– Постой немного, я сейчас.
Лера опустилась на колени и неумело принялась поджигать газетой сложенные в камине домиком дрова. Наконец пламя уцепилось за отслоившуюся бересту и вскарабкалось по полену к самому верху. Девушка, затаив дыхание, смотрела на то, как язычок пламени, маленький, чуть больше ногтя, пляшет на спиле полена. Она смотрела так пристально, что Бунину даже показалось, будто огонь разрастается не сам собой, а под ее взглядом.
Когда пламя уже бушевало, гудело, трещали дрова, Лера разделась. Она стояла у камина обнаженная, ее белоснежная незагорелая кожа вспыхивала блестками в отблесках огня. Девушка с хитрой улыбкой смотрела на парня, склонив голову к плечу, и Бунину вспомнилось, что точно так же она склоняла ее в вагоне, когда читала книгу по современной французской философии.
– Какого я цвета? – спросила Лера.
Николай прикрыл глаза, глубоко вдохнул согретый камином воздух, ноздри его затрепетали:
– Ты как малина со сливками.
– Глупый, со сливками делают клубнику.
– Ты на вкус, как клубника.
Николай шагнул к Лере, протянул руки, она пригнулась и засмеялась. Бунин видел ее, легко мог схватить, даже если бы закрыл глаза, но он подыгрывал девушке. Она на цыпочках ходила по гостиной, а он ловил ее. Лера дышала часто, возбужденно, ее соски набухли, удлинились. Она подхватила с дивана плед и постелила его на полу прямо возле пылающего камина.
– Иди ко мне, – проговорила она. – Только сначала разденься, ты еще весь мокрый.
Они обнялись стоя на коленях лицом друг к другу. Близкое пламя жгло кожу, но никто из них не спешил пошевелиться. Ладонь Николая заскользила по спине девушки. Он боялся сейчас только одного – чтобы она не оказалась девственницей. До такой ступени обмана он не мог позволить себе дойти. Ведь знал же заранее, что больше встречаться с Лерой не станет, – исчезнет, растворится на следующий день в огромном городе, где двое людей могут прожить долгую жизнь и ни разу не встретиться.
Спина девушки нервно вздрагивала, губы скользили по щеке парня, к его губам.
– Ты можешь снять очки? – прошептала она. – Я обещаю, что не испугаюсь.
– У меня глаза абсолютно нормальные, только ничего не видят. Сними сама.
Неуверенно Лера коснулась темных очков и медленно сняла их, положила на каминную полку. Она пристально смотрела в глаза Бунину, пытаясь уловить расширение зрачков, дрожание глазного яблока. Николай, уже обманувший в своей жизни не одного врача, испытание выдержал. Лера не усомнилась в его слепоте. Она нежно поцеловала Бунина в закрытые веки. Ноги ее оставались согнутыми в коленях, она, не выпрямляя их, удивительно грациозно легла на спину, увлекая за собой Николая.
Нет, девственницей она не была. У Бунина отлегло от сердца, но и особым умением не отличалась. Николай был куда опытнее ее в постели.
Карл учил его многому, в том числе и тому, как вести себя с женщинами:
«Никогда не подстраивайся под них в сексе, – говорил законный, – пусть они подстраиваются под тебя. Делай то, что хочется тебе, и столько, сколько ты хочешь. Ее удовольствие – ее проблема. Она должна уметь взять его сама».
На этот раз Бунин вел себя по-другому, возможно, потому, что знал наверняка, они завтра разбегутся, и ему хотелось оставить о себе идеальное воспоминание. Вначале он старался быть предельно нежным, но потом Лера сама захотела другого. Он и предположить не мог, какой дикий зверь таится в невысокой блондинке.
Наконец, оба уставшие, потные, они лежали бок о бок на скомканном пледе. Николай еще по инерции ласкал Леру, но оба они чувствовали, что больше не стоит пробовать, лучше, чем было, не получится. Они уже узнали друг друга. Постепенно накатывал голод, такой же сильный, каким было и первое желание.
– Ты хочешь есть? – Лера приподнялась на локте.
– Не отказался бы.
– Лежи, я принесу.
Скромные запасы еды Лера принесла на большой тарелке, порезав мясо тонко-тонко, чтобы казалось больше, три куска черного хлеба и много зелени.
– Ешь. Еды мало, но я не знала, что ты придешь в гости.
– Ты сама привела меня.
– Бессовестный…
– Признайся, указатель у речки стоял, и тебе каждый встречный указал бы дорогу к «Полюсу», а ты специально затащила меня к себе.
– Хочешь так думать – думай, но мне кажется, это ты меня обманул.
– Меня обманул Жан, спасибо ему за это. Иногда чужое пьянство преподносит приятные сюрпризы.
