– "Цыганочка" с выходом?
Марковцев кивнул:
– Точно, Саня.
Когда вертолет набрал порядочную высоту, Марк распахнул дверь.
– Давай, Зубахин. Твой выход.
Генерал намертво вцепился руками в жесткое сиденье. Размахнувшись, Сергей ударил его в лицо. Потом еще раз, еще...
Солдаты в недоумении смотрели на десантника. По возрасту – полковник бил морду генерал-майору.
А Сергею Марковцеву не впервой было бить морды генералам, словно это на роду у него было написано.
– Прыгай, стерва! – Марк легко приподнял Консультанта и пинком под зад отправил его в последний полет.
Тело генерал-майора Зубахина упало, как и положено, на чужой, не российской земле, которую он, в отличие от Виктора Заплетина, не любил. Если Витя перед смертью ощущал землю коленями, Зубахин врезался в нее своей паршивой головой.
* * *
А до родной стороны оставались считанные минуты. И только сейчас, когда в прямом и переносном смысле с души Марка упал груз, он улыбнулся сидящему рядом молодому солдату-заложнику и потрепал его по плечу:
– Все хорошо, сынок. Все хорошо. Видишь, мы полетели быстрее.
* * *
На военном аэродроме лейтенанта Скумбатова погрузили в транспорт, перевозящий раненых в окружной госпиталь в Самару. Марковцев, попрощавшись с лейтенантом, вместе с Гришей Найденовым и заложниками сел на борт, летящий рейсом на авиабазу в Чкаловский.
Сергей смертельно устал, но не мог заснуть даже под убаюкивающий рокот турбин. Когда отдохнет и будет ли вообще отдыхать этот сильный и странный человек, не знал никто, даже сам Марковцев. Он смотрел на проплывающие в иллюминаторе облака и ставил перед собой очередную задачу. Но прежде всего – долги. Ему должны, и он обязательно получит по счету.
Чечня, 20 декабря
Майора Алексея Казначеева вызвали в штаб Объединенной группировки. Но до Ханкалы ротный не доехал. Машину, которую прислали за ним, под усиленным конвоем сопроводили в аэропорт, а оттуда его уже привычным рейсом доставили в Москву.
На борту самолета, между двумя штатскими, впереди командира роты разведчиков сидел человек. Кто он, Казначеев мог догадаться, даже не глядя в его характерно выпуклый, аккуратно подбритый затылок: Виктор Тавров.
Если дело брал под свой личный контроль генерал Ленц, это означало, что начальники управлений и отделов главка принимали непосредственное участие в работе вплоть до оперативных мероприятий.
Вице-адмирал Терентьев мог дождаться двух ублюдков в управлении, и дело не в том, что Спрут отдал приказ привести Таврова и Казначеева в кандалах именно Терентьеву, а все в той же личной заинтересованности Ленца, который в перепоручениях усматривал нежелание подчиненных работать с полной отдачей.
– Вы знаете меня? – Вице-адмирал сидел на диване сбоку от стола, гневно сдвинув густые брови. Майор Тавров находился перед ним, в первом ряду кресел салона под присмотром оперативников.
– Да, товарищ вице-адмирал, – тихо, но так, чтобы расслышал начальник 2-го управления, ответил Тавров.
– Не сметь называть меня товарищем, гондон! – вспылил Терентьев. Это было не подражанием Спруту – действительно и без всяких преувеличений в глазах вице-адмирала этот задолбанный майор осквернял слово «товарищ». – Вы знаете, почему на вас надели наручники?
– Да... вице-адмирал, – окончательно растерялся арестованный.
– Ну, он совсем обнаглел, – Терентьев обратил покрасневшее лицо к одному из оперативников, сидящему по левую руку от задержанного, невысокому светловолосому капитану Маркову. – Дай ему по башке!
Марков тоже растерялся. Впору было шепнуть Таврову: «Называй его Игемон». На всякий случай он ткнул майора в бок локтем.
– Отвечай – да или нет, – подсказал он.
– Да, – повторился Тавров.
– Твоего друга Давлатова сейчас пилят на куски, – продолжил Терентьев, – пилят разведчики, которые, – вице-адмирал выдержал паузу, – которые все время работали под нашим контролем! Они обратились в управление после первого же сомнительного приказа командира роты.
Терентьев потребовал к себе и Казначеева. Ротный занял место капитана Маркова, а оперативник пересел к столу. Вице-адмирала распирала ненависть к обоим предателям, и он еле сдерживал себя:
– Вы испоганили мундир офицера! Как прикажете поступить с вами? Держать в тайне ваши грязные дела? Отвечайте, суки, по очереди!
