часа пришла зашифрованная радиограмма с ответом. Капитану Груздеву и руководителю гидрологической экспедиции Карпенко ждать прибытия самолета и двух офицеров центрального аппарата НКВД. Капитану и экипажу выполнять все приказы прибывших. Основная задача – поиск острова, на который японской подлодкой был доставлен лейтенант Парамонов и военврач Васильева. Лейтенанта Парамонова привлечь к поиску.
– Прочитал, Павел Васильевич? – Груздев, попыхивая короткой морской трубкой, смотрел на сидевшего напротив немолодого лысеющего человека с окладистой бородой.
Солнце пробивалось сквозь занавеску на иллюминаторе, в каюту задувал ароматный соленый воздух. На рейде было тихо, только на судне жизнь шла своим обычным чередом: за стенами каюты поскрипывали снасти, кричали чайки да матросы, драившие палубу, покрикивали друг на друга и смеялись старым затертым морским байкам. Руководитель экспедиции Карпенко нравился Груздеву тем, что в молодости тоже служил на флоте. Была в нем морская жилка. И сейчас предстояло обсудить многое. Ведь на борту ученые и экипаж. Военных людей нет, хотя многие служили в молодости в армии, умели держать в руках оружие. Но как такового оружия на борту было мало, тем более тяжелого вооружения в виде пушек и пулеметов. Все-таки «Профессор Молчанов» был исследовательским судном. А несколько карабинов и пистолетов на борту держались как средство защиты экипажа и ученых в случае крайней необходимости.
– Значит, программа исследований побоку, – вздохнул Карпенко, достал из кармана носовой платок и принялся промакивать вспотевшую лысину.
– Я не думаю, Павел Васильевич, что отсутствие показаний ваших приборов настолько уж сильно повлияет на прогнозы погоды, – заметил Груздев.
– Да перестань ты, Яков, – отмахнулся ученый. – Я что, не понимаю! Война, и все мы солдаты, и все мы исполняем свой долг перед Родиной. Куда прикажет, туда и пойдем. Просто и ты меня должен понять. Я делал то, что хорошо умею, что знаю, и от меня максимальная польза была здесь, в этом качестве. А теперь что? Ты можешь как капитан судна, не сомневаться, что все мы, вся наша научная группа выполнит все, что от нас может потребоваться. Даже умереть… Просто здесь лучше всего справились бы военные моряки, какая-нибудь морская пехота.
– Нет здесь военных моряков, нет здесь никакой морской пехоты, – хмуро отозвался Груздев и глубоко затянулся своей трубкой, окутавшись душистым табачным дымом. – И американцы что-то не очень настроены искать этот остров, спасать своих соотечественников. Ведь известно же о страшных опытах и исследованиях японских милитаристов. А у американцев и флот есть, и морская пехота. Они могли бы провернуть такую спасательную операцию, но не спешат. Значит, мир спасать нам с тобой, Павел Васильевич.
– Ну, что же! – Ученый решительно встал, одернул свою гражданскую потрепанную курточку. – Пойду поставлю задачу коллективу, объясню ситуацию. Можешь не сомневаться, трусов у нас нет. Солдаты науки могут стать и солдатами на поле боя.
Ссадину на голове Сосновский перевязал рукавом, оторванным от рубашки. И теперь он был похож на морского разбойника. Особенно пиратское выражение лицу придавал его припухший глаз. Сидя на вершине горы, на которую они с Шелестовым поднимались около двух часов, Сосновский задумчиво осматривал остров. Увы, именно остров, хотя оперативники в глубине души надеялись, что это все же Америка, или Австралия, или Новая Гвинея, хотя вряд ли самолет могло унести штормовым ветром так далеко на юго-запад. Три тысячи километров еще реально, тем более что пилоты решили не бороться с ветром, который сносил их в океан, а использовать его как попутный и попытаться дотянуть до Гавайских островов. Вопрос в другом: Гавайи это или не Гавайи?
– Ну, этого и следовало ожидать, – подвел итог Шелестов, вытряхивая из ботинка мелкие камешки. – На материк надеяться было бы глупо, а вот то, что признаков жилья мы не видим даже с такого наблюдательного пункта, это обидно.
– Успокаивай себя тем, что жилье может оказаться японским, – посоветовал Сосновский. – И сразу станет не так обидно. Воду надо искать и хоть какую-то крышу над головой устраивать. В тропиках часто идут дожди. Кстати, этот циклон, или как его там назвать, и здесь прошел. Мокрые леса, лужи в ямках и выбоинах скал. Если четыре слоя ткани, то пить можно из такой ямки и через рубашку. Но лучше искать источник.