– Я не хотела бы, чтобы сегодняшний день сложился по-другому. Если чего-то не ждешь, оно получается самым лучшим образом. Может, ты хочешь выпить, в доме где-то есть коньяк, отец обычно пропускает рюмочку за ужином. Я посмотрю, если отлить немного, он не заметит.
– Ты часто так делаешь?
– Что именно?
– Похищаешь отцовский коньяк. Не надо искать, мне сейчас и так хорошо. Незачем поднимать тонус спиртным.
Девушка задумалась, вспомнила, что ни она, ни Николай до сих пор не произнесли слова «любовь», и удивилась, прежде с ней так не случалось. Даже когда ясно, что о любви речь не идет, люди обманывают друг друга…
«Какая может быть любовь, если мы знакомы всего несколько часов? Почему я так легко поддалась ему? Потому, что он слепой? Или причина во мне?»
Она глянула на окно, казалось, что стекло облили с улицы расплавленным битумом, таким оно было черным и блестящим. Дрова в камине уже прогорели, рассыпались ярко-оранжевыми угольками, над ними то и дело взвивались короткие язычки пламени и тут же гасли. Тарелка с едой опустела, а голод не проходил. Готовить отчаянно не хотелось, хотелось лечь, замереть и прислушиваться к тому, как усталость растекается по всему телу.
Лера так и сделала, она положила голову на колени Бунина и прикрыла глаза, а он перебирал пальцами ее светлые шелковистые волосы. Николай делал это спокойно, без прежнего трепета, страсть ушла, приходило безразличие. Рядом с ним была красивая милая девушка, но не больше. Мало ли их, милых и красивых? Полная Москва! Выходи в город и присматривайся, выбирай, какая понравится больше других.
«Одна встреча, вторая, но не больше. Нельзя привыкать, нельзя, чтобы к тебе залезли в душу. Так учил Карл. А он знает толк в жизни. Но почему так отчаянно не хочется уходить? Ведь могу подняться и, ничего не объясняя, уйти. И дело не в ней, причина во мне. Я все же сделан из другого теста, чем Карл».
Бунин прислушался к ровному дыханию девушки, она уже дремала, прикрыв глаза рукой. Оранжевые отблески углей переливались на ее обнаженном теле.
«Скоро огонь совсем погаснет, и станет прохладно, – Николай заботливо прикрыл девушку краем пледа, Лера вздрогнула во сне, но глаз не открыла, забормотала что-то неразборчивое, подложила ладонь под голову, поджала ноги, – я должен сам выбрать, какая жизнь мне милей. Стать одиноким волком, как Карл, или вернуться в нормальную жизнь. Я пока еще хожу по лезвию. Он оставляет мне право выбора…»
Тишину нарушил мелодичный звонок мобильника. Лера встрепенулась, подняла голову:
– Что это? – моргая спросонья, она смотрела на Николая.
Мелодия звонка крепла, разрасталась.
– Телефон.
– Наконец твой Жан опомнился?
– Сейчас, – Бунин потянулся к своим джинсам, бесформенной горкой лежавшим у ножек потертого кресла, смотреть, кто ему звонит, не стал, сразу вдавил кнопку.
– Але, – произнес он с легким раздражением, и тут же услышал насмешливый голос Карла.
– Развлекаешься? Ты не один. Рядом с тобой красотка. Или все еще под тобой?
Карл всегда безошибочно чувствовал, чем занят Николай, словно мог видеть его, когда захочет.
– Ты почти угадал, Карл. Рад тебя слышать.
– Красотка никуда не денется. Ты мне нужен завтра.
Законный редко задавал обычный для звонков по мобильнику вопрос: «Где ты?» Его не интересовало, какими путями человек доберется до места встречи.
– Договорились. К завтрашнему вечеру я вернусь.
– Ты можешь понадобиться мне с утра. Если женщина не согласна ждать тебя, бросай ее к черту, – Бунину показалось, что на другом конце линии Карл улыбается.
Отказать законному он не мог.
– В десять я буду готов.
– Заеду.
Связь оборвалась.
– Жан, Карл… – проговорила девушка, села и обхватила колени руками. – Твои знакомые – иностранцы?
– Почти, они из другого мира.
Лера почувствовала, что после звонка Николай стал другим – чужим, она сама отстранила его руку, когда парень прикоснулся к ее плечу.
– Чтобы добраться до Москвы в десять утра, – сказала она, – тебе придется подняться почти на рассвете – в шесть.
– Ты мне еще не предлагала остаться на ночь.
– Не пойдем же мы в темноте на станцию. Я не хочу возвращаться сюда одна ночью.
– Я могу дойти и один.
– Как?
– Мне достаточно один раз пройти по дороге, и я запоминаю ее в мелочах. Ночь на улице, день – мне все равно.
– Мы пойдем утром, я не могу отпустить тебя одного.
– Ты же собиралась утром полить огород, – напомнил Николай.
