грыз подушку и рычал, как затравленный зверь…
ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ
И все-таки я опоздал. На полчаса раньше бы…
Они уже выезжали из ворот дачи Лукашова, когда мы вписывались в поворот, откуда можно было наконец разглядеть и высоченный дощатый забор, и красный кирпич фасада, и флюгер на остроконечной крыше двухэтажного строения, выполненного с претензией на прибалтийскую старину. Все это великолепие окружал заповедный хвойный лес, а тропинка от калитки сбегала прямо в небольшое озеро, обрамленное камышами.
Рассвело. Вот-вот из-за дальних лесов должно было показаться солнце. В низине стелился туман, и их серебристая «Лада», «девятка», казалось, начала в нем растворяться, теряя четкость очертаний. Нас они заметили сразу, потому скорость набрали максимальную, сколько могла позволить дорога.
— Дай! — потянул я к себе микрофон. — Включи. — показал водителю на громкоговоритель.
— Остановитесь! — как можно внушительнее прорычал я в микрофон. — ГАИ! Приказываю — остановитесь!
Как же, так они и послушались…
Мой сержант был молодчина, вел наш видавший виды «Жигуленок» с уверенностью гонщика-аса, потому мы и держали «Ладу» в пределах видимости до самого шоссе. Но на асфальте преимущество в скорости сказалось сразу, и мы начали отставать.
— Жми, дорогой, ну! — подгонял я раскрасневшегося сержанта.
Тот отмалчивался, только желваки гонял под румяной кожей — злился. И неизвестно на кого больше — на меня или на свою таратайку.
Я включил рацию, надеясь выйти на связь с оперативным залом горУВД. Трубка хрипела несвязными обрывочными фразами, но голоса дежурного по управлению я так и не услышал-чересчур велико было расстояние.
Неожиданно сержант резко вывернул руль, и «Жигули» вспороли шинами пушистые пыльные пласты проселочной дороги.
— Ты что, чокнулся?! — рявкнул я на ухо сержанту. — Куда?!
— Шоссе тут делает петлю… — сквозь зубы процедил он внимательно следя за дорогой. — А мы напрямик… Им деваться некуда, только по шоссе, ответвлений там нет. Перехватим…
Мне осталось одно — ждать скрепя сердце…
Тем временем, проскочив неглубокую балку с шатким деревянным мостком, под которым журчал ручей, мы наконец выползли на безлесый пригорок, откуда была хорошо видна окрестность.
— Есть! — радостно вскричал водитель. — Вон они голубчики!
И дал газ. «Жигуленок» запрыгал по кочкам, как горный козел, но мне уже было наплевать на эти неудобства-даже по самой примерной прикидке выходило, что мы перехватим «Ладу» перед мостом через неширокую речку.
На этот раз удача была на нашей стороне. Когда наш «Жигуль» затормозил у моста, «Лада» еще была километрах в двух от берега.
Я приготовил оружие и кивнул сержанту:
— Давай…
И мы медленно двинулись навстречу «Ладе» с таким расчетом, чтобы встретиться посреди моста.
«Лада» выметнулась из-за поворота на большой скорости. Они нас увидели тотчас, но их водитель, видимо, ошалел от неожиданности, потому как только прибавил газу. Чтобы еще больше усилить эффект от нашего появления, я включил громкоговоритель:
— Остановитесь! Вы окружены!
«Лада» на какой-то миг притормозила, но тут же снова ринулась вперед, будто собираясь пойти на таран.
А в открытое окно почти до пояса высунулся человек в маске, который держал в руках автомат.
— Тормози! — заорал я водителю. — Прыгай!
И я еще на ходу вывалился на шершавые доски настила.
Эх, сержант, сержант… Ну почему ты не прошел растреклятую школу Афгана, где малейшее промедление всегда было смерти подобно? Не успел, замешкался с непривычки… Автоматная очередь вспорола утреннюю тишину, и лобовое стекло наших «Жигулей» сверкающими брызгами осыпалось на капот. Мне почудился сдавленный крик или стоп, и машина ткнулась бампером в перила. Эх, пацан…
Я перекатился за «Жигули». Но перед этим, использовав некоторое замешательство бандитов, успел всадить две пули в то место, где должен был находиться водитель «Лады». И попал! «Лада» вильнула, резко притормозила, а затем на малой скорости притерлась к перилам моста. Правда, мне от этого легче не стало — автомат бил короткими очередями не переставая. По звуку я определил, что это не наш АК, калибр поменьше, видно, что-то заграничное, малогабаритное. Я лежал, стараясь как можно плотнее вжаться в настил, ждал.
А что еще оставалось делать? Я был у них как на ладони: шевельнись — и точка. Ждал я одного — когда у этого сукиного сына кончатся патроны и он начнет менять магазин. И дождался. Пауза в гулкой трескотне очередей хлестнула меня будто кнутом. Я ни на миг не усомнился, что магазин у него пуст: кто прошел нелегкую школу войны, тот кожей ощущает эту спасительную передышку, которую упустить никак нельзя — это шанс, возможно, единственный, выжить и победить.
Я рывком выкатился на середину моста и начал палить из своего «макарова», стараясь достать автоматчика.
Я услышал крик, затем увидел, как они сыпанули из салона и спрятались за «Ладу». Сколько их было? Кажется, четверо — в такой спешке ошибиться можно запросто. Одного из них, по-моему, я все же достал, когда он открывал дверцу машины, но насколько серьезно, судить было трудно. Снова затявкала эта подлая иностранная штуковина, и я поспешил укрыться за «Жигулями».
Наконец наступило затишье. Подозрительное затишье. Я осторожно выглянул из-за своего весьма ненадежного укрытия и похолодел: сволочи, нашли выход! — «Лада», подталкиваемая сзади, медленно двигалась в мою сторону. Вот этого я уже не ожидал и в отчаянии пальнул в их сторону наобум. Но, получив в ответ очередь из импортного шавкунчика (кажется, это был израильский «узи» — знакомая штуковина), я снова ткнул голову за колесо. Все, амба, приехали…