Оба молчали.
– Если бы не секретное задание, которое выполняет сейчас расчет лейтенанта Скумбатова, висеть бы вам, подонкам, на фонарных столбах. Им скажите спасибо, разведчикам. И мне скажите спасибо. Нашей армии скажите спасибо. Которая начала вставать на ноги. Которой наконец-то поверил народ. Ты непосредственный начальник Скумбатова?
– Да, – кивнул Казначеев.
– Ты мусор, – сказал Терентьев, – не хочется выносить тебя из избы. Запомни, майор: ты лично руководил операцией по внедрению расчета разведчиков в банду Давлатова. Они отрабатывали связи Индуса, изучали маршруты передвижения, наблюдали за людьми, которых вынуждены были переправлять через границу.
Если Казначеев и чувствовал какой-то подвох, то изменить что-то или отказаться от предложения, исходящего из уст начальника управления ГРУ, он не имел никакой возможности. А вице-адмирал, глядя на этих двух червей, вытащенных на солнцепек, упивался своим куском власти в акватории Аквариума.
Терентьев отрабатывал версию Марковцева, одобренную генералом Ленцем. Что делать, два этих ублюдка-майора поживут немного, чтобы сослужить последнюю службу. Потом их снова перебросят в Чечню. БТР сопровождения отстанет по техническим причинам, а находящихся в машине майоров настигнут пули бородатых убийц. Честь и слава офицерам, павшим от рук чеченских бандитов!
Даже если азербайджанская сторона потребует расследования конфликта, отсутствие важного звена – непосредственного начальства разведрасчета – поможет делу заглохнуть. Останутся только показания майоров. А нападение на российских офицеров обязательно будет расценено как месть боевиков Рустэма Давлатова за уничтожение самого Индуса и его учебного центра. Собственно, это и есть доказательства, укладывающиеся в рамки той самой политкорректности, о которой в беседе с генералом Ленцем упомянул Сергей Марковцев.
Дело это шумное и выгодное для ГРУ, которое в очередной раз утрет нос Федеральной службе безопасности и тем, кто, затевая опасные игры и пробиваясь к вершинам власти, не может ничего – ни наградить, ни наказать, ни помиловать.
Глава 25
Извинения приняты
Москва, центральное здание ГРУ
Прямо с аэродрома Марковцева, не дав ему даже привести себя в порядок, доставили в приемную Ленца и сразу провели в кабинет генерала.
Спрут одобрительно покивал головой, оглядывая вернувшегося из рейда разведчика в грязной, обгоревшей униформе. Выйдя из-за стола, он шагнул навстречу и протянул Сергею руку:
– Поздравляю, Сергей Максимович. Отличная работа.
– Да, – согласился Марк. – Но я потерял десять лучших бойцов.
Сергей до сих пор еще не остыл от жаркой схватки, и все мысли его были заняты погибшими товарищами.
– Товарищ генерал, – по-военному четко обратился он к Ленцу. – Я хорошо выучил расписание. Сегодня как раз тот день, когда вы принимаете по личным вопросам.
– Да, – хмыкнув, подтвердил Спрут, – но неделя не та. Садись, Сергей, – предложил он, вернувшись на свое место. – Мне нужны детали проведения операции. Как срочно они нужны – суди по тому, как быстро тебя доставили ко мне. Пока ты находился в пути, азербайджанские власти выразили российской стороне протест в связи с нарушением границы боевыми вертолетами и нападением на воинскую часть. Сейчас начинается самое главное, касающееся твоих бойцов. Смотри на меня, подполковник, – потребовал Ленц. – Я уже взял на себя всю полноту ответственности за проведенную тобой операцию. Мне понравилась твоя идея о внедрении разведчиков к Индусу, и я принял ее за основу. А то, что ты освободил заложников, вообще поможет снять напряженность в этом вопросе. Сейчас оперативно создается специальная комиссия, – продолжил Ленц, – которая будет расследовать это дело. Возглавит комиссию вице-премьер правительства Леонид Осипов, фамилия тебе знакомая. Он бывший военный, и я его хорошо знаю. Сейчас он на пути в Аквариум. Я его попросил приехать, а не он меня, понимаешь, о чем я говорю?
– Да, – кивнул Марковцев. Осипов едет сюда, чтобы хорошенько усвоить материал, который передаст ему генерал-полковник Ленц. Сама по себе никакая комиссия самостоятельно не разберется ни в одном более-менее сложном вопросе – если ею умело не руководить. А руководители обычно направляют комиссию не на поиски истины, а на то, чтобы побыстрее замять возникший конфликт.
