"А ведь пропадет без меня, — неожиданно подумал Пульман, наблюдая за хирургом. — Вот не станет меня — или опять запьет, или какую-нибудь варварскую глупость совершит в очередном припадке меланхолии… А какой талант!
Да в Штатах его бы на золотом лимузине возили под охраной батальона спецназа!
Что водка с людьми делает…"
— Такое простое мероприятие завалил, — покаянно пробормотал Бабинов, не выдержав повисшей в кабинете тишины. — Пристрелите меня, шеф, я никуда не годен. Я вам только обуза…
— Глупости болтаешь, коллега, — мягко оборвал помощника Пульман. — Отсутствие результата — тоже результат. Теперь мы по крайней мере в курсе, что этот типчик из себя представляет. Леха, что он из себя представляет?
— Это не слесарь, — поделился своими соображениями Вовец. — Иван в свое время уходил троих ваших тормозов. Двоих руками убил, одного — пулей. Этот тоже — двоих руками убил. И шашлык из них сделал. Одной породы с Иваном. И вообще — сказали бы мне, я вам привез бы этого шустряка, за полчаса бы узнали, что он за гусь…
Пульман пристально посмотрел на бригадира — тот не выдержал и отвел любопытный взгляд. Вовец не был посвящен в суть проекта «Всеобщее влияние» — о нем знали лишь Пульман и Бабинов. Скандальчик, вылившийся в буйную сцену с двумя обожженными обезображенными трупами и арестом Ануфриева, замять не удалось — уже через полчаса об этом знали все милицейские сержанты, а наутро — и досужие пенсионеры, заседавшие на лавках у подъездов. Адольф Мирзоевич горел желанием наорать на Бабинова и дать ему подзатыльник, но сдерживался — вдруг этот меланхолик и правда пойдет и вскроется! Ценность хирурга в другом…
— Я навел справки, — скучным голосом продолжил Пульман. — Нигде по картотекам этот парень не проходит. Его данными пару лет назад интересовался Интерпол… — Заметив удивленный взгляд Вовца, Адольф Мирзоевич пояснил:
— У меня там знакомых нет, Леха, не удивляйся! Просто есть людишки, которые имеют туда доступ и кое-чем мне обязаны… Гхм… Так вот — пару лет назад его разрабатывали, что называется, но… Но тут небольшая закавыка, ребята… Я почему-то думаю, что он представляет какую-то могущественную спецслужбу, о которой мы ничего не знаем. И знаете, отчего такие выводы? — Пульман сделал небольшую паузу, акцентируя внимание собеседников, затем тихо сообщил:
— Его нет, ребятки.
— То есть как это «нет»? — уточнил Вовец. — Ксива липовая? На вымышленную фамилию?
— Нет, документы у него в порядке, — покачал головой Пульман и печально улыбнулся:
— Он умер, ребятки. Два года назад. И теперь нам предстоит расколоть этот труп…
Отдохнувший за время часового послеобеденного сна, Андрей встал с уверенностью, что сегодня до исхода дня размотает основную часть клубка, который подбросил ему Иван. В принципе этот парень не оперативник, одичал маленько в горах, ему городская жизнь со всеми ее ухищрениями представляется непролазными джунглями, поэтому он не в состоянии объективно оценивать ситуацию. Возможно, на самом деле не так все страшно, как кажется.
Позвонив в агентство, детектив сказал, что прикован к постели судорожными болями в затылке и потому вряд ли сегодня сможет прийти: пока он гулял, звонил шеф и оставил на автоответчике сообщение — просил выйти на полдня, поработать с бумагами. Для вящей убедительности пришлось соврать, что возили на процедуры в поликлинику, и общаться с шефом через силу, вяло и с хрипотцой — Стариков, мужичара старой закваски, весьма болезненно реагировал, когда его люди без уважительных причин отлынивали от работы. В понятии шефа, уважительными причинами могли быть лишь смерть, тяжкое увечье и бесповоротное психическое расстройство.