– Вон, – Шелестов уверенно показал рукой в сторону левого побережья острова. – Мне кажется, там небольшой водопад. Я мало что понимаю в природных процессах, но сдается мне, что водопады солеными не бывают. Значит, здесь есть выход подземных пресных вод. А может, даже какое-то небольшое озерцо, из которого стекает эта вода.
– Ну, пошли! – Сосновский поднялся с камня и подобрал свою палку, на которую опирался во время пути. – К останкам самолета нам возвращаться нет смысла. Нет никакой гарантии, что здесь часто ходят суда. А вот то, что во время ближайшего шторма его вообще унесет и утопит, есть. А около воды можно обосноваться, а оттуда устраивать исследовательские маршруты. Ну, не верится мне, что тут нет вообще никакой рыбацкой деревушки. Остров-то большой.
Шелестов поправил на плече ремень аварийного контейнера, который они забрали из самолета, и двинулся к спуску. Михаил, чуть прихрамывая, шел следом, философствуя о том, что всегда, еще с детства, мечтал оказаться на необитаемом острове и какие необыкновенные впечатления и ощущения сулит такое приключение. По его мнению, каждый мальчишка, читавший о Робинзоне Крузо или хотя бы зачитывавшийся книжками про индейцев, просто обязан мечтать о таких вот приключениях и стремиться к ним. Мысль о том, что тебя могу, вообще никогда не спасти или спасти лишь через много-много лет, должна формировать в юноше мужчину. Вырабатывать в нем мужество, умение стойко переносить тяготы и лишения.
Примерно через час они спустились к берегу. Водопад был совсем небольшим, но это была пресная вода, и Шелестов с Сосновским разделись и с наслаждением смыли с себя морскую соль. Потом Максим умудрился снять с пальмы несколько гроздьев бананов, и они с Сосновским лежали в тени, уставшие, относительно сытые, напившиеся. Михаил показал пальцем в сторону скал:
– А вот и решение проблемы крыши над головой. Смотри, вон там за пальмами дыра. Это же пещера. Теперь нам с тобой дождь как минимум не страшен. Пошли, обследуем ее.
Шелестов стал одеваться, стряхнул песок со своего пистолета, сунул его в карман. Сосновский тоже осматривал свое оружие.
– Вот и я о том же, – понял мысли напарника Максим. – Оружие полагается чистить. Тем более после того как оно побывало в воде. Насчет японцев пока не знаю, а вот хищники здесь могут оказаться весьма некстати. Что тебе там, в Берлине, говорила знакомая из естественно-исторического музея? Водятся на островах хищники?
– Если остров недавно был частью материка, то конечно, – отозвался Сосновский. – А если остров всегда был островом, то, кроме птиц и морских черепах, сюда никто попасть не может. Не в кого нам с тобой тут стрелять. Кроме, конечно, двуногих хищников, которые могут приплыть на корабле. Так что давай-ка мы будем вести себя на всякий случай осторожно. И…
Михаил вдруг замер на месте. А потом повернулся к напарнику и посмотрел ему в глаза взглядом, полным скорби. Шелестов испуганно уставился на Сосновского, глядя, как тот медленно сует руку в карман и вынимает оттуда зажигалку. Максим сразу все понял. И про зажигалку Михаила, и про свои спички в кармане. Участь от пребывания в воде у всех была одна и та же. Огня у них теперь нет.
Спустившись по лесенке из чрева самолета на горячий бетон, Коган поставил чемодан и, сняв с головы летнюю шляпу, стал обмахиваться. Рубашка с коротким рукавом, тонкие льняные брюки, белые ботинки. Следом из самолета спустился Буторин в светлой летней паре. На пассажиров транспортника никто не обращал внимания – типичные гражданские, какие-нибудь мелкие чиновники или ученые, инженеры. Собственно, под видом ученых-гидрологов Буторин с Коганом и прилетели в Сан-Франциско, а потом оттуда военным самолетом по просьбе советского правительства в Гонолулу.
Метрах в ста от летного поля стояла большая светлая автомашина. Двое мужчин спешили к самолету, один был в форме моряка гражданского морского флота. Коган посмотрел на мужчин, прищурившись, и удовлетворенно кивнул.
– Наши. Судя по фотографиям, которые нам показывали во Владивостоке, это капитан Груздев и руководитель научной группы Карпенко.
Никого из американцев поблизости не было, пилоты о чем-то разговаривали с техниками аэродрома под правым двигателем самолета. Подошедшие мужчины пожали руки гостям, и Груздев, внимательно вглядываясь в их лица, представился, представив и Карпенко.
– Прошу простить, товарищи, – строго сказал капитан, но хотелось бы взглянуть на ваши документы.
Переглянувшись, оперативники полезли
