– Ну, что? – спросил Арам, пряча улыбку в седой бороде.
– Что «что»? – глупо переспросил Губерман.
– Папа сказал, дружок у тебя имеется, с которым потолковать нужно.
– А! Есть такой.
– Так звони.
Сделавшись излишне суетливым, Губерман пробежался пальцами по клавиатуре телефона и, дождавшись ответа, зачастил в трубку:
– Макс?.. Это я. Не узнал, что ли? Значит, хо-хо, богатым буду... Все, говоришь, там будем, хо-хо?.. – Губерман взглянул на Арама, как бы предлагая повеселиться вместе, но, перехватив его изучающий взгляд, резко оборвал смех. – Ты вот что, Макс... К серьезному разговору готов?.. Чудненько. За тобой мои ребята сейчас заедут, так что одевайся... Что? Нет, дело срочное. В общем, до встречи...
Закончив разговор, Губерман заговорщицки подмигнул Араму:
– Клиент готов к употреблению. Адрес записать или так запомнишь?
Арам медленно покачал головой:
– Вместе поедем.
Губерман скривился, будто уксусу глотнул:
– Зачем вместе?
– Так велено.
– Но я не могу! Мы же с Мамотиным друзья детства как-никак...
– Кончай эту хренотень, Боря, – попросил Арам. – Сказано – вместе, значит – вместе. Ты мне вот что лучше скажи: заготовка у тебя имеется?
– Какая еще заготовка? – насторожился Губерман.
– Ну, типа окуня, с помощью которого ты первого заказчика раскрутил. Мои пацаны оборжались прямо, когда про этот фокус услышали. – В глазах Арама не промелькнуло ни единой смешливой искорки.
– Да это не я придумал, – неохотно признался Губерман. – Книга такая есть. «Пытки и казни народов мира» называется. Вот, гляди...
Он выложил на стол увесистый фолиант в яркой обложке. Она изображала какого-то библейского мученика, утыканного стрелами. Несчастный выглядел скучным и отрешенным, словно происходящее его совершенно не касалось. Примерно так же вел себя Губерман, сдавший друга детства бандитам.
Арам внимательно посмотрел на него и предложил:
– Открой наугад.
Репродукция старинной гравюры, помещенная на развороте, Губермана не вдохновила.
– Обычная дыба, – прокомментировал он.
– Нe совсем обычная, Боря, – возразил Арам. – Гляди, тут двое подвешены – кто кого перетянет. Один на цыпочках стоит, а второй в воздухе корячится. Потом наоборот. Прямо как в Писании. – Арам хмыкнул. – Нижайший возвысится, а тот, кто вверху, да будет опущен... Как тебе такая задумка?
Улыбка наискось перечеркнула побледневшее лицо Губермана.
– Годится, – сказал он сиплым голосом.
– Тогда не будем терять время. – Арам указал бородой на дверь. – Вперед, Боря.
Губерман поднялся с кресла и обвел взглядом кабинет. Эти стены, мебель, компьютеры и факсы, среди которых он провел не один год, – все вдруг показалось ему незнакомым, странным, почти нереальным. «Я сюда уже никогда не вернусь», – понял он с неожиданной тоской.
Арам цепко взял его за плечо и подтолкнул к выходу.
Первое, что сделал Громов по возвращении из города, – это потрепал выскочившего навстречу Рокки по холке. Приятно было сознавать, что кто-то тебя помнит и ждет.
Воодушевленный покровительственной лаской, пес сделал неуклюжую попытку лизнуть присевшего рядом человека в лицо, но был остановлен укоризненным:
– Фу! Что еще за телячьи нежности, м-м?
Пристыженный Рокки сделал вид, что он всего лишь намеревался протяжно зевнуть. Актер из него был никудышний. Усмехнувшись, Громов развернул его мордой к Ваньке:
– Запомни, это – свой.
Втянув знакомый запах, Рокки чихнул, а Ванька уважительно поинтересовался:
– Это тот самый кобель, который Вареньку мою спас?
– Ага, – подтвердил Громов. – Вам сейчас службу предстоит вместе нести. На пару.
– Службу?
– Джип постережете во время моего отсутствия. У меня тут кое-какое дельце есть.
Поскучневший Ванька присел на корточки и запыхтел сигареткой, отпугивая настырных комаров. Рокки тоже не проявил энтузизма, когда ему было сказано:
– Охраняй. Я скоро вернусь.
Обнаружив, что человек встал и сделал несколько шагов прочь, пес двинулся за ним. Ему казалось, что в вечерних сумерках он вполне сойдет за черную тень, присутствие которой не будет замечено. Но Громов оказался не так наивен. Обернувшись, он язвительно осведомился:
– Ты не умеешь охранять? Может быть, тогда тебе известна команда сидеть?