Наскоро умывшись, Андрей оделся опять же несоответственно погоде — под шляпу, сунул в карман миниатюрный «Кодак», заряженный тридцатишестикадровой пленкой, критически оглядел себя в зеркало и вышел из квартиры. Купив в киоске на углу пачку «Парламента», сыщик с удовольствием закурил и, расхаживая под железной крышей пустынной остановки, начал прикидывать, в какой последовательности лучше претворять в жизнь свой план. Последовательность в принципе годилась любая, поскольку все пункты плана имели относительно самостоятельный характер и друг от друга не зависели. Вот он, план: а) навести справки о жизнедеятельности Бабинова — желательно в подробностях; б) разузнать через свои каналы в городском отделе здравоохранения, каким образом заведующий психклиникой таковым стал, и вообще — собрать в кучу все, что удастся про этого зловредного Пульмана наскрести по сусекам; в) выяснить, опять же через свои каналы, в областной поликлинике, сколько людей за последние полгода получили черепно-мозговые травмы; г) смотаться в Приютное и попробовать отыскать кое-какие детали, подтверждающие достоверность Ивановых сказок (это для себя — личное, так сказать); в) и последнее — нужно управиться к 19.00, а затем сесть в засаду у телефона — должен звонить загадочный агент Интерпола, кратко осведомиться о результатах и назначить на завтра встречу.
Вот, собственно, и все… Немного поразмыслив, сыщик вдруг вспомнил, что испытывает судорожные боли в затылке и потому прикован к постели.
То есть в городе делать ему нечего — запросто можно нарваться на шефа или кого-нибудь из его неформальных стукачей. Обругав себя за тугодумие, Андрей с грустью констатировал, что ничего хорошего для дядьки из Интерпола он до вечера не сделает, а может лишь поработать на себя — то есть смотаться в Приютное и с часок погулять там во всех возможных недозволенных местах.
До Приютного он добрался сравнительно быстро — обеденный час пик миновал, и автобус шустро прошелестел мимо всех пустых остановок, высадив его через сорок минут в конечном пункте.
Обогнув здание автовокзала, Андрей направился по тропинке в сторону клиники, корпус которой выглядывал из-за макушек деревьев в полутора километрах от остановки.
О том, чтобы попасть на территорию клиники официальным порядком, не могло быть и речи. Если сказки Ивана хотя бы на пятьдесят процентов соответствуют действительности, его, Андрея, должны здесь помнить. Это значит, что встреча с обитателями сего достославного заведения не будет носить того оттенка добросердечности и приязни, который интеллигентный детектив так ценил в отношениях между людьми.
Руководствуясь вышеизложенным, он решил осмотреть клинику снаружи и попытаться проникнуть на территорию через задний двор, дабы полюбопытствовать на таинственный гараж, в котором, как утверждал Иван, находится лифт в подземную лабораторию.
Клиника удобно расположилась в центре небольшого лиственного массива, вокруг которого простирались поля, изредка пересекаемые неровными нитками лесополос. От ворот в обе стороны уходил высокий бетонный забор с колючей проволокой поверху. Сам поселок располагался на основательном удалении.
Никто не хотел жить рядом с домом скорби.
Да, мрачноватое местечко… Особенно если знаешь, что за лесным массивом, сразу за тыльной стороной клиники, находится огромное старое кладбище, на котором вот уже много лет никого не хоронят — немногочисленные посетители бывают здесь только в День поминовения… Андрей, будучи студентом мединститута, проходил в этой клинике практику, но это было давно, и в тот период его интересовал отнюдь не план хозяйственного двора, а нечто более мягкое и нежное. Сейчас он, как ни напрягал память, не мог припомнить конфигурацию и особенности территории. Что ж, придется прогуляться вдоль забора — может быть, отыщется какая-нибудь лазейка или удобное для наблюдения местечко.
Осторожно продираясь сквозь обильно растущие у забора кусты, он принялся искать хоть какое-то подобие тропинки. Увы, такового не наблюдалось — через пятнадцать минут сыщик выбился из сил, порядком оцарапался и вспотел. Ко всему прочему, начали донимать комары, до поры до времени сидевшие в засаде, прячась в кустах от дневного солнца. Почуяв присутствие распаренного тела, они покинули свои укрытия и нестройным косяком ринулись в атаку, мгновенно повергнув исследователя в состояние легкой паники.
В общем, Андрей уже почти пожалел о своей затее, как вдруг напоролся на железную дверь в заборе, запертую на ржавый висячий замок. От двери в сторону старого кладбища, оградка которого просматривалась сквозь густые заросли боярышника, уходила едва заметная тропинка — судя по нетронутым зарослям лишайника, по ней давненько никто не ходил.
Андрей замер, прислушался. Стояла тишина, изредка нарушаемая слабым подобием ветерка, который пытался заигрывать с листьями деревьев. Со двора клиники не доносилось ни звука… Внезапно ему стало как-то не по себе.
Близость кладбища, непролазные заросли, тишина — ни одной живой души кругом.
Идеальные условия, чтобы без последствий аннулировать докучливого наблюдателя.