Вздохнув, Рокки опустил зад на землю.
– А лежать?
И тут нельзя было ничего возразить. Знал Рокки такую команду.
– Вот и лежи, – напутствовал пса Громов, возобновив путь к запертым воротам, за которыми возвышалась темная крыша сторожки.
Лишние противники были ему ни к чему. Завтра их и так достаточно наберется. И вообще присутствие итальянских быков в поселке представлялось Громову полным недоразумением.
Перемахнув через забор, он направился к крыльцу, на котором расположились охранники. Один, глядя на неспешно приближающуюся фигуру, недоуменно хлопал глазами, а второй вел переговоры по мобильному телефону, повернувшись к Громову спиной.
– Не, ну если Папа велел, то без базару, – бубнил он в трубку, казавшуюся неестественно маленькой в его руке. – Подежурим до завтра, заметано. Тока тут непонятки, Слон. Мусора весь день вокруг шныряют. Пусть пробьют там, чего и как... Может, принять нас собираются, а? Мы стволы на всякий случай в город оттарабанили, а без них нынче никуда, сам понимаешь... Ага... Угу... Ну все, давай. Мы на связи, ждем.
Его голос звучал в вечерней тишине неуместно. Умиротворенный лягушачий хор, сверчки, сонное воркование диких голубей на чердаке, и вдруг – базары, непонятки... Вся эта блатная музыка здорово поднадоела Громову за последнее время.
– Вам не на связи ждать нужно, – заявил он, остановившись за спиной охранника, складывающего телефонную трубку. – На привязи.
– А?
Парень обернулся. Его напарник распрямился на крыльце и спросил, скорее ошеломленно, чем негодующе:
– Ты че, мужик, бесогонишь?
– Тебя самого – на привязь! – нашелся наконец второй. Похоже, не имея под рукой оружия, он чувствовал себя не слишком уверенно.
– А я не в зверинце обитаю, – возразил Громов. – Со слонами всякими не общаюсь.
– Ты хоть знаешь, чье имя треплешь? – зловеще осведомился охранник с телефонной трубкой. Он был высок, широкоплеч, но переходить от разговоров к рукопашной почему-то не спешил. – Знаешь, что за это бывает? Слон – авторитет.
– Я сам себе авторитет. – Громов сузил глаза.
– Ух ты, какой крутой выискался! – съязвил второй парень, мало-помалу заходя ему в тыл.
– Может, стрелку Слону забьешь?
– А что, – согласился Громов, – и забью, отчего же не забить... Дай-ка телефон. – Он требовательно протянул руку.
Озадаченный охранник машинально протянул ему трубку. В следующее мгновение ее элегантный корпус раскололся, как яичная скорлупа. Во лбу охранника, куда впечаталась трубка, остался торчать пластмассовый осколок, а все остальное осыпалось к его ногам.
Того, кто попытался навалиться сзади, пригнувшийся Громов пропустил через себя. Избыточная масса пошла парню во вред, а не на пользу. Было отчетливо слышно, как екнула его селезенка, когда он обрушился на землю всеми своими килограммами.
Все, что успел сделать за отпущенные ему секунды второй охранник, так это извлечь из надбровья осколок трубки. Дело, конечно, нужное, но в схватке – второстепенное. Эта простая истина была вколочена в его башку двумя точными ударами, после чего Громову осталось лишь посторониться, чтобы не быть задетым падающей тушей.
– Похлопай дружка по щекам, – распорядился он, обращаясь к сохранившему сознание парню, сидевшему посреди площадки. – Я намерен кое-что вам сказать и хочу, чтобы вы оба хорошенько запомнили мои слова.
– А чего это ты тут раскомандовался? – по-детски спросил парень. Левую руку (вывихнутую или сломанную) он прижимал к груди.
Обозначив на губах полуулыбку, Громов задал встречный вопрос:
– Ты предпочитаешь, чтобы приводили в чувство тебя самого?
Пока оба возились на площадке, невнятно бухтя и шурша гравием, Громов успел закурить и сделать пару обстоятельных затяжек. Удостоверившись, что охранники готовы воспринимать его речь, он пронзил темноту сигаретным огоньком и произнес:
– Если в самое ближайшее время вы не удалитесь отсюда собственным ходом, то вас ждут носилки, гипс и всякие неприятные медицинские процедуры. Я не шучу.
– Так мы без тачки! – пожаловался тот парень, у которого одна рука сделалась раза в два толще другой.
Громов подумал, что бандитская машина с припрятанным в ней оружием стоит сейчас где-нибудь на платной стоянке, дожидаясь своего часа, и ему вдруг захотелось попросту пришибить обоих не мудрствуя лукаво. Борясь с искушением, он процедил:
